— Торговец? Здесь?
Мужчина хмыкает.
— Я не представился. Зовите меня Герцог.
— Ага, Итан. — на автомате отвечает тот, опасливо оглядываясь по сторонам. Долго находиться на открытой площади посреди деревни — не лучшая идея.
Торговец как-то тяжело вздыхает, выражение его лица с мягкого дружелюбного мигом меняется на печальное и грустное.
— Мне жаль, мистер Уинтерс.
Итан недоумевает, хмурится:
— Что жаль?
— Вас, — Герцог снова тяжело вздыхает, словно ему трудно говорить — или пытается растянуть паузы, чтобы подобрать нужные слова. — Лорд Хайзенберг, он… Я слышал, вы попали к нему.
— Что вы имеете в виду?
Опять вздох — Итана начинает это раздражать.
— Человечность лорда Хайзенберга крайне обманчива, — наконец, выдаёт торговец. — Берегитесь его.
Итан ничего не отвечает, хмурится. Он сам ещё не знает, что думать о Хайзенберге, который, несмотря ни на что, открыто ему помогает — направляет и вооружает. Тем не менее, предостережение ярким следом отпечатывается в сознании.
Таинственный Герцог больше не говорит ничего весомого — отвечает на все вопросы пространно и непонятно, а за боеприпасы и вовсе требует местную валюту, причём дерёт втридорога, пусть и божится, что хочет помочь. Итан, уверившись в идее, что замок, возвышающийся массивным силуэтом за деревней, необходимо обследовать, ссыпает торговцу из карманов всё ранее найденное, меняя на патроны, и уходит.
Под ногами протяжно скрипят ссохшиеся доски старого моста, под которым густой всепоглощающей массой журчит чернеющая в вечерних сумерках река. Тяжёлая резная дверь поддаётся с трудом, открывается плавно и неторопливо, словно сам замок раздумывает, стоит ли впускать незнакомого путника. В лицо тут же бьёт тёплый спёртый воздух, словно помещение очень давно не проветривали.
Замок встречает Итана глухой тишиной и сверкающим старинным убранством. Где-то здесь может быть — обязательно будет — его Роуз, которую нужно спасти. Руки бесконтрольно трясёт, сердце в зарождающейся панике бьётся о рёбра. Итан помнит о тех, про кого говорил ему Хайзенберг. Вампирша, рыба, женщина с куклой. И Миранда. Кто из них обитает здесь? И что они сделают с ним, если поймают? Вероятно, простая смерть — это лучшее, на что он мог бы рассчитывать в таком случае. Нет, они не поймают его. Итан справится, обязательно справится. Ради Мии, его погибшей жены. Ради Роуз.
Тёплые коридоры замка сразу согревают замёрзшие на улице пальцы, Итан расстёгивает куртку и декоративную молнию на толстовке — жарко. Он идёт медленно, осторожничая, осматривается по сторонам, стараясь запомнить ветвление коридоров. Машинально выискивает глазами деревянные коробки, обмотанные жёлтой изолентой, прямо как на фабрике — этого здесь определённо не хватает. Но, похоже, замок не территория Хайзенберга, чтобы тот мог раскидать по углам припасы для длительной игры со своей жертвой.
Очередной коридор приводит Итана в просторный главный холл с резной лестницей на второй этаж. Он касается пальцами надписи на массивной двери и…
Замирает в липком ужасе.
За спиной раздаётся жужжание насекомых, и перед глазами сразу же всплывает самый пугающий его кошмар — Маргарита Бейкер и её «детки». Именно после этого эпизода главным страхом Итана стала инсектофобия.
Не глядя, срывается с места и бросается куда-то в боковой коридор — механизм ноги протяжно скрипит от натуги, отдавая острой болью в бедро. За спиной протяжно жужжит, и кажется, будто в этом жужжании эхом теряется женский смех. Летит по сверкающим старинной красотой коридорам, петляющим и путаным не хуже железной фабрики. Не замечает, как спускается куда-то вниз, как поднимается куда-то вверх — просто бежит сломя голову. А за спиной — жужжит, смеётся и воет.
— Ну куда же ты, красавчик? — эхом раздаётся сзади нежный женский голос, полный чистого веселья.
Открытой шеи несколько раз касается что-то жёсткое и маленькое, трепыхающее крылышками, остро впивающееся маленькими челюстями, и от этих ощущений тошнота захлёстывает с головой, настолько мерзко, что несколько раз чуть не поскальзывается на полированном кафеле и не спотыкается о собственные же ноги. Но продолжает бежать вперёд, хоть куда-нибудь, а горло обжигает сухим спёртым воздухом помещений, хочется поскорее на улицу.
И Итану везёт. Ноги приносят его из сверкающего замка в полуразрушенное осыпающееся древним камнем крыло, в серых кирпичных стенах через трещины свистит морозный воздух. И одновременно не везёт — тупик. Врезается в хлипкую стену, оборачивается в ужасе. Чёрные жужжащие облака подлетают всё ближе, приобретая форму. Мгновение спустя ему хищно улыбаются две девушки, бледнокожие, с чёрными потёками макияжа вокруг глаз. Инстинкты панически воют — нельзя, ни в коем случае нельзя доверять тем, кто появился из облака грёбаных жужжащих насекомых!
— Мм, какой красавчик. — хохочет одна из девушек, стуча каблуками по древнему камню. Тянет к Итану руки.
Он машинально стреляет несколько раз, попадая точно в живот, грудь и плечи — и слышит, как пули бьются о каменную стену позади, застревая в массивной кладке.
— Твоя игрушка меня не возьмёт, милый. — хищно тянет девушка и кошкой бросается вперёд.
Итан отскакивает куда-то вбок, за стеллаж, заваленный пыльными книгами, и падает на пол, больно ударяясь плечом. Боковым зрением замечает, что вторая девушка застыла в дверном проёме, отрезая единственный путь к отступлению. Кровь панически стучит в ушах, шальной взгляд шарит по ближайшим полкам, за которыми видно шуршащий чёрный подол. Итан даже не задаётся вопросом, как из жужжащего роя насекомых появились две девушки, на каблуках и в платьях-мантиях — ему плевать. Лишь бы от них отделаться, лишь бы не грёбаные жалящие крылатые твари!
Взгляд цепляется за небольшой деревянный ящик, измазанный… жёлтой краской — выцветшей и уже кое-где облупившейся, поэтому не сразу бросилось в глаза в такой тени. Рука машинально тянется к нему, нащупывая что-то продолговатое и прохладное — динамит. У Итана в груди успокаивающим теплом разливается надежда, это его шанс, это действительно может помочь против этих странных женоподобных существ, сотканных из мелких противных насекомых.
— Ну, чего спрятался, красавчик, — тянет нежный голос, словно играясь. — Выходи, у тебя такое милое личико, мы не станем тебя убивать сразу.
От хищного игривого смеха у Итана нервно сосёт под ложечкой. Нужно срочно придумать, как зажечь фитиль: у него ведь нет ни спичек, ни зажигалки. А что, если…
Итан торопливо выползает из-за стеллажа и пытается быстро встать, шипя от боли — потрёпанное колено остро простреливает, отчего он едва стоит на ногах. Тёмный женский силуэт вырастает перед ним, улыбается в остром оскале, белые вампирские клыки мигом привлекают всё внимание. А в руке холодным заточенным металлом сверкает острый серп.
— Вот ты где… — медленно тянет девушка, словно наслаждается своей силой и одновременно полной беспомощностью жертвы.
Она с неожиданной прытью бросается на Итана, рассыпаясь на чёрный жужжащий рой. Липкий ужас касается кожи маленькими многочисленными лапками, кожу рук и шеи обжигают мелкие болезненные укусы, кажется, будто эта мерзость заваливается куда-то под воротник и щекочет крылышками рёбра, вызывая приступ тошноты. Он панически отмахивается, бьётся спиной о стеллаж, с грохотом снося на пол несколько стопок книг. Рой отступает, вновь собираясь в силуэт перед глазами.
Итан, рвано вздыхая, вскидывает пистолет, получая на это смешок, приставляет к дулу фитиль динамита и стреляет, даже не особенно целясь. Главное — зажечь. Фитиль вспыхивает от дульного огня, остро шипит, ссыпающиеся с кончика яркие искры отражаются недоумением в чёрных женских глазах. Итан кидает динамит прямо в девушку, та возмущённо кричит, вскидывая руки. Звук взрыва поглощает оклик сбоку, где в дверном проёме застыла вторая.
Стены в этом старом полуразрушенном крыле оказываются слишком обветшалыми, чтобы выдержать взрывную волну — динамит пробивается через трещины в камне, запуская в пыльную комнату поток морозного воздуха. Спереди и сбоку воют, откуда-то слышится хруст разбитого стекла, Итан мёртвой хваткой держится за хлипкий стеллаж, панически перезаряжая пистолет и дёргая затвором.
