— Почему это я должен тебя слушать? — выдавливает из себя Итан, сипя от дыма.
— Потому что я единственный, кто может тебя защитить.
— Зачем тебе это? — искренне недоумевает Итан.
— Потому что… — цокает языком Хайзенберг, поднимая глаза к потолку словно в попытке подобрать верные слова для ответа. — Потому что ты интересный. Настолько интересный, насколько мне обещали.
Итан хмурится в непонимании, смотрит пристально, пытаясь разгадать, что он имеет в виду.
— В каком смысле?
— Ты та ещё крепкая сволочь, Итан, — улыбается открыто Хайзенберг, в белёсых глазах пляшут смешинки. — Далеко не каждый сможет пережить всё то дерьмо, что выпало на твою долю там, в Америке.
Итан опешивает, от неожиданности давясь воздухом:
— Откуда ты..?
— Неважно, — перебивает Карл, отмахиваясь рукой, и от её движения серый дым в свете закручивается в замысловатые спирали. — У меня свои источники.
Итан сжимает губы в тонкую полоску от негодования, было видно, что Хайзенберг действительно не намерен делиться ничем сверх сказанного. Яркая рыжая точка тлеющей сигары в очередной раз загорается в полутени, и тот, выдыхая дым, тушит её о подошву сапога, словно красуясь. Стоит на границе тьмы и света, сверкая ясными белыми глазами, но ближе не подходит, и по-звериному скалится:
— Крайне интересно, что же будет дальше.
***
Шаги Хайзенберга, отдаваясь гулким эхом, растворяются в лабиринтах железных коридоров, Итану остаётся только лежать. Расшитое колено пульсирует и горит огнём, чешется, едва ли хватает сил не разорвать свежую розоватую кожу ногтями в приступе — регенерирует. Уже спустя каких-то два-три часа — Итан думает, что два-три, на самом деле вокруг нет ни окон, ни хотя бы циферблата часов — получается без стреляющей боли согнуть ногу. Ещё через некоторое время он пробует встать с кушетки.
Потрёпанный и кое-где битый в осколки кафель обжигает холодом голую ступню, и Итан ёжится. Он только сейчас понимает, что всё это время лежал на кушетке в одних трусах да флисовой толстовке. Железная нога с трудом его удерживает, отдавая в колено тупой болью — ощущения откровенно не такие, как со своими двумя. Осторожно, держась за кушетку, делает шаг, второй. Третий, уже хватаясь за воздух. Нормально. Жить ещё можно. Мысль о том, что, возможно, он всё-таки мог бы восстановить свою ногу, горьким комом проходится по корню языка.
Как только Итан более-менее разбирается, как ходить, в голове сразу же аварийной лампой загорается подсознательное: «бежать». Мало ли, насколько этот Хайзенберг кажется дружелюбным. Чуть Итан расслабится, этот подпольный хирург наверняка не упустит возможности сконструировать из него нового солдата. Ну уж нет — надо спасаться.
Итан медленными неуклюжими шажками вдоль стены идёт дальше, в соседнее помещение. Да, это определённо похоже на подпольную лабораторию: столы завалены мятыми исписанными бумагами, бо́льшая часть текста в которых на немецком. Карандашные зарисовки строения солдат, которых Итану не посчастливилось встретить ранее, пусть и выполнены талантливо — но отталкивают. Что более важно, среди всех странных записей, на более-менее расчищенной части стола, нашлась подробная карта всей фабрики — с неаккуратными пометками, выполненными жёлтой краской. «Ты здесь», «лаборатории», «лифт», «выход» — сразу же разбирает Итан. Вся восточная часть здания, особенно нижние этажи, толсто обведена жёлтым кругом, а надпись рядом кричит: «не лезь сюда!». В выцветшей печати Итан разбирает «машинное отделение», и его бросает в дрожь.
Отнекиваться нет смысла, это Хайзенберг подготовил для Итана карту фабрики. Зачем? Какой в этом смысл для самого Карла, если он прямым текстом сказал, чтобы Итан смирно сидел и ждал его, не пытаясь никуда лезть? Тот хмурится. Слишком уж этот Хайзенберг хитрый, расчётливый. Он явно что-то замышляет.
На стуле около стола, где лежит карта, Итан находит вещи: свою измятую куртку с дырявым рукавом, новые джинсы в каких-то масляных пятнах — его старые явно превратились в тряпку после неравной схватки с железным механизмом — и ботинки. А в куртку замотан… пистолет.
Шершавая рукоятка приятной тяжестью ложится в ладонь, мигом успокаивая сердце и душу. Итан быстрым движением достаёт магазин — полный. Вставляет его обратно и умело дёргает затвором — все механизмы мягкие, смазанные, даже усилия не нужно. Теперь остаётся лишь найти больше патронов.
Итак, Хайзенберг дал ему подробную карту своей территории и вооружил. Второй раунд гонок со смертью? Итан надеется, очень надеется, что нет. Хватит с него. Но отказываться от пистолета он определённо не намерен, как и сидеть сложа руки.
Ржавые железные коридоры фабрики петляют, но уже не кажутся такими запутанными и бесконечными, изматывающими своей длиной. Глухим эхом перекатываются по трубам мерные удары механизма, спрятанного глубоко на нижних этажах. Сначала Итан идёт медленно, крепко держа в руках пистолет, вслушиваясь в боль в колене от каждого шага металлической ногой. Вокруг тихо, сердце фабрики стучит где-то далеко, на периферии, и словно весь этот железный монстр его напрочь игнорирует, потеряв к инородному гостю всякий интерес. Постепенно Итан расслабляется и, ориентируясь по карте, добегает до самого выхода — не встретив ни кого-либо из солдат, ни самого Хайзенберга.
Улица после тяжёлого воздуха фабрики, пропитанного жаром работающих без продыху механизмов, обжигает горло морозной свежестью. Солнце скрывается где-то за облаками и постепенно клонится к горизонту, скоро начнёт вечереть. А на фоне — громадные величественные горы. Их вершины покрыты белым сверкающим снегом, и от такого вида у Итана даже перехватило бы дыхание — если бы он не пытался сейчас панически соображать, что теперь ему делать.
Февральский мороз действительно освежает, прочищает голову, отвлекает. Итан вдыхает его полной грудью, словно в попытке очиститься изнутри от жара железной фабрики. Ничего, он справится. Итан сбежал от семейки Бейкеров, не имея даже ни малейшего опыта обращения с оружием. А сейчас — переживший Луизиану, прошедший специальную военную подготовку под руководством Криса Рэдфилда — он может всё и даже больше. Итан порвёт на клочки любого, кто посмеет коснуться или, тем более, причинить боль его дочери Роуз. И тех, кто встанет у него на пути.
Стремительно темнеющая мрачная деревня всё такая же тихая, лишь изредка поскрипывающая ссохшимися гниющими досками. В домах царит разруха, которая, честно говоря, напрягает Итана даже сильнее, чем проржавевшая и гудящая старыми механизмами фабрика Хайзенберга. Здесь ведь люди жили, возможно, до сих пор живут — интересно, справились ли с нападением монстров те, кого он встретил в доме на окраине? Возможно — но Итан не хочет проверять. Всё-таки они были не особенно гостеприимными.
Беглый взгляд по крышам полуразрушенных домов цепляется за странный вагончик, словно он абсолютно не отсюда — и в особенности его выдают свежие борозды от колёс на грязном снегу. Издалека доносится фырканье лошади. Всё-таки кто-то из людей здесь есть? Итан осторожно подходит ближе, держа наготове пистолет. Створки со скрипом раскрываются.
— А, мистер Уинтерс, — мягкий приятный голос. — Вас-то я и ждал.
Из протяжно поскрипывающего и покачивающегося из стороны в сторону вагончика вываливается очень грузный мужчина с приятной сразу же располагающей к себе улыбкой. Итан едва сдерживается, чтобы не выстрелить, руки дрожат.
— К-кто вы? — выдыхает Итан, стараясь максимально скрыть дрожь в голосе. — Откуда вы меня знаете?
— Высший свет о таких, как вы, всегда знает, — тепло смеётся мужчина, хлопнув в широкие мягкие ладони. — Скажите, здешний замок не кажется вам подозрительным?
— Ага, и вы тоже. — озлобленно фыркает Итан, но пистолет опускает, направляя дуло в землю. Может, это из-за внешнего вида, но грузный мужчина из странного вагончика не кажется опасным.
Тот смеётся, и весь небольшой вагончик начинает ходить ходуном.
— Ну что вы, я обычный торговец, — улыбка на рыхлом бледном лице в единственное мгновение кажется хитрой.
