Вампирша появляется, как нечто неотвратимое, огромная, пугающая, её озлобленный вид не сулит ничего хорошего. Глаза горят пылкой яростью.

— Ты, мерзкий мужлан! — воет с каким-то надрывным отчаянием, рот перекошен в ненависти.

Итан ничего не успевает — вампирша хватает его за шиворот сильной рукой, поднимает в воздух, ноги болтаются, не чувствуя твёрдого пола. В нос ударяет сладкий запах дорогого парфюма, клыкастый оскал сверкает острой белизной.

— Как ты посмел!.. — она швыряет его на пол с такой силой, что у Итана мгновенно темнеет в глазах. — Заявиться в мой дом!.. — сильная хватка вцепляется в воротник, приподнимает и вновь бьёт головой об пол. — Тронуть моих дочек!..

Едва удаётся дышать, с каждым ударом из Итана словно выбивают дух.

— А теперь пытаешься меня обокрасть!.. — полный ненависти клокочущий голос прямо над ухом позволяет кое-как держаться в сознании.

Деревянный пол надрывно трещит, доски лопаются, и Итан проваливается куда-то вниз, пробивая собой ещё минимум один этаж. Падает в груду дощатых обломков, чувствует в пальцах занозы. В глазах пульсирующе темно, в ушах громко звенит от ударов головой об пол. Он кашляет от поднявшейся пыли, кое-как пытается встать, заваливается набок. Всё тело бьёт бесконтрольная дрожь, ему страшно. Димитреску сильная, слишком сильная. Он с ней не справится.

Едва встаёт на ноги, поднимает выпавший из рук пистолет — хорошо, что он в полёте не потерялся случайно где-нибудь на верхних этажах. Надрывно дышит, осматривается. Какие-то каменные подвалы, здесь от стен куда прохладнее, чем в душном непроветриваемом замке. Нужно выбраться отсюда.

Катакомбы петляют, в углах темно. Находит несколько деревянных ящиков, обмотанных жёлтой изолентой, едва ли не матерится — неужели нельзя было хоть где-нибудь оставить бутылку антисептика вместо патронов к винтовке, которую он и в глаза не видел? Искусанная шея щиплет и чешется страшно, не может терпеть, раздирает аллергические волдыри ногтями, срывая свежие кровавые корочки.

Выходит куда-то в темноту, в нос мгновенно ударяет тошнотворный запах гнили. Ржавые решётки до самого потолка напоминают средневековую тюрьму, каменная кладка на полу испачкана лужами липкой застывшей крови, в стены вбиты железные колья с толстыми цепями. Под потолком на больших крюках висит нечто, замотанное в холщовые мешки, с них стекает в тазы тёмная кровавая жижа. Итан глотает комок отвращения и мгновенно подскакивает, вскидывая пистолет — за спиной раздаётся пронзительный рычащий визг.

Из темноты нетвёрдой походкой на него идёт нечто иссушенное, мерзкое, с серой сморщенной кожей. Костлявая рука тащит по камню старый затупленный меч с неприятным скрежещущим звуком, замахивается. Итан стреляет в сухую кисть, и меч выпадает из разжавшейся ладони. Существо болезненно воет, кидается вперёд, растопырив серые сморщенные пальцы с острыми чёрными когтями на концах, и получает два выстрела точно в лоб. Падает грузно на холодный пол. Итан рвано выдыхает.

Солдаты, ликаны, а теперь — что это? Зомби? Пожалуй, этому месту его уже ничем не удивить.

Иссушенные твари ещё пару раз попадаются на его пути, но быстро падают замертво, начинённые свинцом. Не слишком опасные противники, но если нападут скопом — пиши пропало. Итан продвигается по подвалам максимально быстро, как может, пытаясь найти выход наверх, обратно в замок. Нужно поскорее добраться до колбы и сбежать отсюда.

Ступени лестницы поблёскивают в неровном свете свечей отполированным камнем, словно по ним ходили очень и очень часто, спускаясь в тюремный подвал, таща за собой многочисленных жертв. Итана дёргает от этих мыслей. Он ведь мог стать одним из тех бескровных неприкаянных существ — мог, но Хайзенберг отдал его в волчьи лапы, тем самым сохранив жизнь.

Коридор бьёт по глазам ярким светом, отражённым от белых позолоченных стен. Жмурится, трёт пальцами веки, пытаясь избавиться от сухости и ощущения песка, промаргивается. Он смог выйти обратно в замок, но куда именно? Заглядывает в мутное окно, разбивает стекло прикладом, лицо обдаёт освежающий ветер, острые снежинки сильным потоком неприятно бьют по щекам. Похоже, началась метель.

Идёт куда-то в попытке найти выход. Натыкается на закрытую дверь, шарит по карманам. Ключ из комнаты Димитреску без сопротивления входит в засов, щёлкая замком. Итан хмыкает — удобно.

Попадает в тёмную комнату с голыми каменными стенами, в центре стоит стол, заваленный немного заветренным мясом. Тошнит от мысли, что этот огрызок когда-то мог быть человеком. Рядом на стуле в жестяном тазу видит бутылку из тёмного стекла, погружённую в кровавую жижу. Кажется, это кухня, и всё здесь готово к тому, чтобы готовить обед для обитающих в замке монстров.

Дёргает ручку другой двери, и за ней раздаётся потревоженные жужжание. Сердце глухо падает в пятки. Опять.

— Ты!.. — озлобленно кричит женский силуэт, собравшийся из облака насекомых за спиной. Сверкает острый серп. — Убийца!

Итан панически отскакивает, избегая удара, достаёт из-за спины обрез. Шипит от новых укусов, впивающихся в измазанную кровью шею. Подлетает к мутным окнам, пытается разбить стекло через железную решётку. Руки осыпают острые осколки.

— Что!? — визжит испуганно последняя из сестёр, сгибается под потоком ледяного воздуха, снежинки покрывают её хрупкие плечи. — Нет! Мама!..

Итан, не вслушиваясь, стреляет. Паника бьёт сердцем по рёбрам, но он чувствует холодящее спокойствие, морозным воздухом обжигающее лёгкие. Нет смысла бежать. Её нужно убить, она последняя. Она мешает ему спасти Роуз.

— Умри! — рычит Итан, чувствуя клокочущую в груди ярость, и вновь стреляет, отдача бьёт по рукам. Дробь впивается в точёное фарфоровое лицо, пуская сетку трещин под болезненные всхлипы. Перезаряжает, стреляет. Перезаряжает, стреляет. На автомате. Пальцы крепко держат деревянный приклад, не дрожат.

Нечеловеческий вой застывает вместе с кристаллизованным телом, растворяется в потоке воздуха, рассыпается вместе с силуэтом. Итан дышит рвано, сгибается, опираясь на свои колени. Адреналин бьёт по голове вместе с кровью, набатом стучащей в ушах.

Осталась только главная вампирша, могущественная хозяйка этого замка. Рваный вдох. Итан справится. Не может не. Он должен. Во имя своей дочери. Выдох. Спасти Роуз, во что бы то ни стало.

Не перестаёт нервозно расчёсывать шею, кожа горит, не желая регенерировать без обработки. Кидает беглый взгляд на пальцы — все в тёмной липкой крови, его крови. Чёрт.

Очередной поворот наконец-то приводит его в главный зал с лестницей наверх. Статуи без лиц, тяжёлые двери. Итан устал, он не знает, куда идти. Испещрённое шрамами колено ноет от натуги и долгих пробежек, расшитое левое плечо, кажется, начало кровить, болит.

— Вот ты где! — озлобленно скалит клыки Димитреску, так некстати появившаяся на балконе второго этажа.

Итан панически кидается в какую-то дверь, оббегает широкий диван, забегает в другую комнату. Это… спальня? Тупик. Рука в чёрной шёлковой перчатке крепко ловит его за плечо.

— Я тебя ненавижу! — белое аристократическое лицо перекошено злобой, по щекам текут чёрные дорожки слёз. — Я убью тебя!

Итан в защитном жесте выставляет вперёд руки, зажмуривается в ужасе. Перед глазами сверкает что-то чёрное и острое, правую руку мгновенно простреливает сильная боль. Воет в голос, сжимает зубы, хватается металлическими пальцами за обрубок правой руки, из которой потоком хлещет тёплая кровь. Ладонь со сжатым в ней пистолетом лежит на полу. Отскакивает назад, ударяясь спиной о какой-то комод.

— Мои дочки! — натужно хнычет Альсина, утирая шёлковым рукавом чёрные слёзы. Её затопило горе.

Итан успевает обойти сбоку, схватить с пола ладонь с пистолетом и пулей вылететь из спальни обратно в главный холл. Бежит по лестнице на второй этаж, открывая плечом двери, шипя и стискивая зубы от боли. Ныряет в дыру в стене и останавливается, панически озираясь. Кажется, сюда вампирша не сможет зайти — двери из комнаты перегорожены стальными прутьями.