— Тебе не победить меня! — ревёт Димитреску гортанным извращённым голосом, смеётся надрывно, истерично.
Итан прикладывается к прицелу, выпускает несколько выстрелов в белое тело на спине, вьющее длинными щупальцами. Дракон рычит озлобленно, стонет женским болезненным контральто, вывернутым наизнанку по звучанию, неприятно звенящим в ушах. Тварь ведёт в воздухе, и она наскоком приземляется прямо перед Итаном, щёлкает челюстями смачно, ряды острых клыков мелькают прямо перед глазами. Итан отскакивает, падает на спину, больно ударяясь левым ещё не зажившим плечом. Дракон вспарывает воздух когтями в метре от его ноги, и снова, и снова. Добыча извивается ужом, не даётся в лапы хищнику, дерётся до последнего.
Итан выстреливает ещё несколько пуль в обширную пасть, тёмная горячая кровь брызгами льётся на одежду, пропитывая ткань. Димитреску ревёт, хвост с силой бьёт по крыше в недовольстве.
Спусковой крючок холосто прощёлкивает, кончились патроны. Пытается выбраться из-под огромной прижавшей его к холодному камню туши, толстые когти проводят слишком близко к голове, выбивая из булыжника искры. Челюсти щёлкают прямо рядом с лицом, ловят винтовку за дуло и отбрасывают куда-то вбок. Итан отвлекается, тянется за отлетевшим оружием — чувствует, как массивная лапа вспарывает только-только затянувшийся живот. Болезненно харкает кровью.
— Умр-ри! — протяжно рычит страшный монстр, расправляя костлявые широкие крылья в победном жесте.
Итан надрывно кашляет, боль заставляет свернуться калачиком в мощных лапах, по подбородку стекает кровавая слюна. Когти прицельно рвут горло, вспарывая и выворачивая трахею, воздуха мгновенно не хватает, одежда пропитывается горячей кровью. Итан с трудом достаёт пистолет, выстреливает куда-то всю обойму, вроде даже попадая по белому силуэту с щупальцами. В глазах влажно плывёт, на языке отчётливый привкус металла и смерти.
Что-то массивное наскакивает на монстра, выбивая из равновесия, заставляя отпустить растерзанную добычу, сделать несколько тяжёлых шагов назад. Дракон ревёт, расправляет кожистые крылья, припадает на лапы. Итан ловит момент — отползает в тень, к стене, зажимает рукой окровавленное горло. Трясущаяся ладонь находит на дне рюкзака прохладу стекла, и он мгновенно обливает шею щиплющим антисептиком, хватает ртом воздух, как рыба. Остатки выливает на растерзанный живот. Раздражённые ткани послушно восстанавливаются, отрастая, связываясь, собираясь в первоначальное целое. Дышит часто и поверхностно, стараясь вернуть достаточный уровень кислорода в крови. В глазах проясняется — застывает в ужасе.
Дракон рычит, воет, замахивается массивными лапами, отбиваясь от прицельных нападений волка, яростно сверкающего белёсыми глазами. Уши озлобленно прижаты к голове, белые клыки кусают, впиваются в толстую искажённую мутациями плоть. Противостояние потустороннего и звериного.
— Хайзенберг! — ревёт Димитреску, размахивая хвостом в гневе. — Я знала! Чёртов ты предатель!
Волк озлобленно рычит, заскакивает на широкую спину между крыльями, клыки впиваются в белый силуэт. Щупальца извиваются дико, хлещут зверя по морде, и дракон сильным рывком сбрасывает его с себя, швыряя в стену. Волк скулит, мельтешит по камням лапами, пытается встать через боль.
Итан, сбрасывая оцепенение, вскидывает перезаряженную винтовку. Плевать на ту чертовщину, что здесь происходит. Нужно разобраться с Димитреску.
Пули впиваются в белый дёрганый силуэт, дракон обессиленно падает на свои лапы, стонет. Тяжёлым прыжком монстр взлетает в воздух, взмахивает крыльями, падает точно на Итана, хватая того когтями за рёбра. Винтовка выпадает из рук.
— Даже не надейся на хороший исход! — кричит Димитреску, клацая челюстями. — Роуз принадлежит нам!
Туша, падая, проламывает своим весом каменную кладку, и они оба летят вниз, в темноту одной из башен. Дракон болезненно стонет, воет отчаянно, на последнем издыхании. Сильный удар о землю выбивает из Итана дух.
Белый силуэт на широкой спине в последний раз издаёт жалобный стон и застывает, кристаллизуется, подобно своим замёрзшим от холода дочерям. Осыпается серым пеплом, матовыми некрасивыми осколками, превращаясь в груду мелких камней. Итан дышит с трудом, чувствуя сильную тупую боль в рёбрах, мешающую набрать больше воздуха в лёгкие. Медленно подтягивается на руках, хрипит, кашляет каменной пылью. Кое-как с большим трудом встаёт на подкашивающиеся ноги, спотыкаясь о каменные осколки. На алтаре сверкает жёлтая колба.
Рукавом вытирает пот со лба, промаргивается от пыли. Всё тело болит сплошным кровоподтёком, возможно, сломана пара рёбер. Плевать. Тянется руками к колбе, осторожно обхватывает её трясущимися пальцами. Трудно, слишком. На заляпанной грязью этикетке надпись: «голова», чуть выше — «Розмари У.». Итан тяжело оседает на холодный пол, опираясь спиной о каменный алтарь, обречённо всматривается в непрозрачное стекло.
Дневной свет из дыры в каменной стене заслоняет собой волчий силуэт. Звериные глаза сверкают плоскими искрами, смотрят осознанно. Итан устало морщится.
— Уйди, — хрипит, крепче сжимая в руках колбу. Дрожащей рукой поднимает пистолет. — Ну же, брысь!
Волк не уходит, сверлит тяжёлым белёсым взглядом, но и не подходит ближе. Прижимает острые уши, наклоняет морду к земле, будто… извиняется?
Нет. Нет, Итан не верит. Не хочет верить. Это невозможно. Это не может быть он.
Это какой-то кошмар.
========== VII ==========
Итан зол. Очень, очень зол.
Волк идёт следом незримой тенью, сверкая белёсыми ясными глазами. До боли знакомыми глазами, звериный взгляд которых выдерживать слишком тяжело. Не подходит близко, держится на расстоянии, мгновенно прижимая уши и ведя чёрным носом по ветру, чуть он понимает, что на него смотрят. Итан делал попытки отогнать зверя, шипя и крича, размахивая обрезом, угрожая выстрелить — безрезультатно. В конце концов, решает его просто игнорировать. Не нападает, и ладно.
Идёт по припорошенной снегом тропе, с трудом переставляя усталые ноги. Заросшее после обработки горло посттравматически ноет, болит, словно глотка всё ещё вывернута хрящами наружу. Все мышцы напряжённо потряхивает, тело бьёт дрожь. Тяжело, слишком многое он уже пережил. Израненный организм нуждается в отдыхе, чтобы зализать, затянуть все оставшиеся раны, срастить обратно мышцы и сломанные кости. Подсознательно хочется снова почувствовать духоту заработавшихся механизмов фабрики — Итан одёргивает себя.
В безымянной деревне нет безопасных мест, нет союзников, готовых протянуть руку. Хайзенберг идёт за ним по пятам в волчьем обличии — в том обличии, в котором вырвал Итану руку, обломал кости зловонной пастью, разодрал ткани острыми клыками. Стальное плечо простреливает фантомной болью, хватается за него пальцами в попытке подавить ощущение. Злится. Итан злится на Хайзенберга, на себя — за простоту и доверчивость. Он думал, он хотел думать, что один из четырёх лордов действительно помогает ему, пусть и из каких-то личных соображений и желаний — но тот только игрался с ним, наслаждался страданиями жертвы, чужой болью. Озлобленно выдыхает через нос, краем глаза замечая, как огромный зверь прислушивается вдалеке, навострив уши. Хочется всадить в него всю обойму из какого-нибудь военного автомата Рэдфилда, чтоб до скулежа, до ответной боли. Агрессивно чешутся костяшки, Итан мажет по живой ладони механическим пальцем, обжигая кожу стальным холодом. Зло смотрит на механическую руку, сжимая зубы. Выдыхает. С этим уже ничего не сделаешь — разум затапливает ощущение безнадёжности.
Сплёвывает озлобленно в снег, замечая остаточный кровавый след в слюне. Плевать, на всё плевать, и на его состояние — тоже. Всё, что сейчас важно — спасти дочь, собрать её по частям обратно в целое — вздрагивает от мысли — и оградить от влияния этого ужасного места.
А деревня всё так же пуста и безлюдна. Заворачивает за угол одного из домов, направляясь на открытую площадь, где сходятся все тропы. Мгновенно останавливается, дёрганым движением вскидывая обрез — на четвереньках, прижавшись мордой к земле, сидит ликан, звонко и сочно чавкает чем-то, что вжимает когтистыми лапами в запачканный тёмно-бордовой кровью снег. Тварь поднимает окровавленную пасть, смотрит на Итана с каким-то болезненным интересом в светлых блёклых глазах, рычит, скаля клыки. Палец со спокойствием давит на спусковой крючок.
