— Умом я понимаю, что ты младше меня на шесть лет, — сказала она, положив руку ему на плечо. — Но чаще всего об этом забываю. Не помню, когда это случилось в первый раз, но с тех пор, по ощущениям, ты гораздо старше меня, опытнее, мудрее. В общем, я это к тому, что ты должен знать, любовь — это важно и очень дорого для меня, и все-таки важнее другое — ты глава моей семьи, моего рода и моего клана. Это не информация к размышлению, Инг. Это аd notam[26]. Просто, чтобы ты знал.

Пока Варвара говорила, Бармин молча смотрел на нее поверх плеча. В свете колдовского огонька ее лицо казалось таинственным и прекрасным, как лик истинной валькирии. Во всяком случае, именной такой он вообразил бы какую-нибудь Гондукк или Регинлейв[27], если бы захотел представить себе облик этих дев-воительниц.

— Спасибо! — сказал он, когда она замолчала. — Это очень много значит для меня, Аря. Ты моя семья, и я рад, что мы вместе. Пойдем!

Следующим через какое-то время нарушил молчание Бармин.

— Сейчас мы уже глубоко под руслом реки, — объяснил он Варваре, показав на изменившийся характер кладки стен. — Эта часть лабиринта очень древняя. Возможно, она существует со времен Бера Менгдена и его сына Ретвина Копье Богини. А это, ни много ни мало, XIII век.

Варвара на его слова лишь тяжело вздохнула, но комментировать не стала, и они пошли дальше, пока не спустились на дно «горячего» колодца со стенами, от которых веяло замогильным холодом и древним ужасом. Здесь Источник остановил их, просто закрыв намертво проход в кольцевой коридор.

«Ей нельзя — возникла в голове чужая „мысль“, похожая своей „нечленораздельностью“ на ощущение или что-то вроде того. — Один. Один. Один».

Сначала Бармин начал было спорить, приводя доводы в пользу того, чтобы их с Варварой пустили вместе, но Источник был непреклонен, и, более того, нарушив молчание, он впервые за все время, что они провели в лабиринте, обратился напрямую к женщине.

— Он говорит, мне нельзя, — неожиданно сказала Варвара. — Сказал, чтобы не боялась и ждала тебя здесь. Я остаюсь, и дальше ты идешь один.

— Вот так прямо и сказал?

— Ну, не этими словами, — пояснила Варвара. — Но идея была примерно такой. Остаться и ждать. Обещает, что все будет хорошо.

— Разговорился, — не без скепсиса прокомментировал Бармин.

— Вроде того.

— Будешь ждать?

— А есть выбор? — пожала она плечами.

— Я имел в виду, сможешь побыть здесь одна? — пояснил Ингвар.

И в самом деле, место было «стремное», лучше и не скажешь. Дно глубокого колодца, спускаться в который пришлось по коротким каменным ступенькам, торчащим прямо из стены, каждая сантиметров на 25–30 ниже предыдущей. Идти, что вниз, что вверх, приходилось держась за стену, иначе никак. А стена, сложенная из гладко отесанных, покрытых колдовскими символами и рунами каменных блоков, излучала такую стужу и такой инфернальный ужас, словно за ней находилось само царство мертвых. Но при этом воздух в колодце был не стылый, как можно было бы ожидать, а сухой и жаркий, как если бы они находились где-нибудь в пустыне, летом и под полуденным солнцем. Бармин был как-то на экскурсии в пустыне Мохаве, где температура воздуха поднимается до плюс пятидесяти. Так вот на дне колодца было, пожалуй, жарче.

— Иди! — повторила Варвара. — Не страшно. Я подожду.

— Держись! — улыбнулся Бармин и, обняв женщину, коротко поцеловал ее за ухом. — Молодчина!

Его одного Источник пропустил, и вскоре Бармин уже шел по спиралевидному коридору меж двух рядов мумифицированных мертвецов, когда-то давным-давно принесенных здесь в жертву, чтобы то ли защитить Источник, то ли чтобы защититься от него. Кто принес эту жертву и когда, Ингвар не знал, но судя по оружию и домашней утвари, сложенным под ногами закованных в цепи жертв древнего ритуала, дело происходило задолго до того, как в эти края пришел со своей дружиной конунг Бер Менгден по прозвищу Тяжелая рука.

— Хорошая девочка! — Голос раздался прямо за спиной, так что Бармину пришлось остановиться и повернуться к богине лицом.

Марена[28]стояла в нескольких шагах от него, но в отличие от прошлого раза, собранные в толстую косу светло-русые волосы были уложены на голове в форме короны, и вместо снежно-белого богиня была одета сейчас в лазоревое платье. Тоже красиво, но совсем по-другому.

— Мне понравилась твоя сестра, — сказала, продолжая тему. — Молодец, что привел, но ходу ей сюда нет. Однако подземелья, так и быть, я ей открою. Подземелья, не тайники. Доступ к тайникам имеет только глава рода. Так было, так будет.

— Спасибо, Великая! — поклонился Ингвар.

— Даю благословение на все твои свадьбы, но знай, истинного наследника родит тебе только Варвара.

«Будут проблемы, — понял Бармин. — Придется усыновлять и договариваться с женами… Морока, конечно, немалая, но Благословение богини и доступ к родовому Источнику важнее!»

— Благодарю, госпожа моя Марена!

— На шведке женись, — продолжила между тем наставлять Бармина богиня, — но сюда ее не приводи. Ей ворожит другая Сила. Наследника шведскому королю родите. Их Источник оживет.

— Дары твои бесценны! — снова склонился в поклоне Бармин.

— После каждой свадьбы приводи молодую жену к колодцу, благословлю. Вниз не спускайтесь, им нельзя. Это только твоя сестра способна выдержать. Стойте там, наверху над колодцем.

— Спасибо, Великая. Можно спросить?

— Спрашивай.

— Где твой алтарь? Я бы хотел…

— Молодец, — впервые улыбнулась красавица. — Пойдем!

В прошлый раз Бармин прошел по коридору до самого конца, туда, где дорога неожиданно выводила наподобие невозможных фигур[29] Эшера[30] снизу вверх к самому началу пути. Это было странно, ведь проходя по коридору, Ингвар нигде не видел боковых ответвлений. Однако колдовство потому и называют колдовством, что невозможное становится возможным. Идешь вниз, а приходишь наверх. Оглядываешься, но хода, через который ты только что пришел, нет, как не было. Так вот все было здесь устроено. Но сегодня все случилось по-другому, и коридор вывел Бармина и богиню в просторный круглый зал со сферическим потолком. Посередине зала находился алтарный камень, а по периметру были расставлены бронзовые торшеры, в которых горел живой огонь.

— Жертвоприношения будешь совершать здесь, — показав на алтарь, объяснила Мара. — Подарки будешь оставлять перед камнем. Обращаться ко мне станешь, стоя на коленях. В библиотеке есть старая книга. Называется «Сказки прежних времен». В сказке о «Трех богинях» описаны подлинные ритуалы, но, если что, Источник подскажет. Иди! Сестра тебя уже заждалась.

«Она просто неподражаема! — оценил богиню Бармин. — Все четко и только по делу: круглое катать, квадратное — носить. Еще вопросы есть? Нет? Свободны!»

— Благодарю за встречу, Великая!

— Заходи еще! — улыбнулась в ответ Марена. — Но я к тебе смогу выйти не чаще одного раза в триместр.

Разговор с богиней оставил у Бармина странное ощущение, но по-другому, наверное, и не могло быть. Богиня? Серьезно?! Но, похоже, что, чем бы она ни являлась, на самом деле, — богиней, сверхчеловеком или Высшей сущностью, — она действительно существовала в этом мире. Впрочем, к этому Ингвар, худо-бедно, уже привык. Принял, как данность, притерпелся. Гораздо больше интересовал его сейчас совсем другой вопрос. Знает ли Марена, что, на самом деле, он не Менгден? Смутные воспоминания об их предыдущей встрече, — когда она лечила его от смерти, — как будто, указывали на то, что знает. Но, если так, то получается, ей все равно, кто живет в теле Ингвара Менгдена? Судя по всему, ей важна только «биология» — кровь Менгденов, выживание рода. И тогда возникает еще одно предположение, вполне логично вытекающее из сделанных им ранее допущений. А что если это именно Марена перенесла его сознание из одного мира в другой? Возможен ли, вообще, такой переход, это совсем другой вопрос. Однако допустим, что возможен, поскольку, по факту, жил Бармин там, а теперь живет здесь, заменив в этом красивом и сильном теле слабую и ущербную душу подлинного Ингвара Менгдена. Предположим, перенос возможен, вопрос — зачем? Ответ, вроде бы, лежит на поверхности: для сохранения рода Менгденов. Но кому конкретно нужен был дееспособный наследник Менгденов? Самому роду, заботу о котором богиня считает своей обязанностью, или лично ей? И вот тут были возможны варианты. Марена могла опекать Менгденов, поскольку дала слово их патриарху, или потому что речь идет о ее собственных потомках, но возможен был и другой вариант. Что если языческие боги теряют свою силу, и для того, чтобы выжить в конкурентной борьбе с другими религиями, им нужны последователи, то есть, те, кто безоговорочно в них верит, встречается с ними, приносит жертвы на алтарь своего божества? Возможно, Ингвар Менгден и его семья нужны ей для того, чтобы не исчезнуть самой?