Коридор привычно приводит его в просторный холл с лестницей на второй этаж, статуями без лиц и массивной дверью. Здесь на него напали те два странных создания, напоминающих сотканных из множества мелких мушек девушек с измазанными потёкшей тушью бледными лицами. Здесь же…

Они нападут снова.

— Итан Уинтерс-с, — шипит неясный силуэт, клубится роем потревоженных ос, жужжит и готовится к прыжку. — Ты зря явился к нам.

— Ты ответишь за смерть нашей сестры! — отчаянно вопит вторая и мгновенно кидается вперёд.

Итан не выдерживает панического напряжения, и палец сам давит на спусковой крючок, отдачей мгновенно бьёт в плечо — дробь, не встретив никакого сопротивления, оказывается в стене. Шипит болезненно, когда мелкие челюсти впиваются в открытое горло, пронзают кожу, раздирая мышцы. Отмахивается руками панически, пытается запахнуть плотную куртку, но мелкие насекомые уже заползли за растянутый воротник, щекочут рёбра своими жёсткими крылышками и мелкими лапками. Итан бежит куда-то вперёд, натыкаясь прямо на второй жужжащий рой, вдыхает ртом рвано — и задыхается от ощущения мушек, ползающих по языку. Мгновенно бьёт дрожь, по горлу прокатывается ком тошноты — мерзко, слишком мерзко. Где-то сбоку безумно смеются.

Рой мгновенно собирается в женский силуэт, перед лицом появляются тёмные обведённые потёкшей тушью глаза. Насекомые во рту складываются в чужие пальцы, давят на язык, проходятся ногтями по нёбу, проводят по зубам. Мгновенно скапливается слюна, которую Итан абсолютно не желает глотать, и вытащенные из его рта пальцы влажно блестят в свете свечей, тоненькая ниточка тянется от губ и рвётся в воздухе. Девушка задорно смеётся, обнажая белые вампирские клыки, наслаждаясь откровенной паникой в светло-зелёных глазах, и с силой толкает его в грудь. Итан едва ли не падает, врезается спиной в стену болезненно, но мгновенно весь подбирается и срывается с места — в какой-то из множества коридоров.

Бежит, рвано дышит через нос, перекатывает на языке солёную от пальцев слюну, давя внутри порыв отвращения, куда-то нервно сплёвывает. Всё неважно. Крепче хватает руками дробовик, на ходу перезаряжает выстреленную гильзу, молясь, чтобы нашлась просторная комната с огромным количеством окон или чтобы ноги вновь принесли его в заброшенное крыло. В углах тупиков несколько раз попадаются те самые большие вазы, и он в спешке бьёт лишь некоторые из них, хватаясь за новые пачки патронов, как за спасательный круг. Руки бьёт панический тремор, постоянно кажется, что чёрный рой вот-вот — и настигнет. Мелкие укусы на шее мгновенно начинают аллергически наливаться влажными волдырями.

Итан вылетает за какую-то дверь, захлопывает её и прижимается спиной, дышит тяжело и поверхностно, понимая, что вновь потерялся. Воздуха не хватает, короткие волосы липнут ко лбу от пота, жарко, хочется скинуть куртку — но она слишком дорога во всех смыслах, чтобы так разбрасываться вещами. Осматривается беглым взглядом, его занесло в какую-то библиотеку, пыльную и неосвещённую, только дневной свет льётся из окон под самым потолком.

Окна. Под потолком.

Мушиный гудящий рой влетает в комнату прямо через дверную щель у самого пола, маячит перед глазами озлобленной чёрной тучей, вновь собирается в нечёткий плавающий силуэт.

— Сестра пошла звать маму, а я пока с тобой развлекусь, мужчинка, — облизывает чёрные обведённые помадой губы языком в откровенно пошлом жесте, и Итана снова тошнит.

Он выхватывает из-за пояса пистолет, вскидывает дуло куда-то вверх, над неясным силуэтом, стреляет сразу несколько раз. Звонкий женский смех режет слух.

— Ничему ты не учишься, дурачок, — хохочет девушка, обнажая острые выступающие клыки, и кидается на Итана.

Тот отскакивает, больно ударяясь спиной о стеллаж и роняя часть книг на пол, поднимая клубы пыли в спёртый тяжёлый воздух. Кашляет надрывно, горло мгновенно начинает першить.

Вновь отскакивает, избегая очередной удар. Жмурится подслеповато, в глаза попали кусочки пыли, взор заливают выступившие слёзы. Кое-как трёт рукавом лицо, вновь вскидывает дуло к потолку, выпускает остатки обоймы в окна. Стекло, не выдержав, трескается.

— Что ты творишь, смертный ублюдок!? — визжит мушиный рой, отмахиваясь от падающих осколков.

Нечёткий силуэт мгновенно приобретает ясные черты, покрывается белой изморозью, кричит и воет от холода. Итан, не теряя времени, мгновенно вскидывает обрез, выпускает в живот и плечи мелкую дробь, выстреливая сразу два патрона. Панически перезаряжает оружие, руки бесконтрольно трясутся, и железная — тоже. Одна из гильз выскакивает из металлических пальцев, летит прямо под ноги замерзающей девушке, и благодаря этому Итан успевает заметить блеск металла — серп проходит в сантиметрах от его уха, цепляя и надрезая капюшон.

— Маленький настырный!..

Её прерывают ещё два выстрела, точно в лицо, впритык. Щёки исходят чёрными бороздами трещин, разрезая глаза, нос, губы, девушка кривится в смешении сильного гнева и извращённого вывернутого наизнанку страха.

— Не-ет! Не хочу..! Не хочу умирать! — хнычет, раскидывает руки в странном жесте, бьётся лбом об одну из колонн.

Наполовину кристаллизованное тело послушно принимает в себя ещё два выстрела дробью и, окончательно застывая, рассыпается в пыль под громкий душераздирающий стон боли. Итан дышит тяжело, загнанно, чувствует, как щиплет шею от мелких укусов. Давит в себе странное такое же извращённое чувство, что убил человека. Рваный вдох. Это был не человек — монстр, желавший его смерти. Тварь, повинная в том, в каком сейчас состоянии находится его дочь. Медленный выдох. Да, так лучше, определённо.

Колени дрожат и норовят подкоситься, Итан встряхивается, пытаясь скинуть напряжение. Помогает слабо, руки всё ещё немного дрожат. К горлу мгновенно подкатывает тошнота, как только вспоминает, что эти мерзкие насекомые были у него во рту, фантомное ощущение пальцев на языке не исчезает. Достаёт трясущимися ладонями жестяную фляжку, кое-как откручивает крышку, полощет рот, выплёвывая прямо на пол. Рваный вдох вроде бы успокаивает панически бьющееся под рёбрами сердце. Делает ещё глоток, убирает стратегический запас обратно в рюкзак за спиной. Перезаряжает выстреленный за драку пистолет, дёргая мягким смазанным затвором.

Кажется, его ждёт ещё одна такая же тварь, слепленная из насекомых. Итан не хочет. Итан понимает, что надо — от этого зависит жизнь его дочери.

В сверкающих убранством коридорах тихо, только холодный ветер завывает в разбитых им окнах. Итан не уверен, что идёт обратно тем же путём, как бежал сюда — в панике все коридоры слились в один длинный и долгий. Натыкается на тупик, дёргает двери комнат, открытой оказывается только одна. Заходит, с лёгкостью, будто отпустив себя, разбивает вазу, забирая уже четвёртую пачку патронов к винтовке. Найти бы саму винтовку.

Осматривается в скупо обставленной комнате для гостей — скупо именно что в сравнении с остальным замком. Замечает выход на балкон, ему ничего не остаётся, кроме как пройти по деревянным лесам на головокружительной высоте, возвращаться назад в путаные коридоры нет никакого смысла. Провал под ним воет морозным ветром, едва не сдувая с ног сильными порывами, хлипкие деревяшки так и норовят сломаться под чужим весом. Едва успевает перескочить на более твёрдый камень.

В одном из окон мелькает старшая Димитреску. Высокая, статная, злая. Она рассказывает Миранде по старинному проводному телефону о том, что Итан сбежал от нерасторопного Хайзенберга и теперь ошивается в её замке, нарушая покой дочерей. Откровенно злой, полный ненависти вампирский оскал из зеркала, кажется, направлен прямо на Итана, и он чувствует, как в затылок ему дышит сама смерть. Вампирша с рычанием швыряет туалетный столик, разбивая его в щепки. Слишком сильная. Слишком страшно.

Итан осторожно перекидывает ноги через подоконник, залезая в открытое окно. В комнате откровенный беспорядок, и ему даже немного жаль такую дорогую мебель, безвозвратно теперь сломанную, осколки зеркала хрустят под ботинками. Осматривается панически, из помещения только один выход — следом за Димитреску. Главный ключ от всех закрытых комнат очень кстати бросается в глаза.