Стараясь не драматизировать ситуацию, с силой растерев онемевшие ноги и превозмогая острую боль в плечах, доводящую до полу-обморочного состояния, Алька наконец-то смогла подняться, чтобы исследовать пространство вокруг. Осторожно направилась вдоль стены, двигаясь в противоположную от страшной кучи сторону, надеясь найти хоть какой-то выход. Вскоре она заметила еле различимый просвет.

Хватаясь за стену, чтобы не упасть от боли, девушка перешла в другое помещение, оказавшееся намного просторнее и светлее. По некоторым деталям можно было посчитать его уютным и жилым. На каменном полу, застеленном серой шкурой, стоял грубый, но вполне приличный деревянный стол, в углу располагался камин, в котором ярко горел огонь, над пылающим огнём на вертеле жарилась тушка крупного животного, скорее всего – оленя.

Девушка облегчённо вздохнула: по крайней мере, сырой её не съедят, а если и съедят, то не сегодня…

Она наскоро обогревалась, инстинктивно понимая, что не должна здесь надолго задерживаться, но не смогла оторваться от яркого пламени, несущего свет и живительное тепло. Ещё дрожа, оттого что приходилось двигаться по холодному камню босыми ногами, Алька, всё время останавливаясь, оглядываясь и прислушиваясь, двинулась дальше к очередному проёму, выходящему в широкий неосвещённый коридор, конца которого видно не было. Беглянка попыталась двигаться дальше, но, услышав вдалеке знакомый стрекочущий звук, быстро ретировалась, нырнув под стол, и в тайне рассчитывая, что высокие хозяева не сразу её там отыщут. Ей как в детстве хотелось надеяться, что если она не откроет глаз, то и чудовища её не заметят. Аля замерла, боясь дышать, чтобы не быть обнаруженной.

Первое время хозяевам и вправду было не до неё. Два страшных существа, появившиеся в пещере, были заняты выяснением отношений, о чём-то громко споря на непонятном языке. Изумлённой Альке показалось, что это был настоящий разговор, а не просто обмен звуковыми сигналами, как у животных. Одно существо, видимо женского пола, так как было пониже и выглядело более ухоженным, проявляя нетерпение, отчитывало другое – крупное и всклокоченное, скорее всего, то, что принесло сюда девушку. Мужская особь порывалась что-то возразить, но получила сильной лапой по ушам оскалилась и недовольно заворчала, виновато опустив ужасную морду вниз.

Вдруг, одно существо резко втянуло воздух и, оглядевшись, направилось прямо в ту сторону, где пряталась беглянка. Протянув под стол когтистую лапу, оно вытащило оттуда бессмысленно сопротивляющуюся девушку. Пойманная на месте преступления, Алька, пыталась бороться, отбиваясь, махала руками и ногами, но быстро осознала бесперспективность своих попыток и на время сдалась. Сердце её бешено билось в груди, стремясь выскочить наружу и сбежать раз уж это не под силу его хозяйке.

– Я несъедобная! Ешьте лучше своего оленя, – дрожа от страха и зажмурившись, чтобы не видеть неизбежного, шептала Алька, изо всех сил моля Вселена о сострадании.

Доведённое до бешенства, существо грозно зарычало на мужскую особь, взирая на пойманную с явным отвращением. Тот, вжав голову в плечи, подошёл к стене, на которой оказался визафон – тёмный блестящий квадрат в крупной раме, почти такой же, как в кабинете Гореслава Ростиславовича в академии. Продолжая бессильно висеть в крепких лапах женской особи, Алька открыла рот от изумления – она никак не ожидала увидеть этот предмет в пещере. Эти животные, кем бы они ни были, пользовались современными магическими технологиями…

Зверюга что-то быстро нажала на раме и неожиданно заговорила вполне человеческим, только очень громким и грубым голосом.

– Господин, во время патрулирования мы поймали на вашей земле шпиона. Точнее – шпионку. Что прикажете с ней делать?

Экран засветился, Алька различила угрюмое лицо Гастингса, того самого человека, который много лет назад лишил её семьи и нормального детства, того, кого она на дух не переносила, из-за которого сбежала из академии. Девушка задрожала, подозревая, что причиной этого является не холод, а охватившее её чувство всепоглощающей ненависти к этому человеку.

– Покажите мне её, – грозно приказал Гастингс с экрана визафона.

Злобно оскалив пасть и дыхнув тошнотворным смрадом, женское существо, выслуживаясь, поднесло бессильно висящую в когтях девушку к экрану и что-то недовольно прорычало.

– А, старая знакомая! – злобно расхохотавшись, провозгласил Гастингс, растягивая в улыбке тонкие губы. – Да неужели? Я, конечно, предполагал, что нам предстоит встретиться, но не ожидал, что эта встреча произойдёт так скоро!

Алька брезгливо отвернулась, снова попытавшись вырваться из цепких когтей и вновь потерпев неудачу, чем только позабавила врага.

– Приведите её ко мне и получите награду, – надменно улыбаясь, небрежно пообещал Гастингс, отключая связь.

Девушку грубо тряхнули и выволокли через узкий лаз вверху пещеры, при этом её бесцеремонно несколько раз непреднамеренно, но сильно приложили о стену, в результате чего, она вновь потеряла сознание.

Почувствовав нестерпимую боль во всём теле, будто её нещадно избивали, Алевтина осознала, что всё ещё жива, попыталась открыть глаза и оглядеться. Перед затуманенным взором находилась шикарно обставленная комната, ярко освещённая мягким рассеянным светом. В центре располагался широкий массивный стол и несколько дорогих кресел с ножками в виде звериных лап. На полу лежал толстый ковёр с замысловатым рисунком, напоминающим солярный крест. Стены украшали абстрактные картины в золочёных рамах. За столом восседал Гастингс в своём неизменном тёмном плаще с капюшоном, прикрывающим большую часть лица.

Ощущая, как вновь темнеет в глазах от нахлынувшей ненависти, Алька рванулась к врагу, но тут же осознала, что по-прежнему висит в цепких лапах чудовища.

– О, наша гостья пришла в себя, – небрежно изрёк красивым голосом Гастингс, пытаясь быть милым, но его глаза оставались при этом неизменно холодными и колючими. – А ты, и вправду, настоящее сокровище: мало того, что принадлежишь к величайшему роду Первых, так ещё и обладаешь родственными связями в Нави…

Девушка стояла с помертвевшим лицом, прижатая крепкими лапами чудовища и с трудом понимала, о чём говорит ненавистный враг. Она уж точно никого не знала в Нави. Да и причём тут Навь? Она же туда не собиралась!

– Надеюсь, тебя не очень обижали мои нерасторопные слуги? Горгульи, конечно, преданы мне как верные псы, но подчас слишком медлительны, особенно днём, когда они практически каменеют при попадании света.

– «Горгульи? Так вот, кто эти существа…» – пронеслось в голове у девушки, смотревшей на хозяина кабинета таким испепеляющим взглядом, что он, казалось, с минуты на минуту должен был рассыпаться в прах…

Гастингс, меж тем, неторопливо встал из-за стола, подошёл к ней, и принялся с интересом разглядывать с ног до головы, а потом, изобразив понимающую улыбку, заявил непринуждённым тоном:

– Одобряю Максимуса! Он просто обязан был в тебя влюбиться. Весь их род помешан на Первых из Нави. И дед, и отец с ума по ним сходили. Вот и мальчишка не удержался…

Алька протестующе заскрипела зубами от злости.

– А я вашему Максимусу в подруги не набивалась, – дёрнувшись, и вновь повиснув в когтях, гневно воскликнула она, тут же поморщившись от боли, пронзившей разодранные плечи.

– О, наша мышка показала зубки и пытается кусаться, – холодно глумился Гастингс, отходя к столу и усаживаясь в мягкое кресло. – Ничего, мне всегда нравилось обламывать упрямых. К тому же, её «нелюбовь» ко мне и Максимусу нам только на руку: не испытывай малышка всеобъемлющей ненависть при переходе через портал, разве увидели бы мы её в своих владениях…

Пытаясь переварить услышанное, Алька с тоской в сердце поняла, что Гастингс, по сути, прав, именно ненависть привела её сюда, затмив все другие чувства.

– А теперь мы сможем использовать её пребывание у нас в своих интересах. Представляю, как сейчас тревожится ректор, как волнуются однокурсники, особенно один… Ничего, ничего, скоро у нас появится возможность с ними разобраться!