Кроме того, тем же утром Р. Сесил сумел опередить Эссекса, послав своего человека к лорду-мэру и олдерменам с предупреждением, что граф – преступник, задумавший свергнуть Елизавету, и ему следует дать отпор. Наконец, на улицы Лондона были отправлены герольды, сообщившие жителям об измене Эссекса и его сторонников.
Согласно распространенной версии, заговорщики планировали, активно привлекая на свою сторону всех недовольных режимом из лондонского Сити, неожиданно появиться при дворе, захватить королеву и заставить ее: 1) сместить Роберта Сесила, сэра Уолтера Рэли, барона Кобэма и др. «секретарей»; 2) гарантировать протестантское правление, т. е. передачу короны после смерти Елизаветы шотландскому королю Якову VI; 3) созвать парламент и 4) произвести изменения в управлении государством. Ходили слухи, что Эссекс и сам при удачном стечении обстоятельств будет не прочь возложить на себя английскую корону, став королем «Robert the First». Короче, согласно этой версии событий, исходившей от противников Эссекса и получившей затем широкое распространение в исторической литературе, граф и его сторонники задумали совершить coup d’ état, государственный переворот.
Рано утром 8 февраля один из заговорщиков отправился на разведку. Он убедился, что в Уайтхолле выставили двойную стражу и теперь королевский двор так просто не возьмешь.
Поскольку планы заговорщиков срывались один за другим, отчаявшийся Эссекс, облачившись в доспехи, вскочил в седло и во главе вооруженного отряда, численность которого составляла 200 (по другим данным, 300) человек (причем некоторые шли пешком, т. к. лошадей подготовить не успели), поскакал в Сити. По дороге к нему присоединились некоторые из его друзей. Эссекс не заготовил никакой речи и, проходя через Чипсайд и Грейзчерч-стрит, только кричал, что враги хотят его убить и продать страну испанцам. Он добрался до дома шерифа Томаса Смита (который командовал милицией Сити). Тот, выслушав Эссекса, не встав ни на чью сторону, решил проконсультироваться с лордом-мэром. Эссекс продолжал повторять, что «корону Англии хотят продать инфанте». К этому времени он был официально объявлен предателем и окружен войсками.
Один из заговорщиков, сэр Фердинандо Горджес, предложил Эссексу послать кого-то для переговоров с войсками. Сам же Горджес отправился в Эссекс-хаус, чтобы выпустить лордов. Тем временем Эссекс решил вернуться в свой дом, что ему удалось не без труда, т. к. многие улицы были перекрыты войсками. Пришлось повернуть к реке и воспользоваться лодкой. По прибытии в Эссекс-хаус граф сжег некоторые бумаги и приготовился к обороне. Но королевские войска, руководимые лордом-адмиралом, захватили с собой пушки. Сопротивляться было бесполезно и в 10 часов вечера Эссекс сдался властям. Ночь он провел пленником в Ламбетском дворце. Рано утром в понедельник все главные заговорщики были отправлены в Тауэр.
«Защитником я прихожу на суд, чтобы служить враждебной стороне»[394]
11 февраля Ф. Бэкон был вызван в Тайный совет, где узнал, что его включили в состав комиссии по расследованию мятежа. Комиссия разделилась на небольшие группы и работала в течение семи дней. Главная задача всех групп – допрос свидетелей. Группа, в состав которой были включены Бэкон и генеральный атторней Э. Кок, должна была допросить Саутгемптона и Эссекса.
Таким образом, Фрэнсис попал в трудное положение: с одной стороны, он должен был исполнить свой долг, выступая в роли беспристрастного следователя, с другой – выступить против Эссекса, своего многолетнего патрона, которому был многим обязан. Сам Бэкон позднее писал, что старался «исполнить свой долг… честно, не увиливая (without prevarication); но что касается моего усердия в этом деле, то, клянусь Богом, я никогда не позволял ни королеве, ни кому-либо другому использовать меня в качестве свидетеля или допрашиваемого в этом деле, которое было просто возложено на меня и на других»[395].
Высказывались предположения, что Бекон согласился участвовать в процессе в обмен на гарантию неприкосновенности для его брата, который был тесно связан с Эссексом. Действительно, Энтони не был ни арестован, ни допрошен. Однако его могли просто не рассматривать как участника заговора, поскольку он был парализован и дистанцировался от графа ранее, после событий 1600 года. В мае 1601 года Энтони Бэкон скончался.
19 февраля 1601 года Эссекс и Саутгемптон были доставлены в Вестминстер-холл, где предстали перед лордом-казначеем, председателем суда, и двадцатью пятью пэрами Англии (девятью графами и шестнадцатью баронами)[396]. Главным обвинителем выступил Э. Кок, утверждавший, что конечной целью Эссекса было убийство королевы.
Граф горячо протестовал, говоря, что «никогда не желал вреда своей государыне». В ответ Кок напомнил ему о «маленькой черной сумке», которую граф носил с собой и в которой содержался план всего заговора. Да, Эссекс уничтожил содержимое сумки, но Кок из показаний арестованных сообщников графа знал все детали. Он знал, что граф намеревался внезапно захватить двор и расставить по местам своих людей: на воротах должен был стоять сэр Кристофер Блаунт, в холле – сэр Джон Дэвис, в залах – сэр Чарльз Дэнверс, а сам Эссекс намеревался «захватить священную особу Ее Величества (to take possession of her Majesty’s sacred person)» и потребовать от нее созыва парламента[397].
Однако, несмотря на мощный натиск Кока, обвинение вскоре пошло вкось. Уже показания первого свидетеля по делу были опротестованы Эссексом (получившим право оспаривать каждый пункт обвинения) как ничем не обоснованные. Далее Эссекс утверждал, что запер лордов в своей библиотеке ради их же безопасности, поскольку многие собравшиеся в его доме вели себя очень агрессивно. А в Сити он направился из опасения, что будет захвачен его противниками, если выполнит приказ лордов явиться на заседание Тайного совета.
Тогда были зачитаны показания сэра Фердинандо Горджеса, рассказавшего о собраниях в Друри-хаусе, на которых обсуждался поход в Сити и последующий захват Тауэра и Уайтхолла. Получалось, что действия Эссекса 8 февраля отнюдь не были спонтанными и вынужденными. Эссекс на это возразил, что все сказанное в Друри-хаусе – лишь разговоры, никакого решения там принято не было, да и вообще, собравшиеся обсуждали только безопасный проход к королеве, которой он хотел изложить свои жалобы и опасения, а также убедить Ее Величество удалить от себя Кобэма, Сесила и Рэли, которые были ответственны за его, Эссекса, немилость у королевы. Но всего этого, подчеркнул граф, он намеревался добиться словами, а не мечом.
Эссекс увел процесс в сторону, обвинив Кобэма в сговоре с шотландским королем по поводу престолонаследия. Услышав такое, Кобэм потребовал от Эссекса объяснений, после чего в зал был приведен Горджес, заявивший, что тема обращения за помощью к шотландскому королю обсуждалась заговорщиками три месяца. Однако суд не стремился развивать эту слишком болезненную для королевы тематику и вернулся к вопросу о том, почему Эссекс считал, что ему угрожает опасность.
Граф поначалу отвечал несколько неопределенно, но потом уступил давлению судей, сказав, что сэр Уолтер Рэли изъявил желание поговорить с Горджесом, они встретились на реке утром в воскресенье 8 февраля, и Рэли убеждал собеседника «уйти от них [от заговорщиков], иначе он станет потерянным человеком и уподобится тому, кто ступил на тонущий корабль». Судьи потребовали от Рэли объяснения и клятвы. Тот согласился. И тут раздался возглас Эссекса: «Вы посмотрите, на какой книге он клянется!» Рэли клялся на малоформатной Библии. Принесли фолио, клятва была повторена, и Рэли пояснил, что в упомянутом разговоре он дал Горджесу дружеский совет вернуться к себе в Плимут, чего желала и королева. Однако сэр Фердинандо отказался покинуть графа, на что Рэли снова повторил: «Если вы [к ним] вернетесь, то вы – потерянный человек». «Нам это было передано иначе», – заметил Эссекс по поводу свидетельства Горджеса[398].
