С моим сознаньем наравне

Вершится ход планет.

И, если Бога нет во мне,

Его и выше нет!

Игорь Губерман

Кажется, это с ним уже происходило…

Он вновь стоял на мосту. И туман тоже был. И крепкое плечо Влада за спиной.

– «Сейчас из тумана появится Алабор», – вспомнил он, и это тут же произошло, словно по мановению руки: молодой Алабор, улыбаясь, шёл навстречу…

– «А потом и змеи»! – произнёс парень (или это ему только показалось), но змеи и в самом деле появились… И стали сжимать кольцо вокруг.

– «Прими! Прими! Прими»! – чирикала маленькая птичка с лицом Дарины, – «Оно уже в тебе! Вы неразделимы! Они неправильно тебя лечат – хотят отнять, а нужно принять! Это уже часть тебя! Прими! Прими»!

Максим пытался отмахнуться от назойливой птахи, но это оказалось непросто…

Солнечные лучи с трудом пробивались сквозь занавешенное окно просторной чистой палаты, вдоль стен которой, выкрашенных в светлые тона, размещалось несколько шкафов, содержащих сборы трав и склянки с микстурами.

На широкой кровати спал единственный пациент. На его обнажённых плечах, руках и груди виднелись многочисленные зеленовато-бурые шрамы и подживающие порезы. Черноволосый смуглокожий юноша выглядел осунувшимся, скулы заострились, а бледные губы потрескались. Под глазами пролегли тёмные круги. Несмотря на изнурённый болезненный вид дышал он ровно и размеренно, погружённый в глубокий исцеляющий сон. Тонкий лучик тёплой ладошкой прошёлся по бледной щеке, заставив больного вздрогнуть и попытаться открыть глаза. Едва сдержав рвущийся из груди стон, пациент медленно пошевелил пальцем, и прикусив губу, понял, что тело его почти не слушается, а в голове мелькали разноцветные вспышки из лиц и непонятных слов, которые совершенно не проясняли положение.

Больной приоткрыл глаза, стараясь не показывать вида, что уже не спит, хотя бы до тех пор, пока не поймёт самого главного: кто он и где находится.

Две девочки лет пятнадцати в светлых простых платьицах сидели у стола в левом углу комнаты, растирая в порошок заготовленные сухие травы, и непринуждённо болтали, изредка хихикая. Та, что постарше, была голубоглазой розовощёкой круглолицей блондинкой с парой тугих кос, тяжело спадающих на спину. Вторая выглядела длинноногой и худощавой, с короткими тёмными волосами и желтовато-карими глазами под густыми, будто выведенными, бровями. Искоса поглядывая на подружку, она весело её подначивала:

– Эй, Варька! Опять у нашего красавчика зависаешь?

Голос был незнакомый, резкий, девичий. Он резанул слух, причиняя пациенту боль. Зато видение пропало, погрузив парня в темноту. Он пытался открыть глаза, но… Кажется, тело ему не подчинялась. В голове бухали отбойные молотки, будто какой-то умник, решил пристроить к его мозгу филиал.

– Милалика просила не оставлять его надолго одного, – раздался справа приятный приглушённый голосок, тоже абсолютно незнакомый.

– А ты и рада стараться! Ещё бы, это тебе не за мелкими из Чертога Аиста ухаживать!

Громкоголосая звонко рассмеялась, вновь заставив Максима поморщиться от боли.

– А чего я там не видела, – хмыкнула та, которую назвали «Варькой», – Вправлять выбитые пальцы и челюсти я ещё в пять лет у деда научилась, а тут такой редкий случай представился: узнать, как яд Великого Змея борется с кровью Первых! Это же чудо какое-то!

– «Значит, яд Змея… Ну да! Это же была битва»! – пронеслось в голове больного.

Воспоминания стали всплывать одно за другим, тёплыми волнами возвращая прошлое.

Он карабкался по длинному скользкому телу Змея, втыкая в расщелины между чешуйками острый клинок… Пахло гарью и озоном от разряженного предгрозового воздуха. Раны на теле разъедала зеленоватая, дурно пахнущая слизь, выступающая из-под пластин. И отверстие… «меж двух зачарованных глаз».

Навь! Остров Драконов! Зачем он туда отправился?

Ах, да! Он же искал сбежавшую девушку с серебряными волосами, изумрудными глазами и звенящим, словно падающая капля, именем… Принцессу?!! А-лю!

Парень дёрнулся, пытаясь подняться, но, боль моментально погасила свет и отняла только что промелькнувшие воспоминания, оставляя только слух. И он слушал!

– Конечно, возиться с этим красавчиком, да ещё и Героем, намного приятнее, чем сопли малышне подтирать! Но ты губу-то не раскатывай, у этого парня уже есть подружка и она может быть недовольна твоим к нему преувеличенным вниманием! – продолжала настаивать громкоголосая.

– Глупая ты ещё, Катерина, – прыснула Варвара, – Разве об этом сейчас надо думать! Это у тебя всё мальчишки на уме, а мне интересен сам пациент – я с такими особенностями не встречалась ещё, хотя многое повидала. Мои лекарства обычно с любыми ядами справляются, а у него… Мы яд удаляем, а он вновь образуется, словно парень сам этот яд выделяет… А, ещё, у нас запасы лекарств заканчиваются, а это значит…

– …тебе придётся за лекарствами в Навь отправится! – закончила за круглолицую подружка.

– Это бы ничего, только он вновь боль испытывать начнёт, как в первые дни…

– «Значит, я в Слави или в какой-то волшебной больнице, только – как я там оказалcя»? – едва пробиваясь сквозь кровавую пелену перед глазами, пытался рассуждать парень. – Драгомир? Но его же ранили или даже убили! Я должен был поместить его тело в ледяной столб, а душу… Да! Душу! Её же вынули из парня с помощью заклятья Светозаров! Моего заклятья! Я – Максимус Радомир из рода Светозаров»!

От радостного возбуждения парня охватила эйфория, от которой даже кровь по жилам побежала быстрее, прогоняя оцепенение.

– Да уж, не позавидуешь мальчишке! – притворно вздохнула Катерина. – Да и тем, которые ночами у его кровати дежурить будут, пока ты по Нави разгуливать станешь!

– А мне его действительно жаль: столько пережить и выносить боль, от которой другие умирают! Хорошо, что он в беспамятстве пребывает и о страданиях своих не помнит…

– Ну вот, опять на своего любимого конька села, – усмехнулась Катерина, – Я-то думала, ты за ним из женского интереса ухаживаешь, а ты…

– А я – из научного, понятно! – оборвала подругу Варвара.

Дверь тихонько скрипнула и в палату вошли гости. Шаги прошлёпали к кровати и остановились слева от головы пациента.

– Жаль мальчика, – плаксивым голосом произнесла Милалика Лазоревна. – Однако, от его присутствия здесь, лазарет в какой-то музей превратился: ходят, смотрят, вопросы задают! А я им не БОГ, а всего лишь травница, и не представляю, как лечить такие раны. Однако, ничего не поделаешь: как ни как – Герой!

Хозяйка ведьминого огорода шмыгнула носом и громко высморкалась, Максим даже представил себе, как сморщилось при этом её прекрасное личико. Две половинки её лица были непропорциональными, но удивительно друг другу подходили.

Милалика бережно взяла его правую руку, щупая пульс, а затем, неторопливо провела тонкими пальцами с длинными ногтями по заживающим шрамам. Максим ощутил жжение и пульсацию, будто то, что сидело внутри, под зеленоватой коркой, рвалось наружу. Он застонал, скрипя зубами.

– Молодец, терпеливый! – вздохнула ведьма, – Другой бы при такой боли кричал, как резаный! Я не успела к нему слишком уж привязаться, однако – в травах парнишка разбирался неплохо!

– Почему это вы о нём в прошедшем времени говорите? – раздался удивлённый голос Варвары, – Насколько я понимаю, ничего непоправимого с ним пока не произошло.

– Кстати, вы уже разобрались, отчего у него такая реакция на яд, и что нам с этим делать? – спросил знакомый голосок, от которого сердце больного начало отбивать в груди весёлую дробь, а перед мысленным взором возник силуэт зеленоглазой Феи, танцующей под Луной.