— Дёрнешься, получишь разряд.

Итан сглотнул и решил лишний раз не двигаться без команды, пары ударов от электрощитка ещё во времена семейной жизни с Мией ему хватило на сто лет вперёд. Врач сказала сесть, и он медленно сел, чувствуя, как мягкий матрас под ним хрустит пружинами. Затем снял футболку — вновь по команде врача. Бугай пристально следил за всеми действиями Итана, и тому было как-то не по себе. Металлический кружок стетоскопа обжёг холодом горячую кожу.

— У вас тахикардия. Давно? — как бы невзначай поинтересовалась девушка, продолжая то тут, то там прикладывать стетоскоп к груди Итана.

— Волнуюсь просто. — невесело хмыкнул Итан.

Он не хотел ничего говорить ни о выпирающих на груди узорах шрамов, ни о том, что периодически чувствует себя откровенно херово после того «значительного ранения» от Миранды. Врач хмыкнула, больше об этом не спрашивая. Наверное, приняла этот ответ за правду, либо ей было откровенно всё равно на состояние своего пациента. Стетоскоп перешёл на спину.

— Вдох, глубокий, — Итан медленно вдохнул. — И выдох, — и так же медленно выдохнул. — Лёгкие чистые.

Девушка повесила стетоскоп обратно на шею, подошла к столу, быстро напечатала что-то в планшете и выскользнула за дверь. Бугай всё так же стоял у кровати, сверля Итана взглядом, но привязывать его обратно почему-то не спешил. Итану же было необходимо узнать, где он и что это за принудительная диспансеризация такая, но задавать вопросы охранникам — дохлый номер. Он хотел хотя бы протянуть руку и глянуть на циферблат будильника, но под тяжёлым взглядом тёмных глаз даже вдохнуть иной раз было трудно.

Спустя некоторое время — очередную вечность в безвременье для Итана — врач вновь пришла в комнату.

— Протяните руку.

Итан вытянул вперёд правую руку, и девушка направила на тыльную сторону кисти инфракрасный бесконтактный термометр. Он запищал.

— Тридцать семь и шесть. — констатировала вслух она и быстрыми пальчиками записала на планшете. — Теперь давление.

Термометр был современный, а тонометр — древний и механический. Она закрепила манжету на плече Итана и снова надела стетоскоп.

— Сто тридцать семь на восемьдесят пять, повышенное. — сказала девушка. — Пульс сто.

Она положила всю аппаратуру на стол и в очередной раз взялась за планшет, не обращая никакого внимания на недоумевающего Итана.

— Так, эм, где я? И почему вы меня осматриваете? — вновь попытался он докопаться до хоть какой-то информации.

— Не в моей компетенции отвечать на эти вопросы, — сказала, как отрезала. Итана начинало это злить. — С момента прибытия вы проспали двое суток. Через пятнадцать минут вам принесут обед.

Итан только кивнул. Проспал двое суток, надо же. А чувства голода и в помине не было, только жажда. Всё ещё болела голова, очень хотелось спать. Девушка подала ему футболку, и тот снова её надел. Бугай пристегнул одну его руку к кровати, но вторую оставили свободной, возможно, посчитав, что Итан безопасен. Впрочем, сбежать отсюда он даже пытаться не будет — камер в комнате он заметил целых две, а на первый взгляд простая деревянная дверь на самом деле была крепкой и железной с другой стороны. Раз всё вокруг настолько серьёзно, то его просто так не выпустят.

Дверь в комнату захлопнулась, щёлкнул замок, и Итан расслабленно погрузился в полудрёму — почему-то даже такое простое действие, как посидеть немного на кровати, забрало у него все силы. Он старался дышать глубоко и размеренно, потому что предчувствовал уже знакомое состояние бессилия: сердце быстро стучало, отдавая в уши, а кислорода не хватало. Хотелось, чтобы кто-нибудь открыл окно или включил вентилятор. Начало бросать в пот. Он неспокойно и поверхностно уснул, пережидая упадок сил.

Уинтерс не имел ни малейшего понятия о том, сколько прошло времени. Может, те пятнадцать минут, а может, и вовсе несколько часов. Разбудил его знакомый голос.

— Итан? Итан!

По глазам резанул включённый свет, и заспанному взору предстало заросшее рыжей щетиной обеспокоенное лицо Криса Рэдфилда.

— Крис?

— Итан, это правда ты? — солдат недоверчиво вглядывался в чужое осунувшееся лицо. Человек, лежавший в кровати, был Итаном и одновременно не был им.

По отросшим растрёпанным волосам и светло-зелёным глазам угадывался тот самый Уинтерс, которого Крис успел узнать, но что-то было не то. Руки исполосовали шрамы, проступили скулы, под глазами залегли мешки, а кожа, и так по обыкновению бледная, сейчас была цвета белой бумаги. Под ней проглядывали вздутые неестественно тёмные вены, завершая картину внешности какого-нибудь вампира, но никак не человека.

Итан действительно выглядел, как восставший из мёртвых.

Крис, в глазах которого читалось неприкрытое непонимание и недоверие, сжал сильными руками острые плечи Итана и прижался ухом к его груди, прислушиваясь. Стучит.

— Охереть. — многозначительно выдал Рэдфилд и сел на стул, поставив тот рядом с кроватью.

Итан выглядел ошарашенно.

— Крис… — он собирался с духом. — Что произошло?

— Ты умер, Уинтерс.

Крис рассказал ему всё, в подробностях. Как они дрались с Мирандой — ощущение, словно это было не пару месяцев назад, а вообще в прошлой жизни, — как Рэдфилд в пылу битвы подхватил Розу, как матерь вырвала у Итана сердце и как Хайзенберг добил её, раздавив в порыве гнева голову. Уинтерс умер, не просто получил тяжёлое ранение, как говорил ему Карл, а по-настоящему умер от кровопотери, лишившись сердца. Шрамы на груди начало неприятно жечь, словно он вновь почувствовал, как Миранда вгрызлась рукой ему под рёбра, ломая кости, сердце заходилось бешеным ритмом, воздуха не хватало.

Итан умер, а теперь сидел перед Крисом, собранный заново в целое, как конструктор. И это сделал Хайзенберг. Он не знал, что чувствовать. Злость? Благодарность? Итан не просил его о воскрешении, но и говорить, что хотел просто умереть, не стал бы. Он не желал знать, почему у Карла это получилось. Простых людей не воскрешают, это невозможно. Но какая разница? Всё, что хотел сейчас Итан, это увидеть Розу.

Крис уверил его, что девочка в безопасности. Она находилась с ним на базе Umbrella, под пристальным надзором врачей-педиатров и защитой квалифицированной охраны. С того момента, как они уничтожили сердце Мегамицелия и матерь Миранду в той деревне, девочке больше ничто не угрожало, кроме разве что простуды. Единственное, чего опасался Крис, это Хайзенберга, утащившего тело отца в своё железное гнездо. Рэдфилд долго корил себя за то, что не напал на этого урода в шляпе сразу и не отобрал тело, чтобы отвезти в США и похоронить по всем человеческим правилам. Ему даже думать было страшно о том, что всё-таки Хайзенберг задумал сделать с телом Итана. Именно поэтому отряд специального назначения прилетел к фабрике, пусть и спустя столько времени — Крис долго уговаривал начальство на эту операцию и в итоге добился своего, но командиром его не поставили и в принципе не взяли в тот бросок, аргументируя это его излишней эмоциональностью к цели данной миссии. Солдат злился, но с другой стороны, оценивая положение трезво, понимал, что они правы — ко всему прочему, на его плечах лежала ответственность за Розмари Уинтерс.

Сейчас, во все глаза смотря на буквально вернувшегося с того света Итана, Крис краем сознания начал думать, что зря себя корил и, наоборот, не зря оставил Уинтерса в руках тирана Хайзенберга. Хоть что-то этот мамкин инженер смог сделать хорошее. Но хорошее ли?

Тот ли это Уинтерс, который жил те два года с Мией, за которым в целях операции следил Крис когда-то? Простой гражданский, своими силами избавившийся от объекта E-001 «Эвелины» ради своей молодой жены? В праведном гневе ради своей дочери уничтоживший троих лордов и саму матерь Миранду? Крис не знал. Крис сомневался. Крис боялся ответа.

Этот Хайзенберг очень непрост. Может ли быть так, что он умеет влиять на разум? Ещё до смерти Итан согласился на союз с ним, и уже тогда Крис перестал его понимать. Допустить же хоть одну мысль о том, что Карл Хайзенберг не из «плохишей», он не мог. Любое биологическое оружие опасно для общества и подлежит уничтожению — так вам ответит любой солдат из S.O.U. А Хайзенберг не человек.