Господи Иисусе! Клаус понял, что в глазах Дона он теперь практически Сатана. Он старался не поддаваться этому чувству. Он уже имел дело с такими людьми, которым нравилось осуждать всё, что они не понимали, обвиняя во всех грехах и несправедливостях мира. На этот раз всё было острее — Дон был их другом, и если он его потеряет, то Клаус как-нибудь переживёт, но если ему придётся жить с тем, что именно из-за него Дэйв потерял дружбу…

Ну, это было бы паршиво.

— Что я тебе сказал? Отвали!

— Хорошо, я могу смириться с тем, что я тебе не нравлюсь, и ты не понимаешь меня и избегаешь… без разницы. Но я не могу допустить, чтобы изменилось твоё мнение о Дэйве. Вы дружили до моего прибытия сюда… Он всё тот же Дэйв и…

— Я не знаю, что тебе сказать, чувак. Он принял своё решение, а я принимаю своё.

— Пфф. И какое же?

— Не общаться. А теперь отвали, пока я не рассердился.

Клаус отстал, пока полностью не остановился, наблюдая за тем, как Дон идет к палатке. Его фигура была напряжена, мышцы точно скрутились в миллиарды крошечных тугих узлов.

— Вот же хрень, — сказал Клаус.

Они с Дэйвом остались последними у костра к концу вечера, оба мрачно смотрели на пламя. Клаус уже сообщил Дэйву о том, как прошёл разговор, не желая ещё больше расстраивать его реакцией Дона, но и не в силах скрыть.

— Не знаю, почему это меня так беспокоит, — вздохнул Клаус, облокотившись на подлокотник складного стула, и уронил подбородок на ладонь. Дэйв посмотрел на него с сочувствием.

— То есть, это понятно. Но мы не сделали ничего плохого, а нас заставляют поверить, что сделали.

— Да, но я уже сталкивался с такими людьми, и это ещё только цветочки. Естественно, и ты тоже, но…

— Может быть разочарование зашкаливает из-за того, что остальные ребята так хорошо отреагировали.

Клаус поджал губы и задумался.

— Думаю, мы какое-то время находились в маленьком пузыре фантазий, да?

— Я не против нашего пузыря.

— Я тоже!

Дэйв улыбнулся, взял с земли палку и сунул одним концом в огонь. Они оба смотрели, как тлеют угли.

— Это напоминание о том, где мы находимся и кто нас окружает. Может быть, нам следует быть более осторожными.

— Что ж, это не радует.

Клаус знал, что он был прав. Не дай Бог об этом узнает кто-нибудь вроде Юджи или ещё кто-то, у кого есть какая-нибудь извращенная «причина» ненавидеть любого, кто не соответствует традиционным взглядам. Вся эта атмосфера — Вьетнам в целом — была опасна даже среди своих. С тех пор, как Дэйв рассказал Клаусу о «фраггинге», это его пугало. Разумно предположить, что кто-нибудь может обрушить на них всю накопившуюся на войне агрессию только за то, что они геи.

— Ну, по крайней мере, он не хочет ни говорить об этом, ни предпринимать что-либо.

— Да. Считай это нашим благословением, — Дэйв пожал плечами. На удивление, он казался более спокойным, чем Клаус. Может быть, из-за всего, что он пережил с Миком. Клаус догадался, что в сравнении с этим их ситуация выглядит не так уж плохо. Может быть, Клаус просто загонялся из-за ощущения, что с его появлением здесь, все ранее выстроенные отношения Дэйва начали рушиться.

— Ни для кого не секрет… — неожиданно произнес Дэйв. Клаус поднял голову и посмотрел на него.

— М?

Дэйв всё ещё был в мыслях, наблюдая за костром.

— … как сильна моя любовь к тебе… ни для кого не секрет, когда я скажу о том, что собираюсь сделать, — продолжил он, заставляя Клауса закатить глаза. Его подбешивала привычка Дэйва вроде бы говорить с ним, а на деле устраивать в голове мини-джем-сейшен.

Оу.

Но в то же время это не мешало Клаусу обожать сводящую с ума особенность своего парня.

— А…

— Jefferson Airplane.

— Спасибо, детка.

— Всегда, пожалуйста.

К сожалению, за прошедшие недели ничего не изменилось. Ничего не изменилось ни с ситуацией на мостах, ни с напряжённой обстановкой. Словно из-за одной сломавшейся шестерёнки весь механизм вышел из строя и ничего больше не двигалось так же плавно, как раньше. Конечно, Тедди, Эл и даже сержант (по-своему) всё ещё их поддерживали, но только не Дон, из-за этого всё стало чертовски неловко.

Напряжённость на мосту или напряжённость с друзьями… Клаус не знал, что его больше беспокоило.

Однако, одна из ситуаций вырвалась из затянувшегося, мучительного напряжения.… И не та, что с Доном.

После нескольких недель ожидания, что вьетконговцы покажут свои лица на границе в попытках проникнуть в Южный Вьетнам из Камбоджи, 173-я десантная бригада начала понимать, что никакого нападения не будет. Вся операция выглядела какой-то мутной, несмотря на то, что каждое мгновение, проведённое на мосту, казалось подозрительным, словно они выстраивались в очередь на собственную могилу.

Именно тогда, когда все решили расслабиться, а Сардж начал поговаривать о том, что им следует уйти из Катума и сменить дислокацию…

Ад вырвался наружу.

День, который, как был уверен Клаус, будет таким же скучным, как остальные — сидишь себе с автоматом в руках, футах в пятидесяти от реки, потом топаешь обратно на базу, — закончился огненным цунами.

========== Глава 17. Разожги мой огонь. ==========

4 июля 1968 года.

Совсем не о таком фейерверке на Четвёртое июля мечтал Клаус.

Жар был невыносимым. Клаус и раньше видел большие пожары… гораздо чаще, чем хотелось бы признаться, он бывал на вечеринках, после которых оставалось пепелище. Но всё это было ерундой по сравнению с сущим адом здесь и сейчас. Клаус был уверен, что горит он сам, а не весь этот грёбаный лес вокруг.

Случился тот самый тепловой эффект… знаете, когда видишь, как воздух дрожит? Будто пламя порождает гигантское силовое поле, которое искажает очертания мира вокруг. Вот только всё было не как в кино — ни замедленного движения, ни завораживающе красивых кадров разрушений… Треск огня нарастал подобно цунами. Вспышки пламени ударяли по глазам и практически ослепляли Клауса.

Какого чёрта произошло?

В одно мгновение они, как обычно, стояли на мосту, в следующее — услышали крики, а ещё через долю секунды вспыхнул пожар.

Если сначала худшим последствием внезапного нападения казался шок, то вскоре окружающий Клауса хаос превратился в пронзительный писк, и слух отключился от реальности. А что происходит, когда реальность исчезает?

Появляются мертвецы. Сейчас, когда все чувства притупились, Клаус мог сосредоточиться лишь на призраках… и их крики оглушали. Клаус точно знал, что это крики мёртвых, а не живых, потому что вообще не слышал звуков из «реальной жизни». Он беззвучно споткнулся. Солдат неподалёку немо открывал рот, хотя явно выкрикивал приказы. Середина моста эффектно обвалилась без единого шороха.

Но крики мертвецов были громкими, как никогда. Похоже из-за взрыва в мире призраков появилось много новых обитателей. Клаус даже засомневался, не стал ли сам одним из них. Он мёртв?

Вот дерьмо. Он всегда знал, что попадёт в ад.

Но когда чувство, что мёртвый мир смешался с реальным, превратилось в знакомую ноющую боль в груди, он понял, что, к сожалению, ощущает всё по-настоящему.

Клаус почти не чувствовал рук, но продолжал прикрывать уши, будто это могло помочь от потусторонних криков. Он так же не осознавал, что всё ещё стоит, пока ватные ноги не подкосились и он не рухнул на землю.

Последнее, что он увидел — как в реку обрушились остатки моста и унесли с собой несколько человек.

Последнее, о чем он подумал: «Господи, пожалуйста, только не Дэйв. Пожалуйста, пусть там не будет Дэйва».

А потом наступили блаженный покой и тьма.

***

— КАЦ!

Дэйв слышал, но не слушал. Перед его глазами снова и снова проигрывалась одна и та же сцена…

Только что Клаус был на противоположном конце моста, а уже через секунду их разделяла огненная пропасть. Клаус стоял даже после начала напалмовой атаки, это точно. Сквозь густой дым и о́тсветы бушующего пламени, Дэйв видел как на другом берегу Клаус зажимает уши.