— Тогда, раз мы все обсудили, предлагаю встретиться завтра возле входа к клубу, — предлагает Юрий Леонидович.

— Хорошо, — соглашаюсь я.

— Тогда пришлите мне адрес по СМС. Мой номер у вас есть.

— Хорошо, — вновь отвечаю я.

— Не переживайте вы так, девушка. Мы успеем сделать свою работу, и все будет хорошо. Вы вновь сойдетесь с парнем, а «антикупидон» окажется за решеткой, — успокаивал меня Игорь.

— Спасибо, — встав, с благодарностью, говорю я.

— Пока не за что, — улыбаясь мне, говорит один из мужчин, и они оба покидают заведения, перед этим оплатив кофе.

Тяжело вздыхаю и, с негромким ударом и стонами, опускаю свою голову на стол.

— Все будет хорошо. Ты сделала все, что в твоих силах, — пересаживаясь напротив, говорил Костя.

— Да, но почему-то, у меня такое ощущение, что этого было не достаточно….

Вновь тяжело вздыхаю и, прикрыв глаза, представляю, что все хорошо. Представляю, как оказываюсь в медвежьих объятиях. Вижу, как мы спим в обнимку, как вместе катаемся на его синей малышке, и… как мы счастливы. Пусть все это пока не реально, но по крайней мере, это хотя бы внушает малейшую надежду на лучшее.

Вскоре нам с Костей пришлось попрощаться. Следующая наша встреча пройдет на поле боя. Пройдет там, где будет стоять неимоверное напряжение и затишье перед целым ураганом.

Стоя на выходе и смотря на отдаляющуюся спину парня, прямо перед моим носом останавливает черная машина.

Сердце грохотом падает в пятки. А дрожь и плохое предчувствие окутывает с головой.

Задняя дверца предательски медленно открывается, и на задних сиденьях я вижу…

— Привет, дочка…

Это был мой отец. Я не была удивлена.

Оглядываюсь по сторонам, и с тяжелым вздохом сажусь в машину. Я слишком хорошо его знаю. Он точно не отстанет от меня, раз приехал в рабочее время.

— И что тебе от меня надо? — даже не посмотрев на его наглое лицо, грубо спрашиваю я.

— Поговорить.

— Помнится мне, когда хотела поговорить я, ты отверг меня. И сейчас, я сижу в твоей машине, лишь по одной причине — ты мой отец, к которому у меня ещё осталось капля уважения, — говорю я и наконец, перевожу свой взгляд на него, но нахожу не то, что ожидала.

Карие глаза потеряны, пусты и убиты. Огромны синяки под глазами, бледное лицо и опущенные плечи. Какая бы жалость не играла во мне, умом я прекрасно понимала, что он сам довел всех до такого состояния.

— Твоя мать хочет подать на развод, — сразу с дела, начал он.

Вздрагиваю.

— И что дальше? — стараясь унять дрожь в голосе, говорила я.

— Ульян, помоги мне… — громко и обреченно вздохнув, потирая лицо ладонью и, смотря на меня с мольбой, просит папа.

Шок, который я испытала, не передать словами. Я сидела и не могла пошевелиться, переваривая в голове слова, в которые так и не могла поверить.

— При одном условии, — переведя дыхания, начала я, — Ты больше не будешь лезть в мою жизнь. Не будешь препятствовать отношениям и учебе. Не будешь контролировать меня как маленького ребенка. Ясно?

Он молчал. Боролся сам с собой, но по итогу сделал правильный выбор.

— Я не могу обещать, что не буду контролировать, но по крайне мере, я постараюсь не лезть в твою жизнь.

Я бы могла не верить в эти слова, если бы не видела чистую искренность в его глазах.

— Забавно, что даже после расставания, ты до сих пор думаешь о нем.

— Ты многого не знаешь о нем и о наших отношениях. Все не так просто, как кажется на первый взгляд, пап, — сглотнув, ответила я.

— Поделишься, если захочешь, — пожав плечами, говорит он, — Ну так что, поможешь?

— А куда я денусь, — усмехнувшись, говорю я, и за последнее время искренне улыбаюсь.

— Ну же, просыпайся! Долго ещё будешь валяться тут без сознания?! — звучит где-то рядом грубый и недовольный голос, а затем я чувствую, как меня наглым образом начинают толкать в плечо.

Медленно прихожу в себя и через силу разлепляю глаза, морщась от ужасной головной боли и резкого, ослепительно яркого дневного света. Осознание того, что я сейчас нахожусь в кабинете Славы, к тому же ещё, с завязанными за спиной руками, током прошивает всё тело, а память услужливо подкидывает в голову недавно произошедшее событие. Ох ё…

Напротив меня стоят те самых два амбала, а в кожаном кресле за компьютерным столом гордо и чересчур самонадеянно восседает главное лицо сие действа — Владислав Хмельнов, он же Слава.

— Наконец-то, — довольно усмехнулся мужчина, откидываясь назад и скрещивая руки на груди. Вся его нынешняя поза говорила о том, что он уверен в своих действиях. — Я уже начал думать, что мои парни всё же немного перестарались.

Каждое слово, каждый звук, который произносил этот до ужаса противный мне человек, был похож на шипение змеи, не меньше. Слушать его сейчас для меня было еще тем «удовольствием»…

— Так, ладно, отбросим все формальности в сторону и перейдём сразу к делу, уже и так достаточно времени потрачено впустую, — доставая что-то из выдвижного ящичка в своём столе, проговорил мой бывший тренер. — Миша… зря ты вообще вздумал сопротивляться. Тем самым ты не оставил мне никакого выбора. И ты прекрасно знаешь, кто я такой и что на многое способен.

— Что… что ты имеешь ввиду? — всё ещё хриплым голосом после долгого молчания поинтересовался я, мгновенно настораживаясь и невольным движением садясь ровно, выпрямляя спину. Напряженность витала в воздухе и её можно было черпать ложкой, если не лопатой.

Хмельнов не торопился что-либо объяснять мне, он нарочито медленно сначала отхлебнул что-то из своего белого фарфорового бокала, поправил все предметы, лежащие на его столе не так, как ему надо, и затем только решил предьявить мне все свои требования.

Мужчина похлопал свободной рукой странный белый конверт, лежащий перед ним, невинно улыбнулся и с хитрым блеском в глазах устремил свой взгляд в мою сторону. Я же сидел и дышал через раз, опасаясь самого худшего исхода, который только мог возникнуть в сложившейся ситуации. Сейчас смело можно делать сравнение с белой стенкой, на фоне которой я сливался и был почти точь-в-точь…

— Раймис-Раймис, ты вроде совсем не глупый парень, должен был понять сразу, что я не шучу и делать это ни в коем случае не собираюсь. Почему вообще вздумал сопротивляться?

— Да потому, что я никого убивать не собираюсь! Достаточно было и того, что на моих глазах убили Павла! — повышая тембр своего голоса и с ненавистью смотря на Славу, тяжело дышал я.

Ну не могу я принять его позицию, никак не могу! Это противоречит моим принципам!

— Да? — невинно заглядывая в моё лицо, переспросил мужчина. — А что ты скажешь на это?

— На что «это»? — не понял я и Хмельнов начал раскладывать прямо передо мной на столе разные фотки.

Первая… вторая… третья… четвёртая…

Нервно сглотнул, пытаясь взять под контроль расшалившиеся нервы и рвущиеся на свободу эмоции.

— Что ты скажешь, если случайно, совершенно случайно твой отец попадёт в аварию, не вернувшись домой? Что скажешь на то, что твою мать могут убить в тёмном переулке, когда она будет возвращаться из ближайшего к вашему дому супермаркета, куда обычно ходит? А если твой братишка, не дай бог, конечно, попадёт под машину?! Что?! О нееет, а что, если твою девушку-красотку изнасилуют?.. Снова промолчишь, лишь бы спасти свою задницу от участия в бою?!

Очередная фотка заставляла меня замирать от страха, а каждое предложение кожаным хлыстом ударяло по оголенным нервам, по открытым участкам проснувшегося страха и заставляло корчиться от боли, от безвыходности, от клетки, в которую я сам себя загнал…

— Нет, — совсем севшим голосом произнёс я, стараясь не смотреть на Славу.

— Что-что? Прости, я не расслышал, — издеваясь, рассмеялось это существо. Человеком его назвать язык больше не поворачивался…

— Нет! Я не хочу этого! — довольно громко и уверено сказал я, поднимая стеклянные глаза на наглого мужчину.