Клаус даже не понял, что Дэйв укусил его ближе к концу, но боль в плече усиливалась — и ему это нравилось. Словно Дэйв взял маркер и написал на его коже «Дэйв был здесь». Клаус был в восторге.

Когда Дэвид собрался с силами, он помог собраться и Клаусу — обнял его, плавно, с любовью потирая спину, создавая резкий контраст с только что произошедшим. Он уткнулся в плечо Клауса, нежно целуя и заставляя дрожать ещё сильнее. Клаус почувствовал себя так же, как в тот первый вечер в клубе — как неконтролируемый чихуахуа.

— Знаю, ты говорил не спрашивать, но ты в порядке? — прошептал Дэйв в шею Клауса, целуя его, пока их глаза не встретились, а лбы не прижались друг к другу. Клаус издал хриплый, прерывистый смешок.

— Это сексуально, что ты заботишься, — ответил Клаус, целуя в губы. — И да. Идеально. Спасибо, — сказал он, благодаря за внимание, которое никогда не получал после подобного грубого секса (даже если Клауса всегда всё устраивало, чувство было приятным) и за то, что после стольких приставаний Дэйв, наконец, поддался соблазнам Клауса к более… нестандартному траху.

— Ты не должен благодарить меня за то, что мне тоже понравилось, — признался Дэйв, и на его губах появилась легкая и даже слегка смущённая улыбка. Клаус хихикнул. Какой святоша.

— Божечки! Я же говорил?

— Да, да. Ты был прав, придурок, — закатил глаза Дэйв и снова поцеловал Клауса.

— Нужно быть настоящим мужчиной, чтобы признать это, Дэвид. Спасибо. Приятное чувство.

— Только не наглей.

Клаус дерзко улыбнулся, но тут же изменился в лице и вздрогнул всем телом.

— Слушай… обычно я готов оставаться в таком положении… пожизненно… Но у меня давно уже онемели руки, так что…

— О, чёрт. Прости.

Дэйв потянулся и развязал запястья Клауса, даря ему свободу движения. Клаус мгновенно сцепил их на шее Дэйва, частично потому, что он жаждал сделать это с тех пор, как был связан, а частично потому, что так они могли отдохнуть и вернуть чувствительность.

— Дэйв?

Дэйв опустил его на землю, чтобы они могли ещё немного отдышаться. Он обвил руками Клауса, прижимая к себе, когда они устроились на груде лодочного хлама.

Слава Богу, они уже давно сообразили расстелить там полотенца. Клаусу сейчас не хотелось бы чувствовать под спиной цементную крошку пола.

— Да?

— Просто, чтоб ты знал… Я более чем доволен нашим сексом, понимаешь, без всяких причуд, грубостей или…

Губы Дэйва остановили его… снова. Клаус был благодарен. Дэйв отстранился и мило улыбнулся.

— Клаус, я хочу делать с тобой всё и всюду. Я никогда не сделаю того, чего не хочу.

Клаус почувствовал, как часть переживаний из-за этого рассеялась. Он не хотел заставлять Дэйва быть грубым только потому, что был слишком настойчив. Он не сомневался, что Дэйву хватало зрелости и самоуверенности, чтобы не позволять Клаусу «давить» на него, но всё же. Ему бы стало неприятно, если бы Дэйв согласился на это против своей воли, просто чтобы угодить.

Он смог успокоиться, во многом потому, что настал момент уже привычного сладкого единения с Дэйвом, которое всегда вызывало у Клауса приступ счастья.

— Я люблю тебя.

— Я люблю тебя.

Они снова начали целоваться, на этот раз не торопясь, медленно и нежно, как будто слова не могли выразить все их мысли, и это был единственный способ.

— Ненавижу так говорить, но нам пора, — в конце концов Дэйву пришлось сообщить плохие новости. Клаус вздохнул.

— Золотое слишком быстротечно, — с горечью согласился он и заслужил удивлённый взгляд Дэйва.

— Ух ты, обалдеть. Ты цитируешь поэзию Рона Раша?

— «Изгои» с Патриком Суэйзи, — поправил Клаус, но Дэйв, конечно, этого не понял. Фильм ещё не сняли. Может быть, была книга, но Клаус её не читал.

Клаус хотел бы, чтобы они просто оделись, ещё раз поцеловались и отправились обратно в лагерь. Он хотел бы, чтобы остаток дня прошёл без происшествий — они бы посидели у костра, выпили пива с друзьями, и после отправились спать, чтобы сделать то же самое завтра.

Но всё пошло совсем не так.

Они как раз натягивали одежду, пытаясь максимально скрыть любые признаки своей внезапной страсти в лодочном домике. Клаусу было немного труднее, так как на коже образовались все эти отметины. Дэйв нахмурился, заметив синяки и следы укусов, и провёл пальцами по узорам, которые он оставил по всему телу Клауса.

— Ой, давай без этого, кусака, — убрал его руки Клаус. — Они мне нравятся, — он осмотрел себя, прикоснувшись пальцами к больным местам и обнаружил несколько впечатляющих синяков и отметин. — Этот Уильям. Этот будет Эдгар. Этот…

— Перестань давать им имена, фрик, — рассмеялся Дэйв, целуя его в лоб. — Тебе не стыдно?

— Тебе же нравится.

— Я тащусь от этого, — поправил Дэйв, а в животе Клауса запорхали бабочки. Даже спустя месяц он всё ещё испытывал приступы нервного возбуждения, когда Дэйв одаривал его такими фразами.

БАМ!

Дверь в лодочный домик распахнулась, и кто-то ворвался внутрь, схватив несколько поленьев в углу. Клаус с Дэйвом застыли на месте, в лучшем случае полуодетые. У человека, очевидно, была личная цель и сначала он их даже не заметил. За долю секунды, отведённую на реакцию, Клаус успел подумать:

«Не двигайся. Тогда он не сможет нас заметить.

Ой, подождите… это же не тираннозавр?»

Это был не тираннозавр… Это был не Парк Юрского периода… Это был Дон Хуан, и ему потребовалось всего две секунды, чтобы понять, что он не один в этой лачуге. Его взгляд метнулся к застывшим парням. Клаус всё ещё был в нижнем белье, а Дэйв завис с футболкой в руках, не успев прикрыть всё ещё расстегнутые брюки.

— Э-э-э… — Клаус попытался придумать какую-нибудь чушь, которая могла бы объяснить их нынешнее положение, не упоминая, что на самом деле происходит. Но прежде чем он успел это сделать, Дон вытянул перед собой руки, как бы говоря: «Окей. Блядь, я не хочу ничего знать».

Он схватил дрова и выскочил из хижины так быстро, будто она грозила вот-вот обрушиться. Дэйв и Клаус снова остались одни.

Прошло несколько секунд, пока Дэйв не нарушил напряжённое молчание.

— Пиздец.

Они мало разговаривали весь оставшийся вечер. Приняли душ (по отдельности), оделись (по отдельности) и взволнованно пошли к костру, которого оба боялись. Дэйв сказал, что если они не пойдут, будет только хуже. Они должны продолжать вести себя так, будто ничего не изменилось и, может быть, тогда всё останется, как прежде.

Но всё изменилось. У костра Дон Хуан даже не смотрел на них. Он не разговаривал — не то, чтобы он обычно был разговорчивым, — но всё равно это было заметно. На самом деле все вокруг костра заметили какое-то странное напряжение. Когда повисла тишина — явление крайне нетипичное для их компании — Тедди привлёк внимание Клауса:

— Что случилось?

Клаус не ответил. Вместо этого он выразительно взглянул на презрительно нахмурившегося Дона. Тедди всё понял.

— Чёрт, — прошептал он.

— Ага, — ответил Клаус.

Позже, когда все начали расходиться спать, Клаус наклонился к Дэйву:

— Я поговорю с ним.

— Что? … Нет, Клаус! Не обижайся, но я не думаю, что ты…

Но Клаус не слушал. Он встал и последовал за Доном, направляющимся к палатке.

— Донни! Донни Хуани, подожди…

Он не удостоил Клауса ответом и продолжал идти, не сбавляя скорости. Клаусу пришлось перейти на бег, чтобы не отстать.

— Эй, послушай, о том, что ты видел…

— Я ничего не видел, — резко бросил Дон, не поворачиваясь к Клаусу.

— Хорошо, но ты явно видел, так что…

— Мне нечего тебе сказать, Харгривз. Отвали!

Клаус остановился на долю секунды, немного шокированный резкостью его тона. Дон Хуан не был приятным собеседником, но он никогда не говорил так жёстко. К тому же он всегда называл его «Бутс» и, насколько Клаус помнил, ни разу «Харгривзом».

Но Клаус не отступал.

— Я просто не хочу, чтобы что-то менялось. На самом деле ничего не изменилось. Я… — Клаус попытался протянуть руку и осторожно коснуться его плеча в надежде заставить притормозить, но Дон дёрнулся, как будто Клаус ткнул в него горячей кочергой.