Пока я ломал голову над загадкой сфинкса, Вик шагнул еще ближе, положил ладони мне на пояс – и… да, в этом уже был вагон собственничества, здесь мне даже придумывать для собственного утешения ничего не пришлось. Приревновал он что ли?

Только кого и к кому?

Глаза Вика были как тоннели, кроме шуток, гипнотические. Ну и вот как можно отказать, когда на тебя так смотрят? Я не могу. Я вообще падкий до тех, кому я нравлюсь. А Вик сейчас на меня смотрел так, как будто я ему нравлюсь, очень. Кажется, он на самом деле меня видел в тот момент, а не смотрел сквозь, как в прошлый раз. Или это я опять выдумываю?

Через одежду я чувствовал тепло там, где мы с Виком почти уже соприкасались телами, молчание затягивалось, то самое, которое с моей стороны в знак согласия. Руки Вика притянули меня ближе, губы накрыли рот. Я тихо удивленно застонал, и тут же получил укус в губу. Спохватился. Ну конечно, нужно же вести себя тихо. Ладно. Мы же просто поцелуемся немного, да? Ничего криминального.

Вик полез ладонями под мою толстовку, дернул майку вверх, вытягивая ее из-под пояса джинсов. Руки у него были шершавые. От штанг и гирь – это я потом узнал, что Вик жизни не видит без тренировок.

Я отстранился и покачал головой.

Нельзя, с ума он что ли сошел? Ладно пообниматься, ладно потрогать друг друга, да даже подрочить, но раздевать-то меня зачем?!

– Ты сейчас сделаешь так, как я скажу, – произнес Вик мне на ухо едва слышно. – Если ничего не хочешь, говори сейчас.

Я тихо застонал, поднял руки, позволяя себя раздеть. Если кто-то зайдет, скажу, что было жарко. Вик сжал мой сосок, и я тут же зашипел от боли, замотал головой. Не трогай, больно. Слишком чувствительные, как у девушки.

И Вик отстранился, укусил меня за плечо, как раз… как раз в том месте, которое несколькими минутами раньше сжимал Артур. Вот оно что. Вик провел носом по моей коже, скользнул ладонями по татуировкам на предплечьях, как будто пытался что-то набрать в ладони, напитаться чем-то.

Я чувствовал, что все внимание Вика сейчас сосредоточено на мне, а с другой стороны – мыслями он был как будто за сотни километров от меня. Было обидно, врать себе о том, что это ничего не значит и вообще просто разовый перепихон, я больше не мог.

Нужно прекращать это, иначе я опять костей не соберу.

Вик потянул меня в сторону и толкнул вниз. Я приземлился на что-то мягкое и, собрав в кучку остатки мозга, вспомнил, что в этом месте видел, кажется, невысокий диван из белого кожзама. Я дернулся, вставая, и угодил прямо в руки Вику.

– Подожди, – сказал он. Щеки красные, глаза горят. Вик поднял вверх на вытянутой руке мои толстовку и майку, а потом перегнулся через меня и положил их на диван: толстовку на сиденье, майку – на спинку. – Чтобы тебе было не холодно.

Я уже говорил, что падкий на тех, кому нравлюсь? Тем, кто обо мне заботится, я вообще готов дать на каждой горизонтальной поверхности. Не в смысле я раздвигаю ноги перед, например, врачом, который просто выполняет свою работу, а в том смысле, что сейчас моя решимость покончить с Виком растаяла за секунду.

Вик потянулся к пуговице на моих джинсах, и я положил руки на его пальцы.

– Сюда могут войти.

Я бы хотел сказать, что мой голос прозвучал твердо и уверенно, но это было больше похоже на внутренний голос курицы из анекдота, которая размышляет, не слишком ли быстро убегает от петуха.

Вик ухмыльнулся и дернул меня на себя. Потянул за пояс джинсов, вжикнул ширинкой, а когда я открыл рот, чтобы снова возразить, просто поцеловал и толкнулся языком внутрь.

Голос эйчара за дверью расписывал прелести работы лидом тестировщиков в нашей прекрасной компании, Вик спустил мои джинсы до самых щиколоток и толкнул на диван. Холодно не было.

Он рывком раздвинул мне ноги так широко, что связки на секунду обожгло болью, а затем опустился на пол и коротко поцеловал внутреннюю сторону бедра. Я закрыл глаза и прикусил ребро ладони, чтобы не застонать. Вик все-таки решил вернуть «должок», который остался с нашей первой встречи, и сейчас я вздрагивал от прикосновения колючих щек к бедрам, а затем – от обволакивающей член влажной теплоты.

Когда пальцы Вика скользнули за мошонку и толкнулись внутрь, я все-таки вскрикнул, и свободной рукой Вик тут же зажал мне рот. Он что, меня трахнуть прямо тут хочет? Пальцы неправильно ощущались внутри, их хотелось вытолкнуть, уйти от прикосновения, и в то же время – насадиться сильнее, раздвинуть ноги шире. Они разминали меня, растягивали, подготавливали, и я кончил от одной только картинки, как Вик берет меня прямо на этом диване, поставив на четвереньки и наплевав на хлипкую дверь.

Пока я пытался отдышаться после оргазма, Вик отстранился, вытер рот рукой и стал выглядеть почти прилично. Да, на его щеках был румянец и контур губ слегка поплыл, но прическа по-прежнему была идеальна, на светлом джемпере – ни одного компрометирующего пятнышка. Не то что я – голый, сижу на собственных вещах, дышу как после… секса, джинсы с трусами спущены до пола, ноги раздвинуты, на все готовый.

– Как-нибудь надо повторить, – сказал Вик, вставая и бросая удовлетворенный взгляд на меня. – Когда оденешься, скажи, я тебе дверь открою. Она кнопкой на столе блокируется.

В следующие несколько недель я чувствовал себя как во сне. Во-первых, потому что меня повысили. Во-вторых было даже более серьезным, чем во-первых: Вик и то, что он, как мне тогда казалось, стал мной одержим. В-третьих, у нас с Артуром оказались схожие вкусы, и мы внезапно обнаружили, что оба обожаем хоррор-аниме и компьютерные игры этого же жанра. Наверное, это должно было натолкнуть меня на какие-то подозрения, но я пребывал в святой уверенности, что дальше наклонности Артура не распространяются.

В общем, как-то внезапно оказалось, что у меня появился приятель, с которым можно обсудить то, какая часть игры Outlast 3интереснее, и парень, с которым сложились почти-отношения.

А все благодаря филиалу «Брайт Брейн», который планировали открыть в Подольске! Да я молиться на него уже был готов, хоть речь пока шла только о поиске помещения и планировании затрат.

Шеф поручил мне заниматься созданием инфраструктуры, это закупка оборудования, контроль, потом – командировки, чтобы все это настроить и запустить. Фактически это было повышением, потому что я впервые не выполнял чужие указания, а сам решал, что и как буду делать, пытался учесть все риски и пожелания.

Было страшно облажаться, но я пребывал в какой-то эйфории, из-за которой даже чувство страха притуплялось и становилось неважным.

Всей бумажной волокитой, связанной с открытием нового филиала, занимался Артур. Благодаря этому мы часто пересекались на митингах, который обожал проводить Шевченко. Они были бы жутко скучными, но… с Артуром было хорошо, и это все искупало.

Я не пытался к нему подкатить или что-то в этом роде, мне вполне хватало Вика, хоть Артур и казался мне существом из другой вселенной, загадочным, как какой-нибудь темный эльф. Он восхищал и интриговал. Может, причиной его иномирности была учеба в Оксфорде, которая длилась целых два года, может, что-то другое. Я старался много не думать об этом, но обожал ходить на митинги из-за того, как Артур общается с Шевченко. Он, будущий глава нового филиала, который грозил со временем стать даже крупнее головного офиса, был человеком тяжелым.

Я поражался тому, как он минут за пять может вывести из себя любого – кроме Артура. Тот как будто не замечал шпилек в свою сторону и спокойно гнул свою линию: нет, быстро не получится, есть сроки, нет, сам он по спорным пунктам принять решение не может, да, устав тоже стоит поменять, нет, быстро не получится… Чем больше кипятился Шевченко, тем спокойнее становился Артур, а одновременно с этим напряжение в комнате уменьшалось и дышать становилось легче.

Обычно после митингов мы с Артуром шли на балкон. Он курил свой вейп, я стоял рядом, смотрел на отблеск солнца в его очках, на золотую цепочку, на очередной уютный безразмерный кардиган, из-за которого Артура хотелось обнять, как плюшевую игрушку. Весна постепенно становилась все ярче, без куртки на балконе было уже тепло, и я позволял себе целых десять минут перерыва, во время которого трепался с Артуром про аниме, про Англию, про татуировки – про что угодно. С ним было легко, хоть и чувствовалось, что это только поверхностное, только первый слой. Мы не касались никаких личных тем, не пытались выйти за рамки рабочих перекуров, встретиться где-то в баре, например, или выбраться за город. Артур перестал до меня дотрагиваться, наверное, рассмотрел все рисунки и утратил интерес. Было немного жаль.