— Чтобы добиться чего-то, надо не стоять на берегу, дрожа от страха, а смело нырять в воду и грести изо всех сил.

— А если ты не умеешь плавать?

— Джоана Харрис написала три книги, ни одна из которых не была издана прежде, чем её четвёртая книга «Шоколад» не стала мировым бестселлером, и по ней не был снят не менее популярный фильм. А книга Мелоди Битти «Преодоление созависимости» была отклонена двадцатью издательствами…

— И в дальнейшем продана в пять миллионов экземпляров, — заканчиваю я, глубоко вздыхая и поправляя платье, которое чуть-чуть задралось на коленках.

— Не каждый может сотворить шедевр, но каждый может попробовать.

Барри доброжелательно улыбается мне, и я машинально улыбаюсь в ответ, отводя взгляд на окно. «В чём-то он прав», — приходит ко мне понимание, но меня всё равно терзают мысли о том, что многие шедевры остаются незамеченными издательствами. «Они попусту не влезают в бюджет сейчас, а потом о них забывают напрочь», — думаю я не без грусти.

— Знаешь, что самое ужасное? — начинает Барри заглядывая мне в глаза. — Свято верить в то, что от одного произведения зависит вся твоя карьера. — Он глубоко вздыхает и опускает голову. — Ведь, никто не даст тебе гарантий того, что оно будет опубликовано, или же, признано публикой в мире.

— И что делать дальше?

Он поднимается с пуфика и, поправив галстук, отвечает:

— Открой миру то, что без тебя навсегда осталось бы скрыто.

Я же лишь улыбаюсь мистеру Уокеру и его очередному цитированнию моей любимой книги. В его словах всегда таится скрытый подтекст. Иногда они носят философский характер, а иногда помогают справиться с внутренним страхом или же гневом. Он умеет подбирать правильные слова и формулировки, которые придают достаточно сил, чтобы поверить в себя и отбросить все сомнения, имевшиеся в голове. Попрощавшись со мной, мужчина размеренно направляется прочь, а я смотрю ему вслед, размышляя о том, что нужно доделать работу к началу собрания.

Под конец рабочего дня я уже корректирую отчёт по проделанной редактуре, внося последние правки в эпизоды, которые хочу закончить сегодня. Погода за окном стремительно портится, и начинается сильный ветер с дождём, но это ничуть мне не мешает. Сквозь открытую форточку проникает прохладный ветерок, задевая ближайшую стопку бумаг с рукописью, отчего та тихо покачивает верхними листочками. Добавив последнюю правку и нажав на Еnter, я отправляю в печать готовый отчёт. Офис уже начинает пустеть, потому что коллеги из разных отделов постепенно расходятся по домам, оставляя работу на завтра. Мне же никогда не нравилось оставлять дела на утро, ведь если возможно сделать всё сейчас, то почему бы и нет? Принтер нехотя выплёвывает листок и глухо трещит. Подойдя к нему и забрав из лотка готовый отчёт, я оборачиваюсь и испуганно вскрикиваю от неожиданности:

— Боже мой, мистер Райт! Зачем так пугать?

Напротив меня, практически вплотную ко мне, стоит Фредди. «Твою же мать! В могилу сведёт своими подкатами!» — мысленно чертыхаюсь я, а он строит миленькую ухмылочку и сообщает:

— Это всего лишь я, но ты могла бы называть меня и так. Я не против.

Тут его взгляд падает на мои губы, и мужчина бурчит что-то нечленораздельное так, что я не могу разобрать и слова.

— То есть, мистер Райт, вы подтверждаете тот факт, что вы ограничены и умны, как пень в лесу, и до вас мало, что доходит? — вопросительно подняв бровь, уточняю я и огибаю его, чтобы стремительным шагом направиться к столу.

«Сколько в этом придурке самоуверенности? Каждый раз получая отказ, он пытается снова и снова. Это превращается в цирк на колёсиках, от которого моя психика точно скоро поедет», — приходит ко мне понимание. Фредди же мгновенно поворачивается и медленными шагами, словно кошка на охоте, начинает подходить ко мне сзади.

— Да я смотрю, что её величество Олливия любит изображать недотрогу?

Услышав последнее, я изо всех сил пытаюсь сдержать смешок в его сторону. «Какую, к чёрту, недотрогу?» — думаю про себя и, пока он целеустремлённо приближается ко мне, пробую сообразить, как бы побыстрее от него избавиться.

— Я слышала, по офису ходит слух, что непревзойдённый Фредди Райт — дамский угодник и может любую женщину влюбить в себя по щелчку пальцев, — выдавив это из себя, я стараюсь унять дрожь в голосе и сделать вид, что не обращаю внимания на сокращение дистанции между нами.

— Разве это плохой слух? — спрашивает непрошенный ухажёр, практически вплотную подходя ко мне, отчего я чувствую чужое дыхание на шее, подавляя приступ тошноты от его присутствия.

— Слух неплохой, — говорю в ответ и, развернувшись к нему лицом, встречаюсь с ним взглядом.

Как оказывается, тот не может отвести глаз от чётких очертаний моих губ. «И чем же они его так пленили? Неужели он уже фантазировал что-то прямо сейчас, стоя передо мной?» — слегка поморщившись, задаюсь я вопросом, а он же, как заворожённый, продолжает смотреть на меня. Моё дыхание достаточно прерывистое, и мне видно, что кровь приливает к его щекам. Он уже вытягивает голову, чтобы попробовать поцеловать меня, но я прерываю его, громко заметив:

— Но, к великому сожалению, вы напоминаете мне «венский стульчик».

Фредди замирает на месте. Его губы кривятся недовольной улыбкой, а в глазах застывает недоумение. Растерявшись, он выглядит настолько глупо, что я не сдерживаюсь и хохочу, звонким голосом добавляя:

— Хорошей охоты, мистер Райт.

Отдаляясь от него, я шагаю в конференц-зал, где уже через несколько минут начинается назначенное совещание. Вдогонку я улавливаю что-то невнятное, вроде «я подожду тебя здесь» или что-то в подобном роде. В тот момент мной испытывается маленькая радость от победы, одержанной под натиском навязчивости этого поэта-купидона.

Уже подходя к месту собрания, я слышу знакомые голоса и замедляю шаг. Один из них звучит спокойно, представляя из себя размеренный и мягкий баритон, хотя и немного прокуренный. Второй же принадлежит женщине, разбавляемый её звонким хохотом, что кажется таким наигранным, отчего мне становится сразу понятно, кто ожидает меня за дверью. «Там сидят Майкл Ким и Маргарет Росс», — приходит ко мне осознание, которому я не слишком и рада.

Мне нравится, что Маргарет понимает меня с полуслова. Наверное, это единственная женщина, которая может осознать и принять все мои капризы. Дело даже не в её мудрости и отзывчивости, а в ней самой. Та словно моё отражение, только более женственное и мягкое, а ещё совершенно не вспыльчивое. Мы всегда можем найти общий язык, а сама она подчиняется мне и боготворит меня, но только не как автора, а как мужчину. И, чёрт возьми, мне это нравится. Именно поэтому я даже немного грущу, что наши деловые отношения подходят к концу.

Маргарет старше меня на семь лет и имеет куда больший багаж знаний, чем я. Устроившись друг напротив друг, мы с теплотой вспоминаем то время, когда кропотливо работали над редактированием моих книг.

— И вот я говорю тебе: «А почему убийца носит кафтан, а не орден куртуазных маньеристов?» А ты такой: «Ну не всем же одеваться по моде, как мне!» — говорит она, и мы хохочем от радости и горя в унисон. Нас одолевают грустные эмоции, и только с ней я в состоянии их выражать.

В какой-то момент слышится стук в дверь. Я поворачиваю голову и замечаю на пороге Олливию Кларк, ту самую девчонку, которая будет работать со мной вместо Маргарет. «Кажется, что я видел её на весеннем корпоративе полгода назад», — слегка прищурившись, припоминаю про себя.

Она попалась мне на глаза, когда мероприятие только начиналось, причём совершенно случайным образом. Олливия вошла в зал на высоких шпильках, да ещё и в очень сексуальном платье, поэтому ту просто невозможно было не заметить. К ней быстро оказались прикованы взгляды всех собравшихся мужчин, что оценивали её, как добычу. Каждый из них тут же растерзал бы девушку, несмотря на все напускные приличия. Поглядывая по сторонам, я видел это и был полностью солидарен с ними. «Женщины всегда опасны, и с ними нужно играть осмотрительно. Один шаг в сторону — и игра примет совсем другой поворот», — пришла тогда ко мне мысль, которая надолго запомнилась. Весь тот вечер я грезил образом этой маленькой девочки, что произвела на меня неизгладимое впечатление. «Кто бы мог подумать! Олливия Кларк, такая неприветливая мышка у нас в офисе, но вдруг такая страстная дева вне его стен», — размышлял я в тот вечер, провожая её глазами.