«Что это за мелкая хрень…»

— ГРАНАТА! БРОСАЙ! — заорал ещё кто-то.

«Граната? Где?»

Клаус снова посмотрел на свои руки.

«О-о-о».

Клаус взвизгнул и швырнул гранату как можно дальше, даже не заботясь о направлении. Только потом он заметил, что Дэйв, Тедди и ещё несколько человек озадаченно уставились на него.

— Ты её активировал? — поддразнивая и не прекращая стрельбу, спросил Тедди, как будто ему это было так же легко, как завязать шнурки на ботинках. — Потому что, понимаешь, Бутс, ты должен…

БУМ!

Взрыв, который мог бы потрясти сам ад, прокатился по горам. Клаус пошатнулся, но каким-то образом сумел удержаться на ногах, когда яркий свет озарил все вокруг, на долю секунды превратившись в волну оглушительной головной боли. Тем, кто находился ближе к эпицентру взрыва, повезло меньше, но их группу только отбросило назад, и они остались невредимы. Тем не менее, они посмотрели на того, кто бросил гранату (то есть на Клауса) очень сурово.

— Нуууу, напортачил, — ляпнул себе под нос Клаус, задумавшись о том, как хреново все вышло, хотя на самом деле его блаженный маленький мирок даже не качнулся. Он споткнулся, подбегая к своим новым друзьям, понимая, что вокруг него во всех направлениях летели пули, каждая из которых вполне могла бы его прикончить. Впрочем, таблетка, растворяющаяся в его желудке, напомнила Клаусу, что ему пофиг.

Он знал, что Дэйв наблюдал за ним с лёгким любопытством, как будто не мог поверить, что это именно Клаус так ведет себя в разгар боя. Четвёртый на самом деле почти привык к таким недоверчивым взглядам — на него так смотрели часто. Случайные прохожие, наблюдающие, как он ругается с невидимым Беном посреди улицы, или целый класс воскресной школы, когда учитель обнаружил его полуголого и без сознания во дворе церкви. Во всем была виновата пьянка прошлой ночью, но — кого это интересовало?..

Взгляд Дэйва был стопроцентно тем же — «Кто, чёрт возьми, этот парень, и с какой он планеты?», но взгляд этот не был злым. Он был озорным и любопытным.

— Может, в следующий раз не так близко к нашим, а? — хихикнул Тедди, пригнувшись, чтобы увернуться от пуль, что чуть было его не прервали.

— Зато он уничтожил бункер.

Клаус в шоке от услышанного свалился спиной в кусты, из которых стреляли Тедди и Дэйв.

«… он уничтожил бункер…» Так… это был просто бункер, полный припасов, или он взорвался, ну понимаете… с людьми? Клаус не хотел этого. Это был несчастный случай. На секунду в его сознании вспыхнул образ горящих человеческих останков.

— Боже, блядь, правый, — выдавил Клаус, крепко зажмурившись.

«Убирайтесь отсюда!» — он попытался выбросить эти мысли из головы. Никто же не знает наверняка, что там были люди, верно? Все нормально. Значит, их там не было. Он в порядке. Он…

— Окей. Давайте закругляться. По коням, парни.

Только тогда Клаус понял, что стрельба прекратилась и отряд начал подниматься. К нему потянулась чья-то рука, и Клаус, в отупении проследив за ней от кисти до плеча, понял, что рука была Дэйва Каца, который как раз пристально смотрел на Клауса.

— Ты в порядке?

— Мхм.

— Похоже, будто тебя бросили прямо в пекло, да?

— Ага, — ответил Клаус, взяв его за руку, и неуверенно поднялся, несмотря на бурление в животе. Внезапно Клаус подумал, что та таблетка была лишней. Всё вокруг него уже и так начинало кружиться в легкой панике, и головокружение от наркотиков только усугубляло ситуацию.

— Ты уничтожил целый бункер, полный боеприпасов, в первом же бою. Неплохо для вишенки, — пошутил Дэйв, слегка толкая его локтем. Клаус изобразил лёгкую улыбку и ухватился за эти слова…

— Так что там было… еда, боеприпасы и всякое дерьмо, да? Надеюсь там не было…

— Людей? Нет, сержант доложил, что, как только мы прибыли, то зачистили все от вьетконговцев, когда они открыли огонь. Знаешь, если ты не занимаешься убийством людей, то можешь оказаться не в том месте.

— Это всё, что я хотел услышать, — развёл руками Клаус. Тедди обошёл его сзади.

— С другой стороны, у тебя осталось всего двенадцать месяцев до окончания призыва, новичок, — шутка была из разряда черного юмора, который в данный момент вовсе не казался Клаусу смешным. На самом деле, он мог отмахнуться от того, что ему сказали. У него осталось не двенадцать месяцев, а ноль. Сейчас они возвращаются к портфелю, и он при первой же возможности схватит эту хрень и вернётся туда, откуда пришёл, чтобы никогда больше не думать о горящих телах и войне, по крайней мере, с точки зрения фактического на ней пребывания.

— Вот чёрт…

Он услышал, как Дэйв выругался, и Клаусу показалось, что если его что-то застало врасплох, то, скорее всего, это не к добру.

Это было не совсем так. До «добра» здесь было так далеко, как только могло быть.

— Какого хрена? — рявкнул старший их небольшой группы, когда они подошли к другому отряду, собравшемуся вокруг автобусов… или того, что от них осталось. Сердце Клауса сжалось до размеров горошины при виде ужасной картины едва уцелевшего металлического каркаса автобуса, на котором он только что сюда приехал… и где оставил свой портфель.

— Чарли идут на юг. Мы не ожидали ничего ниже нашей отметки, но, видимо, они решили разобраться с этим дерьмом по пути…

Остальное Клаус не слушал, все разговоры для него слились в один громкий, монотонный гул. Это был приятный гул отрешённости, который давали ему наркотики, и это был тревожный гул типа «ты-умрёшь-потому-что-последовал-за-горячим-парнем-в-бой». А ещё в этом слышалась поступь неотвратимого рока.

Клаус, спотыкаясь, прошёл мимо Дэйва, не слыша его протестов и не чувствуя его руки на своём бицепсе. Он видел автобус и только автобус, проталкиваясь сквозь толпу из пятидесяти солдат, чтобы рассмотреть всё как есть.

Но никаких шансов на то, чтобы портфель уцелел, не было. Обломки большого автобуса были сожжены до хрустящей корочки и изуродованы достаточно, чтобы увидеть, что осталось от унылого салона автобуса.

Нет портфеля… ни единого портфеля на сотни километров вокруг.

— Клаус! Клаус, эй! Клаус? Ты в порядке? — это то, что он должен был услышать, если бы хотя бы отдаленно слушал Дэйва. Но слишком много мыслей билось сейчас в его собственной голове…

«На этот раз ты сделаешь это. Ты сдохнешь здесь. Твоя семья никогда не узнает, что случилось. Бен исчезнет неизвестно куда. Он подумает, что ты его бросил. Они все подумают, что ты их бросил. Ты бросил их, свою жизнь, своё ВРЕМЯ».

А потом вдруг… проблеск надежды в периферийном зрении Клауса — в подлеске мелькнул болезненно тощий вьетнамский мальчик лет десяти. Голова Харгривза тут же повернулась к мальчику, которого, казалось, никто больше не заметил.

Он беспокоился не о ребенке, а о том, ЧТО было у него в руках.

«Пресвятой гуака-сучий потрох-моле…»

Портфель.

Клаус не думал, он сразу действовал (как обычно) в полной спешке — бросил автомат и рванул к единственной вещи, которая могла вытащить его к чёртовой матери из этого места. Он не обращал внимания ни на крики, призывающие его остановиться, ни на сообщения о том, что остальные тоже увидели бегущего вьетнамского мальчика-воришку. Он не слышал ни своего имени, ни единственной пары шагов, последовавших за ним через поле, несомненно, полное мин.

Клаус не обращал внимания ни на что, он бежал, всё больше и больше отдаляясь от войск, пока не оказался в джунглях, где каждое нависающее дерево, каждый корявый куст намекали, что живым ему отсюда не выйти.

Отлично знавший местность, мальчик передвигался по лесу намного быстрее, чем Клаус. Однако Четвёртому удалось не отставать, и мысли его метались так же быстро, как и его ноги. Только споткнись на извилистом корне, сделай только один неверный шаг — и все, портфель потерян навсегда.

Вдруг мальчишка обернулся, и Клаус впервые заметил то, что тот сжимал в другой руке — автомат. Большая пушка.

«Почему РЕБЁНОК держит автомат?

Он собирается ВЫСТРЕЛИТЬ?»