— Ай, — хриплый смешок. — Вообще-то это больно.
Зверь по-человечески машет головой, словно говоря в ответ «нет». Итан хмыкает и прикрывает глаза, всё-таки сдаваясь под напором усталости. Его пальцы машинально зарываются в жёсткую густую шерсть.
========== IX ==========
Комментарий к IX
У работы появилась прекрасная обложка за авторством Milt_fire: https://pin.it/2jz0olH Ещё раз сердечно благодарю артера.
Итан рвано выдыхает, понимая, что в голове у него — настоящая каша. Пытается вытряхнуть этот плотный комок из мыслей хоть как-то, не цепляется ни за одну шальную идею, позволяя всему проскальзывать мимо, медленно скручиваться и растворяться в воздухе, как сизый горький дым тлеющей в темноте сигары. Трёт виски в негодовании: нужно сосредоточиться. Механические пальцы приятно холодят кожу, и он машинально прикладывает стальную ладонь к горящему лбу в попытке вернуть рассудок. После эмоционального всплеска он всегда вот такой, потерянный и разбитый, и это абсолютно всегда его бесило до ужаса — и сейчас бесит тоже.
Жёлтые гранёные бока трёх колб сверкают отражённым светом лампы, цепляя взгляд, привлекая внимание, отвлекая напрочь. Тёмные размытые силуэты плавают внутри, и эта картина пугает его вовсе, до дрожи — и завораживает. Боится точнее представить, что именно лежит в этих банках, всё ещё испуган игрой подсознания: белёсая лужа и маленькие обескровлено бледные ножки. Слишком… нереально. Слишком сверхъестественно, слишком невозможно – да всё слишком. Проводит живыми пальцами по одной из колб, той самой, что вдоволь «настрадалась», со звоном выбивая кусочки старого кафеля, что была причиной его срыва. Ни трещин, ни царапин, словно толстенное стекло не просто закалённое, а какое-то пуленепробиваемое абсолютно. Рваный выдох вырывается сам собой.
— Я не понимаю, Хайзенберг, — в который раз чуть хрипло тянет Итан, устало прикрывая веки. — Что значит «рыба»?
— То и значит, — раздражённо рычит тот, закатывая глаза, вновь весь собран и взвинчен, как пружина, словно готов в любую секунду кинуться рвать любого подвернувшегося под руку. — Моро — ебучая огромная рыба, и тебе определённо стоит помнить об этом, прежде чем пытаться идти на конфликт.
Широкой шершавой ладонью подбрасывает огромный рычаг, сверкающий тёмной потрёпанной сталью, оплетающей деревянную основу. Тяжёлая массивная запчасть застывает в воздухе подобно пушинке, крутится и вибрирует, подчиняясь беззвучному приказу. Литой рисунок, украшающий рукоять, напоминает череп, из зубастой пасти которого вылезает змея, вьётся опасно и хищно. Итан с трудом отводит глаза, цепляясь взглядом за торчащий деревянный обломок. Кажется, этот старый рычаг, сломавшись, окончательно пришёл в негодность, тёмное дерево заметно потрескалось и ссохлось уже давно. Интересно, от чего он и зачем нужен Хайзенбергу?
— Хорошо, и что ты предлагаешь? — вновь устало трёт виски Итан.
Карл самодовольно скалится, вновь показушно легко крутя в воздухе увесистый предмет, не прилагая при этом абсолютно никаких усилий.
— Застрели его до того, как он обратится, — жмёт плечами, с грохотом швыряя рычаг куда-то в тёмный угол комнаты. Звучит как-то уж слишком просто.
— А если я не смогу? — вырывается необдуманное, Итан так и хочет прикусить свой язык. Ещё бы его кто-то спрашивал, сможет, не сможет — должен.
Карл смеётся, весело сверкая белёсыми глазами. Неуверенность Итана в собственных силах его явно забавляет.
— Сможешь, — клыкастая улыбка кажется слишком хитрой. — К слову, я тут в его аквариуме воду слил, — снова смешок, — всё для тебя, meine besondere{?}[(нем.) мой особенный.].
Итан лишь закатывает глаза. Он уже понял, что Карл дал ему какое-то прозвище — наверняка обидное, это вполне в его стиле. Жаль, что под рукой нет смартфона с доступом к переводчику, немецкий он не учил вовсе и, пожалуй, впервые в своей жизни начинает об этом жалеть. Хочет было сказать что-нибудь едкое в ответ, его откровенно достали эти вставки на незнакомом языке, но паранормальная сила резко и неожиданно тянет вперёд за протезы, чуть ли не опрокидывая на Карла. Глухая боль бьёт в обломанные кости.
— Хочу, чтоб ты запомнил, Итан, — рычит Хайзенберг угрожающим полушёпотом прямо ему в лицо, горькое табачное дыхание влажно касается щеки. — Ни при каких обстоятельствах не лезь в воду.
Шершавые сильные пальцы сжимаются на механическом запястье, и Итан впервые благодарит всё на свете, что не ощущает тактильное металлом — от такой хватки на коже наверняка остались бы синяки. Рвано выдыхает, чувствуя, как в груди всё сжалось. Машинально закусывает губу.
— Ясно тебе? — рявкает Карл.
Сердце бьётся о рёбра в странной бесконтрольной панике — он ведь перестал бояться четвёртого лорда, разве нет? Нет, разумеется, нет, как вообще можно перестать бояться того, кто с лёгкостью может снести ему полголовы, даже не двинув пальцем.
— Это почему же? — голос неожиданно осип, но во фразе, в интонации всё равно сквозит вызов, неуместный и откровенно рисковый.
Итан ждёт клыкастую улыбку в ответ, пляску смешинок в белых ясных глазах, но ошибается. Карл кажется — нет, вовсе не испуганным, ещё бы его вообще хоть что-либо пугало в этой жизни, но словно обеспокоенным. Нервным.
— Моро не единственная тварь, обитающая в местных болотах, — отвечает слишком серьёзно, и на последнем слове Итана бросает в холодный пот. Воспоминания о душной Луизиане скребут когтями по внутренностям где-то на уровне желудка. — А ещё я сомневаюсь, что вот это, — он снова болезненно дёргает за стальное запястье, Итан шипит и бесконтрольно лязгает механическими пальцами, сжимая ладонь в кулак, — переживёт длительный заплыв.
Итан просто кивает, не в силах ответить вслух.
— Хорошо, — низко выдыхает Хайзенберг, расслабляясь. Кривит губы в мягкой улыбке, даже не допуская мысли, чтобы самому отпустить сжимаемый пальцами протез, трёт шестерни шершавыми подушечками, словно те могут хоть что-то чувствовать.
Итан рвано вздыхает, стараясь унять сжавшее внутренности чувство, и в попытке освободить из чужой хватки руку кладёт живую ладонь на горячее широкое запястье, отталкивая. Ясно показывая, что ему не нравится вот так. Нужно вернуть себе уверенность в том, что он сможет это преодолеть, пытается перенаправить все одолевающие чувства и неприятные странные ощущения, так, как всегда справлялся с этим. Страх и бессилие — в злость и агрессию. Да, именно, никак иначе. Ему нужно спасти Роуз, осталась последняя колба — ещё есть маленькая искра надежды на лучший исход, теплится мягко под рёбрами. Он не может себе позволить быть слабым сейчас. Сильнее сдавливает обжигающе горячее запястье, чувствуя, как хаотично бьётся чужой сильный пульс под пальцами, и наконец освобождает руку. Мгновенно отшатывается назад, восстанавливая достаточное расстояние между ними. Карл на это лишь хмыкает.
— Но знаешь… — тянет Хайзенберг задумчиво, резко оборачиваясь к захламлённым лабораторным хаосом столам.
Воздух мгновенно начинает вибрировать, мелкие железки, стальные детали, гаечные ключи, отвёртки, какие-то кусочки металла поднимаются сплошным облаком над столешницами, сталкивая на пол несколько стопок исписанных пожелтевших от старости листов. Итан давит в себе мимолётное желание поймать рукой парящую рядом перьевую ручку. Выглядит завораживающе — и всё-таки не менее опасно. Хайзенберг же словно что-то ищет, раскидывая вокруг стальной хлам, открывая и выворачивая выдвижные ящики столов.
— А в волчьей форме… — начинает Итан быстрее, чем может достаточно хорошо обдумать свой вопрос. Осекается, но ловит на себе заинтересованный взгляд, и всё-таки продолжает: — в волчьей форме ты можешь управлять железом вот так?
Карл хмыкает как-то совсем невесело, прячет глаза за широкими полями потрёпанной шляпы. Ведёт рукой, и стальные детали вперемешку с инструментами собираются в один ряд и начинают кружить по комнате, мягко сверкая в жёлтом свете масляных ламп — словно показушничая, красуясь. Итан пристально следит за маленьким представлением, делая шаг назад, к стене, упираясь в один из столов скорее машинально. Он просто слишком хорошо знает, каково это, когда в ладонь впивается какая-нибудь отвёртка.
