— Вставай, — крикнул Тревис, рывком поднимая Джорджи на ноги. Он сорвал футболку с её головы, отчаянными руками задрал спортивный лифчик до шеи. Их задыхающиеся рты встретились и слились, когда он упал на скамейку, вытащил из оттопыренного кармана презерватив и скатал его по своему возбуждению. Он схватил Джорджи за попу и притянул её к себе на колени, подавшись вперед, чтобы взять в рот один из её сосков. — Трахни меня. Оседлай меня. — Его правая рука опустилась и отвесила ей злой шлепок. — Сделай это сейчас же.

Его рука двинулась между ними, и Джорджи всхлипнула, когда толстая головка эрекции Тревиса нашла её вход и вошла внутрь. Она была немного опухшей от вчерашнего первого раза, от его интенсивности, но она двигала бедрами и принимала Тревиса на всю длину, опускаясь всё ниже и ниже, пока её зад не ударился о его бедра. — О Боже. Такой большой.

— Это верно. У меня большой… — Глаза остекленели, он лизнул её рот. — А ты стала узкой. Вот почему ты собираешься провести много времени с трусиками, свисающими с одной лодыжки.

По необходимости Джорджи переместилась, чтобы найти удобное положение, задыхаясь от трения на её клиторе. Она снова потерлась о его твердую плоть, приоткрыв рот и застонав на плече Тревиса. Двигаясь естественно вверх-вниз по пульсирующей эрекции Тревиса, и его наслаждение было налицо: голова откинута назад, глаза невидящие. Но что-то не позволяло Джорджи погрузиться в этот момент. Как и тогда, в спальне Тревиса, она жаждала острых ощущений.

— Я не знаю, смогу ли я… — Она прервалась на хныканье, когда Тревис начал разминать её попу, подталкивая её к скользкому, эротическому ритму, она скакала вверх и вниз по его длине. Боже, как же это было приятно: прикосновения промокшей плоти, их неглубокое дыхание, смешивающееся с дождем, волосы на его груди, царапающие её соски. Но её сознание не отключалось, как это происходило, когда Тревис был сверху. Она хотела, чтобы он держал бразды правления. — Я не думаю, что смогу… так.

— Черта с два ты не сможешь. — Тревис сел прямо, притянув её бедра ближе. Он взял её лицо в свои руки, тяжело дыша ей в рот. — Ты можешь быть сверху, но я всё ещё главный, не так ли? — Он долго и крепко целовал её, пока эти слова впитывались в неё. — Если бы я хотел перевернуть тебя на спину на этой скамейке и разорвать тебя, я бы не спрашивал разрешения.

Пока он говорил, бедра Джорджи начали двигаться сами собой. Из чистой необходимости. Её бедра сгибались, поднимая её, тело перекатывалось, уши умирали от желания услышать больше. Потому что он был прав. Она не управляла шоу. Сверху или нет, её удовольствие должен был дарить Тревис.

— Эй. — Он взял её подбородок в крепкую руку, наклонил бедра со стоном — в его челюсти и изгибе губ читался злой умысел. — Мой член так сильно болит. Пусть это прекратится.

После этого не было никаких колебаний. Только глубокое, дикое вожделение. Это была роль, которую она так отчаянно хотела сыграть. Воплощение облегчения. Единственная, кто мог заставить его извергнуться. Джорджи закрыла глаза, указательным и средним пальцами поглаживая соски, одновременно поднимаясь и опускаясь на толщину Тревиса. Его придушенные звуки, его голодные мозолистые руки на её бедрах и попе — всё это поднимало её желание до самых высоких децибел. Он увеличивался в ней с каждым движением их соединенных тел, его стоны перешли в прерывистое ворчание — и она уже знала, что он дошел до придела.

И именно это сломило её, наряду с умопомрачительным трением, давлением в сосках и клиторе — Тревис сдался перед неизбежным. Не выдержав наслаждения. Его руки широко раскинулись, чтобы схватиться за скамью, а зубы сильно сжали полную нижнюю губу. — Не могу сдержаться. Не могу сдержаться. Блядь, ты так хорошо работаешь с моим членом, малышка. Балуешь меня.

Джорджи прижалась обнаженной грудью к груди Тревиса, позволяя своему рту задержаться на расстоянии дыхания от его рта. Облизнула его один раз. — Я хочу заставить тебя кончить так сильно.

— Мать твою! — Хватка Тревиса вернулась к её заду, поддерживая его, когда он вскочил на ноги — и продолжил вдалбываться в неё, как в куклу без ниточек на своем жестком возбуждении. Пот стекал по его лицу, их нижние тела шлепались друг о друга, а дождь бил по крыше блиндажа. — Ты сводишь меня с ума. Я не могу это выдержать. Боже мой.

Эти резкие слова подтолкнули Джорджи к краю пропасти, её киска затрепетала с такой силой, что она закричала, но звук был поглощен остервенелым ртом Тревиса. Он кусал её и использовал её язык, пока её узлы развязывались, напряжение вытекало из неё тяжелым, дрожащим темпом, её бедра тряслись вокруг бедер Тревиса. — Тревис, Тревис, Тревис.

— Кончаю, — прохрипел он в середине поцелуя, его стон заполнил её открытый рот. В таком положении не было никакой возможности избежать дрожи после того, что она с ним сделала. Он попятился вправо, откинув челюсть, и его мужское достоинство запульсировало внутри неё, оставляя за собой потоки влаги. Зрелище и звуки впечатались в её память, где и остались навсегда. Силуэт Тревиса на фоне бетонной землянки, дождь, падающий на её периферию, его мужской рык удовольствия, наполняющий воздух. И в конце концов его утешающий, успокаивающий поцелуй, поглаживание его трепетных рук, когда он сел обратно, прижимая её к своей груди. — Милая девочка. Такая красивая.

Она разлетелась на части на своем пике, но теперь эти части снова собрались вместе, сильнее, чем прежде, светясь от удовлетворения. — Милый мужчина, — прошептала она, прижавшись щекой к его плечу. — Такой сильный.

Пульс Тревиса и так учащенно бился, но при этих словах он застопорился, а его руки обхватили её в нерушимой хватке. — Ты заставляешь меня поверить в это.

Джорджи подняла голову и увидела, что Тревис смотрит на неё, задумчиво нахмурившись, и что-то прошло между ними. Что-то, что она не знала достаточно, чтобы назвать, и слишком боялась исследовать. Удовлетворение распространялось в её животе, как джем на хлебе, но от этого было вдвойне неприятно, когда зазвонил её телефон, запутавшийся в штанах для йоги где-то на полу землянки. — Я должна ответить. Просто на случай, если что-то не так.

Он поцеловал её напоследок и кивнул, позволяя ей встать и не сводя с неё глаз, когда она ответила. — Алло?

— Джорджи. Ты нужна мне в моём доме, как вчера.

Она посмотрела вниз на свое обнаженное тело. — Я немного занята. — Тревис хмыкнул в знак согласия и притянул её ближе, чтобы погладить по бедру. — Что это за шум?

— О, ты заметила? — Сарказм Бетани пронзил послевкусие Джорджи. — Наша невестка рассказала всему городу о Лиге "Только мы". И теперь каждая женщина в Порт-Джефферсоне сидит у меня на кухне и требует вступить в неё.

— Заткнись.

— Просто… помоги.

Джорджи бросила на Тревиса сожалеющий взгляд. — Я сейчас приду.

Пока они оба одевались, Тревис висел на периферии. — Ужин с руководителем телекомпании завтра вечером.

То чувство удовлетворения, которое она испытывала, теперь заставляло чувствовать себя не в своей тарелке. — Точно. — Вместе с напоминанием о финишной черте пришла потребность защитить себя как можно больше, когда она была влюблена в мужчину, стоящего в пяти футах от неё. — Вообще-то я думала пораньше отправиться в Вестбери. В городе есть оптовый мебельный магазин, который я хочу осмотреть. Для нового офиса. — Она улыбнулась ему. — Встретимся там?

Его челюсть дернулась. — Ты хочешь приехать отдельно на этот ужин, когда мы должны убедить сеть в том, что мы вместе?

— Неважно, — прошептала она. — Я не знаю, о чем я думала.

Каменный взгляд Тревиса сказал Джорджи, что он точно знает, что она пыталась сделать. Отстраниться, хотя ей хотелось броситься в него с головой. Она уложила несколько беспорядочных прядей волос в хвост и попятилась к лестнице, радуясь, что дождь ослабевает.

— Ужин в семь, верно? Я буду готова к шести. — Её улыбка казалась натянутой. — Тогда увидимся?

— Мой грузовик у тебя дома, Джорджи. Мы возвращаемся вместе.