Артур ничего не отвечает и делает то же самое со своим контрактом. Выглядит он при этом так, как будто с его плеч упала огромная гора. Я закрываю глаза и с тоской думаю, что в дурацком контракте целых пять разделов, а мы еще только на середине третьего.

Остается только вспоминать о том, как это все началось между нами – и думать, что делать дальше. Потому что, судя по всему, на этих двоих надежды мало.

***

Когда-то я и подумать не мог, что буду вот так запросто сидеть на одной кухне с Виком. Не говоря уже о том, что кроме нас двоих на этой кухне будет еще Артур и его демонический кот, который вел себя подозрительно тихо весь вечер, – не к добру.

На Вика я запал сразу же, как его увидел. Ну а кто бы не?.. Я работал (да и сейчас работаю, собственно) в сравнительно небольшой айти-компании простым человеком сисадмином, который всегда и везде крайний. Такая специфика, мой шеф даже шутит, что у нас в зарплатном чеке по этому поводу есть специальная надбавка, которую нужно тратить на виски и на валокордин.

Когда мне на почту пришел очередной запрос «Все сломалось, хотя я ничего не нажимал», ничто не предвещало того, к чему в итоге придет, – ко мне, стоящему в душе на коленях, и к Вику, который заботливо помогает мне подняться и легко, как будто украдкой, целует в губы.

Тогда Вик был главой юротдела. С ним я столкнулся в первый раз лицом к лицу через месяц после того, как устроился в «БрайтБрейн»: до этого у юристов, кажется, ничего не ломалось.

– Новенький? – спросил Вик, когда я замер на пороге.

Было от чего замереть. Вот как я раньше представлял себе юристов? Старые, занудные, с каким-нибудь кодексом под мышкой, в очках обязательно, в костюме. Что я увидел, зайдя в небольшой светлый кабинет в самом конце коридора этажом выше того, где сидели сисадмины?

Три стола, двух молодых девчонок в джинсах и – Вика. Со стильной стрижкой, в кашемировом джемпере теплого сливочного оттенка, с ровной едва заметной щетиной, с острым кадыком, который хотелось поцеловать. На вид Вику было лет тридцать, позже я узнал точно, что ему тридцать один. На два года больше, чем Артуру.

Вик смотрел на меня, выгнув бровь, девчонки, его сотрудницы, тоже блестели глазами из-за мониторов, но я не заметил бы, даже если бы они начали прямо сейчас раздеваться. Потому что все сосредоточенное во мне гейство вдруг подняло голову, аккумулировалось и буквально заметалось внутри тела, требуя его выпустить и попытаться склеить этого красавчика прямо здесь и прямо сейчас.

Отношений у меня на тот момент не было, да и вообще отношений никогда не было. Не считать же то, что у меня в мессенджере были контакты нескольких парней, которым я мог позвонить, если вдруг приспичило потрахаться, и то, что я в принципе всегда был не против потрахаться.

– У меня база не открывается, – сказал Вик.

Виктор Андреевич, вообще-то. Потом я узнал о том, что имя «Витя» он терпеть не может. Да и не подходит оно ему. Вик – и все. Его так все и называли.

– А вы пробовали перезагрузиться?

– Может, ты еще спросишь, включил ли я компьютер в розетку? – закатил глаза Вик.

– Спрошу, – дерзко ответил я. – И даже сам проверю.

Что? Ну не уволят же меня, если я сначала подойду близко, а потом присяду на корточки прямо у кресла Вика, сосредоточенно посмотрю на розетку, расположенную позади рабочего стола, а затем подниму глаза.

Хорошо быть сисадмином. Вот если бы я был секретаршей, пришлось бы документы рассыпать.

– Я проверю еще провода, – заявил я и нырнул под стол к системнику – Вик едва успел откатиться в сторону на своем директорском стуле с колесиками.

– А какое отношения имеют провода к тому, что у меня база не открывается? – прозвучал голос откуда-то сверху.

– Мне нужно исключить все очевидные варианты, – я выбрался наружу. – Можно я присяду?

«Разреши мне оседлать тебя!»

– Конечно.

Проблема оказалась простой, всего-то нужно было отключить антивирус. Справился я минут за пять и с неохотой собрался уходить. Конечно, я всерьез не верил, что мне светит что-то с таким парнем. В конце концов, кто он и кто я: работаю сисадмином, зарплата у меня скромная (по сравнению с тем, сколько наверняка зарабатывает Вик), квартиру я снимаю и понятия не имею, когда смогу накопить на свою. Не говоря уже о том, что мой гей-радар вполне мог ошибиться.

Мы с Виком явно были из разных миров, хоть я и позволил себе на несколько минут размечтаться. Я бы любил его, сильно. И заботился бы, и берег. И вряд ли на кого-нибудь другого посмотрел, пока он был бы рядом, и номера бы все левые стер из мессенджера.

Но это было что-то из той же оперы, что представлять в своей съемной однушке Джонни Деппа: красиво и несбыточно. Впрочем, я бы и разовому перепихону с Виком обрадовался так, что после этого считал бы – жизнь удалась, можно помирать спокойно, ничего лучше со мной уже не случится.

Ну разве только молодой Джонни Депп. Хотя сейчас, когда рядом были настоящие Вик и Артур, я не пожелал бы никого другого, даже Джонни Деппа.

– Больно было? – спросил Вик.

– Что? – я с трудом вынырнул из влажной фантазии, где Вик раскладывает меня прямо на своем рабочем столе. – А, ты про это.

Я закатал рукава, чтобы Вик мог поближе рассмотреть татуировки.

– Не сильно.

Обе руки у меня были забиты почти полностью. На левом предплечье красовался Биг-Бен, на правой – пейзаж старинного кладбища с покосившимися крестами, на бицепсах были набиты всякие нелепые фразы вроде «Наши сомнения – наши предатели». Шекспир, между прочим, но писать это на руке было не обязательно.

«Эй, а хочешь я покажу тебе, в каком месте у меня пентаграмма? На правом бедре, да-да, сбоку, так что я почти Винчестер. А еще у меня на спине набито дерево между лопаток, но бедро ведь интереснее».

– Серьезно, – покивал Вик.

За моими татуировками не стояло никакой драматичной истории или кругосветки, где я накалывал себе что-нибудь новенькое в каждой стране. Просто мой друг еще со школьных времен, художник, решил выучиться на тату-мастера. Ну и вот. Собственно, я ни о чем не жалел, татушки мне нравились, хоть друг и вздыхал каждый раз о том, что «тени не так легли» и «линии могли быть почетче».

– Зовите, если что, – выдохнул я, протягивая ладонь для рукопожатия. – В любое время.

Хорошая, безопасная фраза. Впрочем, я был уверен, что все мое тело буквально орало: «Трахни меня!» Если Вик был хоть немного геем, он не мог этого не услышать.

Вик – был. Потому что спустя неделю у него сломался компьютер. Внезапно и очень не вовремя, в семнадцать пятьдесят пять, когда и я, и большая часть сотрудников готовились отчалить. Я выслушал соболезнования от коллег и от шефа, заверил его, что оставаться и помогать мне не нужно. И пошел к Вику, выждав для надежности еще минут пять.

У меня ладони вспотели, пока я поднимался, и живот начало крутить от страха. Я представлял, как становлюсь на колени и…

Каково же было мое разочарование, когда оказалось, что компьютер действительно отказывается включаться, а Вик – зол как тысяча чертей, потому что к завтрашнему дню ему срочно нужно подготовить документы.

***

С компьютером Вика я провозился до позднего вечера: какой-то вирус. Вообще-то в таких случаях мы можем выдать сотруднику другую технику и спокойно уйти домой, если нет никаких форс-мажоров. Но дома меня не ждало ничего интереснее Вика. Когда я сказал, что достать из памяти несохраненные файлы, скорее всего, не получится, он только скрипнул зубами, сел за компьютер одной из своих сотрудниц и принялся за работу.

– Готово, – заявил я через три часа и потянулся, повел головой, разминая шею. – Завтра еще нужно будет все перепроверить, я, скорее всего, временно выдам вам новый системник. Но пока можете работать.

– Спасибо, – устало выдохнул Вик и потер глаза. Несколько раз щелкнул мышкой и вывел на печать документы. Принтер загрохотал в повисшей тишине. – Ты очень вовремя. До дома подвезти?