Крито-минойскую цивилизацию (2700 – 1420 гг. до н. э.) учёные считают одной из самых таинственных в мировой истории. Вплоть до тридцатых годов прошлого века о ней практически ничего не было известно, пока английский археолог Артур Эванс не сделал открытие, ставшее подлинной сенсацией. На след древней цивилизации, которая была распространена на всём восточном побережье Греции и на островах Эгеиды с центром на острове Крит, вышел ещё Генрих Шлиман, первооткрыватель легендарной Трои. Однако к раскопкам её он так и не приступил. Зато Эвансу удалось найти нечто совершенно фантастическое, чего и Шлиман предположить не мог: свидетельства существования народа и государства, которые были на тысячу лет старше Древней Греции. Впервые вонзив заступ в землю Крита, Эванс встретился с настоящим островом загадок.

Об этой когда-то цветущей стране было известно лишь то, что относится к области мифологии. Согласно мифам, здесь родился сам Зевс-громовержец, после которого на Крите владычествовал его сын Минос, один из самых могущественных царей древнего мира. Артур Эванс начал с раскопок столичного Кносса. Буквально через несколько часов можно было говорить о первых результатах, а через пару недель изумлённый археолог стоял перед остатками строений, которые занимали площадь 2,5 гектара. На этом огромном прямоугольнике было расположено сооружение со стенами из полых кирпичей и поддерживаемыми колоннами плоскими крышами. Покои, залы и коридоры Кносского дворца размещались в столь причудливом порядке, что посетители и впрямь рисковали заблудиться среди многочисленных поворотов и хаотически расположенных комнат. Это действительно напоминало лабиринт, что дало Эвансу повод заявить, что он нашёл дворец Миноса, отца Ариадны и хозяина ужасного Минотавра.

Эвансу и правда, удалось открыть нечто достойное удивления. Оказывается, народ, о котором до этого ничего не было известно, утопал в роскоши и сладострастии. На вершине своего развития он, вероятно, дошёл до такого сибаритствующего «декаданса», который уже таил в себе зародыши упадка и регресса. Если окинуть взором план Кносского дворца, то можно убедиться, что это было грандиозное здание, превосходившее своими масштабами и Ватикан, и Эскориал, и Версаль. Этот «лабиринт» состоял из центрального дворца, окружённого большим количеством строений, внутренних двориков, театра и летней виллы царя. Сооружение стояло на прочном фундаменте и образовывало сложную систему храмов, залов, комнат, коридоров, проходов и складов, находящихся на разных уровнях. Их соединяли бесчисленные лестницы и переходы.

Всё это отнюдь не было беспорядочным нагромождением зданий, весь комплекс объединял единый замысел. Это был один огромный дворец-город, здание-государство, не имеющее аналогов в истории зодчества. Богато разукрашенный вход во дворец представлял собой величественный портик с колоннадой, нижняя часть стены которого была покрыта росписью, фресками и композициями. Через главный портик посетитель попадал в парадный зал, затем в тронный зал и зал для выходов. По полу коридора, ведущего в эту часть дворца, была проложена дорожка из известняковых плит, окаймлённая полосками из синего аспида. Отдельный ход вёл прямиком из покоев царя в театр, в царскую ложу, куда Минос проходил, избегая любопытные взгляды зевак. Далее находились покои царицы, царской семьи, вельмож и приближённых правителя.

Вещи, найденные в «лабиринте», свидетельствуют о богатстве его обстановки. До нашего времени уцелели предметы и обломки великолепной мебели, статуи и статуэтки богов с изображениями священных символов, распространённых у эгейцев. В многочисленных кладовых были найдены и другие сокровища, как например, мечи с изящной инкрустацией, мужские пояса с драгоценными камнями, запасы золота. Особенно много там хранилось женских украшений: ожерелья, диадемы, браслеты, перстни, серьги, флаконы для духов, ящики для помад.

Только в наши дни после очередных раскопок всплыли новые факты, которые в очередной раз заставили задуматься: чем же на самом деле был Кносский дворец? Выяснилось, что некоторые детали и общая конфигурация архитектурного ансамбля позволяют предполагать о совершенно ином, отнюдь не парадно-развлекательном предназначении изрядной его части. Не дворцом, а своеобразным колумбарием, то есть священным захоронением умерших людей во многом мог быть Кносский «лабиринт». Ведь люди на украшающих его стены фресках изображены не в повседневной одежде и не в бытовой обстановке. Видно, что всем им не совсем весело. Ни на одной из фресок ни один человек не улыбается – их лица подчёркнуто суровы и сдержаны. Утончённые и изысканные женщины с обнажённой грудью облачены в голубоватые платья и переднички с вышитыми на них горными цветками. Учёные приходят к выводу, что это не придворные артистки, а плакальщицы. Следует отметить, что древнеегипетские жрицы тоже обнажали грудь во время панихиды, а Геродот упоминал о сходном знаке траура у греков.

Жители Крита оставили после себя и немало письменных памятников. Историки задаются вопросами: каково происхождение крито-минойской цивилизации, к какой семье народов относились критяне? Пока удалось прочитать только вторую, более молодую письменность – линейное письмо Б. Это произошло в 1952 году, и самое удивительное, что после напрасных трудов многих дипломированных учёных открытие это сделал 30-летний английский архитектор Майкл Вентрис, который занимался дешифровкой критского письма как любитель. Однако до сих пор не удаётся прочитать ни единого знака из более раннего критского письма – линейного письма А. Не поддаются расшифровке и ещё более древние критские иероглифы, с которыми не справляются даже компьютеры. Учёные ничего определённого не могут сказать и о том, на какой основе выросла культура древнего Крита, его искусство и изумительная архитектура, его политическое устройство и религия.

В первый же день, когда греки только начали высаживаться на побережье, произошёл целый ряд их ожесточённых столкновений с троянцами, которые длились до вечера. Ахейцам всё-таки удалось закрепиться и ночью построить укреплённый лагерь. Уже на следующий день состоялось большое сражение. 32 тысячи троянцев и их союзников вышли против огромного 100-тысячного греческого войска, пусть и утомлённого ночными бдениями. Гектор, стоявший во главе троянцев, сражался столь яростно и умело, что греки в панике разбегались от него. С обеих сторон погибло много предводителей и простых солдат, но троянцы всё-таки заставили противника отступить. После этого стороны заключили перемирие на два месяца, во время которого собрали тела погибших и одних погребли, а других сожгли на кострах. Так началась легендарная война, продлившаяся десять лет, шесть месяцев и двенадцать дней…

О ходе этой войны оставили пространные воспоминания два её непосредственных участника – Дарес и Диктис, но обессмертил её слепой поэт Гомер. В древнем мире чтили память героев той войны, почитали троянских богов. Персидский царь Ксеркс посетил Новый Илион, построенный на пепелищах Трои, осмотрел руины Пергама и принёс в жертву троянской Минерве тысячу быков. Александр Македонский проделал такое же жертвоприношение, и, помимо того, забрал из Илиона памятное оружие, приказав личной охране носить его перед собой во время сражений как талисман.

Произведения о Троянской войне были популярны и в средневековой Европе, и на Руси. Русские летописи XV-XVIII веков, содержащие различные версии сказаний о тех давних событиях, представляли собой обработанные переводы западноевропейских авторов Иоанна Малалы и Гвидо де Колумна, перевод главы «О золотом руне и о войне троянской с греки» в составе хроники Мартина Бельского, а также сербской версии «Притчи о кралех».

Неизвестно как относились к троянским историям средневековые авторы и писатели: как к подёрнутой дымкой времени правде или как к оригинальной выдумке древних. В просвещённом же XIX веке к гомеровской «Илиаде» было принято относиться как к прекрасному вымыслу. Но вот в 1829 году семилетнему Генриху Шлиману на Рождество отец подарил «Всемирную историю для детей». В книге была картинка: Эней, держа сына за руку и посадив старика отца на спину, покидает охваченный пламенем город. Семилетний Генрих смотрел на изображение, на крепкие городские стены и огромные Скайские ворота, а потом спросил: «Так выглядела Троя?» Отец утвердительно кивнул. «И всё это разрушено, совершенно разрушено, и никто не знает, где стоял этот город?» «Разумеется», – ответил отец. «Я не верю этому, – сказал Генрих, – Когда я вырасту большой, я найду Трою и сокровища царя». Отец только рассмеялся.