Между тем, касаясь целей геополитических противников России, организовавших революцию, мы находим весьма интересным мнение писателя-публициста Н.В. Старикова, изложенное им в работе «1917. Разгадка «русской» революции». Соглашаясь с тем, что Февральская и Октябрьская революции 1917 года являлись частями единого политического процесса, Н.В. Стариков высказывает предположение, что обязательным условием успешного для стран Антанты завершения революции в России должно было быть пресечение легитимности государственной власти. Если следовать этой логике, то Февральская революция обеспечила военное, политическое и экономическое разложение России, а Октябрьская революция – правовые основания исключения России из числа стран-победительниц в Первой мировой войне и, как следствие, – денонсации заключенных союзнических договоренностей. Во исполнение данной задачи было бы целесообразно:

1) Признать легитимным Временное правительство, образованное в результате Февральской революции;

2) Допустить еще один государственный переворот до созыва Учредительного собрания и новое правительство не признавать;

3) Допустить разгон Учредительного собрания нелегитимным правительством с целью исключения возможности восстановления монархического строя в России129,

что в итоге и произошло.

Таким образом, есть серьезные основания полагать, что переход власти в России от февралистов к большевикам был выгоден державам Антанты, поскольку при таком сценарии Россия отказывалась от заключенных ранее соглашений. Еще в 1914 году ЦК РСДРП в манифесте «Война и российская социал-демократия» заявил, что «превращение современной империалистской войны в гражданскую войну есть единственно правильный пролетарский лозунг…»130. В статье «Задачи революции», опубликованной в газете «Рабочий путь» 26 и 27 сентября 1917 года, Ленин писал: «Предлагая же условия мира, Советское правительство должно немедленно само приступить на деле к их выполнению, т. е. опубликовать и расторгнуть (курсив мой, – Г.П.) тайные договоры, которыми мы связаны до сих пор, которые заключены царем и обещают русским капиталистам ограбление Турции, Австрии и т. д. Затем мы обязаны удовлетворить тотчас условия украинцев и финляндцев, обеспечить им, как и всем иноплеменникам в России, полную свободу, вплоть до свободы отделения, применить то же самое ко всей Армении, обязаться очистить ее и занятые нами турецкие земли и т. д.»131. Как мы знаем, уже в декабре 1917 года советское правительство начало процесс подготовки будущего Брест-Литовского мирного договора.

Однако самое большое преимущество от итогов российской революции получили не Великобритания и Франция, а некоторые другие субъекты международных отношений.

Коль скоро в качестве руководящей силы в революционных событиях 1917 года нами рассматривалось масонство, следует отметить значимые тенденции этого специфического общественного института. В настоящее время масонство, как отмечают И.В. Корнута и Н.В. Асонов, явно отличается от своих европейских корней; главным образом оно впитало в себе черты американского мессианства. Аналитик Р. Нисбет, анализируя основные ценности, разделяемые отцами-основателями США, писал, что именно их идеи дали толчок развитию доктрины миллениума. Ее суть отражена в особой роли американской нации, появление которой было итогом развития всего человечества и сделало США «новым градом Божьим»132. Схожую мысль изложили Зб. Бжезинский в теории «многоступенчатой ракеты» и творец «челночной дипломатии» Г. Киссинджер, который обратился к доктрине Монро: «исполнение нашего "божественного предопределения" – распространиться по континенту, предоставленному Провидением для свободного развития наших умножающихся миллионов»133. По мнению И.В. Корнуты и Н.В. Асонова, идеи масонства были глубоко интегрированы в логику политического истеблишмента США134.

Но связь между масонскими организациями и американским – не только политическим, но скорее финансовым – истеблишментом была не только идеологической, но и организационной. В частности, одной из таких структур, соединивших высокопоставленных членов масонских организаций, государственных деятелей Великобритании и представителей американского истеблишмента, было тайное общество под названием «Круглый стол», созданное в Лондоне в 1891 году для согласования в узком кругу влиятельных лиц имперской политики Великобритании135. Среди учредителей и членов «Круглого стола» были Д. Ллойд-Джордж, лорд Ротшильд, лорд А. Бальфур, а также упоминаемые ранее сэр Дж. Бьюкенен и лорд А. Мильнер136.

С этим обществом был тесно связан Эдвард Мандель Хауз – весьма одиозный американский политик, бывший советником Президента В. Вильсона, известный своим русофобскими взглядами. Для того чтобы оценить его враждебную настроенность в отношении России, достаточно ознакомиться с его дневниками и перепиской с В. Вильсоном, изданных в СССР в трех томах в 1937 – 1939 гг137. Через Э. Хауза и Ротшильда «Круглый стол» имел выход к крупным американским финансовым кланам. В свою очередь, британский правящий класс, по мнению А.И. Фурсова, в той или иной мере контролировал все или почти все масонские ложи Европы138.

Таким образом, данная орденская структура могла использоваться в качестве канала деловых взаимоотношений между правительственными кругами Великобритании с находящимися в их подчинении масонскими ложами и американским истеблишментом, а также площадкой для выработки ими совместных решений.

В настоящее время участие американского капитала в революциях 1917 года исследовано американскими историками К. Куигли139, Э. Саттоном140, Р.Б. Спенсом141, а также такими российскими исследователями, как П.В. Мультатули, А.Г. Мосякин142, В.Ю. Катасонов143, С.А. Воронин144. Между тем еще на рубеже XIX – XX вв. в экономической науке были исследованы объективные условия, которые способствовали переносу экономических претензий на внешнеполитический курс крупнейших капиталистических держав. Эти эволюционные особенности капиталистической системы были содержательно проанализированы такими видными экономистами, как К.И. Каутский145, Дж. Гобсон146 и Г.ф. Шульце-Геверниц147. Наконец, фундаментальным трудом в области развития капиталистических отношений в начале XX века является работа В.И. Ленина «Империализм как высшая стадия капитализма».

С нее и начнем: «… характеристичной чертой рассматриваемого периода является окончательный раздел земли, окончательный не в том смысле, чтобы не возможен был передел, – напротив, переделы возможны и неизбежны, – а в том смысле, что колониальная политика капиталистических стран закончила захват незанятых земель на нашей планете. Мир впервые оказался уже поделенным, так что дальше предстоят лишь переделы, т. е. переход от одного «владельца» к другому, а не от бесхозяйности к «хозяину»148. В этой части интересы одного из крупнейших центров капиталистической системы – американского – пересеклись с геополитическими интересами Великобритании149. Как отмечал А.И. Фурсов, «в совместных британско-американских планах <…> была Первая мировая война, которую британцы готовили с конца 1880-х годов. Здесь не надо демонизировать ситуацию и представлять британцев злодеями – они решали свою стратегическую задачу: им любой ценой нужно было устранить Германию как государство-конкурента и как возможного претендента на роль наднациональной структуры мирового согласования и управления. При этом неизбежно подрывалась Россия, поскольку, как сказал наш знаменитый геополитик конца XIX – начала XX века Алексей Едрихин (Вандам), «решить немецкую проблему Великобритания может только в результате европейской войны, причем три четверти бремени войны должна нести будет Россия». Так и вышло в конечном счете, но для финансирования военной деятельности нужна была определенная структура, которая и была создана»150.