Я ответил, что да, так и есть, и что Денис Иванович назвал себя моим человеком. После этого боярин Лука сказал, что теперь мы можем без проблем пустить его в город. Да, уловки уловками, и ни одному другому наместнику доверять было нельзя, даже если бы они принесли десяток различных клятв, но Денис Иванович – другое дело. Для него сохранить честь своего рода важнее победы.

Владислав, когда узнал, что сейчас состоится суд над его братом, только нахмурился. С одной стороны, он понимал, что это его шанс поквитаться с тем, кто попытался его убить, да и заполучить немалое наследство, оставшееся от отца. А парень жениться собирался, это я помнил, и имение ему, откровенно говоря, пригодилось бы.

С другой, он прекрасно знал, что собой будет представлять суд. Они с братом выскажут свои точки зрения на сложившуюся ситуацию, и на этом все закончится, потому что из доказательств только и будут, что его слова, да слова брата. Убийц-то уже в живых нет, у них не поспрашиваешь, да и никаких бумажных договоров они наверняка не заключали. Передал Ярослав мрачному человеку кошель серебра, да отправился тот в Киев вместе с подельниками. Вот тебе и все договоры.

Однако я решил схитрить, и сказал Славке, чтобы он вышел только по моему сигналу. Просто хотел посмотреть на то, как поведет себя его брат, и как отреагирует дружина. Нужно было, конечно, раньше сказать наместнику, чтобы он не говорил, для чего они пойдут в город, но вести человека на суд, даже не предупредив об этом, было бы подло.

Суд мы устроили на главной площади, для меня из детинца притащили кресло, в которое я уселся со всеми удобствами. Мне же, кстати говоря, выдали еще и булаву судьи. Ну а сам я надел алый княжеский плащ с золотой оторочкой, тот самый, который Игнат вывез для меня из Орла.

Наместник остался стоять по правую руку от меня, по левую был боярин Лука. Ярослав Островский встал передо мной, за ним встала дружина. Их было всего с десяток, причем двое из них явно были новиками. С первого взгляда было видно, что для них соха и мотыга гораздо привычнее, чем оружие. Но все равно, слишком мало народа для полноценной боярской дружины. Может быть, кто-то попросту ушел, когда умер старый боярин?

Зеваки, конечно же собрались и тут, суд для них был таким же интересным зрелищем, как и казнь. Причем, народа собралось очень много, видимо, потому что большинство из них не было заняты своими делами в посадах.

Я поднял вверх руку, махнул, и из толпы горожан на открытое место вышел боярич Владислав. Брат никак не отреагировал на его появление, сохраняя спокойное равнодушие. А вот в дружине реакция была, их-то никто не предупреждал о том, что боярич, который вроде бы погиб где-то на землях Союза Торговых Городов, вдруг оказался цел и невредим. Дружинники стали шептаться между собой, а старшие явно объясняли младшим ситуацию. Да, младших спрашивать смысла нет, они, очевидно, в дружине недавно. Наверное, пополнение, после того как часть дружины покинула своего боярина. И это тоже было неспроста.

То, что Ярослав даже не поприветствовал своего брата, не укрылось от моего внимания. Видимо между старшим и младшим давно пробежала черная кошка. Неужели все дело было в разных матерях? Но ведь отец-то у них один, и разве он не делал ничего для того, чтобы помирить своих сыновей?

Я поднял над головой ритуальную булаву, и толпа замолчала, а на тех, кто продолжал болтать, стали шикать. Ну да, всем же интересно, чего этот парень, который называет себя князем Олегом, собирается сказать.

– Сегодня состоится суд, – проговорил я. – Мы будем разбирать вопрос, который возник между бояричами Ярославом и Владиславом Островскими.

Я специально не назвал Ярослава боярином, чтобы подчеркнуть, что он по своему статусу равен брату, и суд этот – спор между равными людьми. А вот кто станет боярином Островским как раз и решится по результатам этого самого суда.

– Боярич Владислав обвиняет своего единокровного брата в том, что тот подослал к нему убийц, – продолжил я. – Все это было сделано для того, чтобы не делиться наследством, оставшимся после смерти отца обоих братьев, боярина Кузьмы Островского. Боярич Владислав, расскажи, как было дело.

– Это было больше года назад, – тут же принялся рассказывать Славка. – Весной прошлого года я жил в Киеве, куда отправил меня отец для того, чтобы я обучился торговому делу. Думаю, он с самого начала хотел, чтобы титул боярина Островского остался брату, а мне из наследства собирался выделить долю, чтобы я мог начать на эти деньги свое торговое дело.

Да, насколько я знал, такое было вполне в духе местного боярства. Мало кто делит имение, поэтому полноправным боярином становится только старший сын, а вот остальным приходится довольствоваться гораздо меньшим. Однако и их без наследства никто не оставляет, все-таки родная кровь. И дело свое им начать гораздо проще, потому что для них, как для людей благородной крови, открыто гораздо больше дверей.

Иногда, правда, младшие братья служат в дружине у старших. Ну или поступают в дружину кого-то из наместников. Тоже выгодное дело, боярских детей ведь учат драться гораздо раньше и лучше, чем обычных селян, которые решили попробовать себя в ратных подвигах. Ну и стоит помнить, что из боярича-дружинника в итоге вполне может получиться и настоящий боярин. Если такой воин проявит себя, то его могут и наделить собственным имением. Если, конечно, есть где его взять.

Во времена моего отца, если судить по рассказам боярина Луки, такое было сплошь и рядом. Сейчас, конечно, реже, но это скорее по той причине, что Пять Княжеств давно ни с кем не воевали. А все потому, что у наместников и помимо войны была куча своих дел. Они ведь пытались единую страну на вотчины разделить, а это, как ни крути, дело трудное. Все-таки князь Кирилл смог объединить их, а разрушить труд всей его жизни оказалось не так уж просто.

– После смерти отца я не мог вернуться домой для того, чтобы вступить в права наследника, – продолжил боярич Владислав. – Мне нужно было закончить свое обучение, ведь за него были уплачены деньги. Однако этому не суждено было случиться, потому что одной ночью в начале лета в купеческий дом проникли трое убийц. Мне повезло, я жил на верхнем этаже, и пока я дрался за свою жизнь на лестнице, подоспела купеческая охрана. Они помогли мне отбиться, мы убили двоих нападавших, а третьего сильно ранили. Но перед смертью мы успели расспросить его, и он сказал, что их в Киев отправил мой брат, боярич Ярослав. Он сделал это для того, чтобы не делиться со мной отцовским наследством.

– Это ложь, – спокойно ответил Ярослав. – Я не отправлял в Киев никаких убийц. И никогда не думал о том, чтобы расправиться с братом. К тому же по завещанию, которое оставил отец, все равно все отходило только мне, и никому другому. Так что в этом не было никакого смысла.

– И где же это завещание? – спросил я. – Оно у тебя с собой?

– Мы отправлялись в военный поход, а не на суд, – покачал головой боярич. – Если бы я знал, что так случится, то обязательно взял бы его с собой. Но так как этого не случилось, оно сейчас хранится в моем имении вместе с остальными бумагами.

– Кто-то может подтвердить, что отец действительно оставил все тебе, боярич Ярослав? – спросил я. – Кто-нибудь еще видел это завещание? Может быть, кто-нибудь из дружинников?

Ответа не было. Я был полностью и целиком на стороне Славки, потому что за год с лишним, что мы провели вместе, у меня ни разу не возникло причины усомниться в его истории. Однако, суд – такое дело. Это был своего рода ритуал, и пусть я не знал всех его правил, я сейчас был князем.

– У нас нет завещания, и мы не можем опровергнуть или подтвердить слова боярича Ярослава. И среди нас нет никого, кто присутствовал при допросе раненого убийцы, – проговорил я. – То есть выяснять виновность или невиновность придется по косвенным признакам. Боярин Лука, ты был со мной, когда боярич Владислав присоединился к моей дружине. Скажи, у тебя есть причины не верить его словам?