Новым как для отечественной, так и для иностранной исторической науки, является сопоставление времени и места отбывания ссылки Я.М. Свердловым с экспедициями финского исследователя Кая Доннера. На основании сопоставленной информации делается вывод об имевших место конспиративных каналах связи между революционным подпольем РСДРП и его зарубежными центрами финансирования и организационно-методического обеспечения, проводником которых являлся К. Доннер. Данные обстоятельства до настоящего момента не были предметом научного исследования.

Также впервые был исследован период с ноября 1917 по июль 1918 года на предмет противостояния двух центров государственной власти в РСФСР – Совета Народных Комиссаров (СНК) и ВЦИК. На основе документальных источников подтверждается, что Председатель ВЦИК Я.М. Свердлов сознательно стремился уменьшить политический вес Совета Народных Комиссаров и ликвидировать его как самостоятельный государственный орган.

Наконец, существенно новым для исторической науки является более комплексное исследование обстоятельств так называемого «заговора послов» и покушения на В.И. Ленина 30 августа 1918 года.

По мнению автора, настоящая монографияможет стать отправной точкой перспективных направлений исторических исследований, среди которых, главным образом, – проблемы внешнеполитических факторов центральных событий отечественной истории первой половины XX века, динамики состояния государственного суверенитета России, а также проблемы контактирования отдельных российских политических деятелей с иностранными спецслужбами и организациями. Кроме того, надеемся, что основные положения настоящей работы будут использованы в сфере обеспечения национальной безопасности России, а также в прогнозировании и анализе современных внутренних и международных политических процессов.

Революционные события 1917 года – одна из наиболее сложных тем в отечественной историографии. Помимо того, что сами эти события явились логическим развитием сложного комплекса разнообразных явных и латентных социальных, политических, экономических, идеологических, духовных процессов, сложность их исследования сопряжена и с высокой идеологизированностью отечественной историографии по данной теме.

В советское время осмысление революций 1917 года происходило в русле господствующей марксистской парадигмы. Наиболее емко, доступно и лаконично официальная государственная позиция относительно причин, хода и исторических последствий Февральской и Октябрьской революций, сложившаяся в 1930-х гг., нашла отражение в главной «энциклопедии философских знаний в области марксизма-ленинизма» – учебнике «История ВКП (б). Краткий курс», опубликованном в 1938 году: Февральская буржуазно-демократическая революция стала следствием обострения классовых противоречий, возникших на фоне империалистической войны. Февральская революция привела к свержению царизма и образованию двух органов революционной власти – Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов (Петросовета), представлявшего интересы рабочего класса, и буржуазного Временного правительства. В период с февраля по октябрь 1917 года партия большевиков завоевывает большинство в Советах и свергает Временное правительство, объявив диктатуру пролетариата и образовав первое в мире социалистическое государство. Несмотря на то, что учебник написан предельно простым языком в рамках партийной пропаганды, в течение всего советского периода он считался «сокровищницей марксистско-ленинской науки», что само по себе говорит о крайне слабой научной разработанности событий 1917 года в советской историографии.

В историографических трудах советского периода по данной проблеме обращает на себя внимание преобладание описательности, игнорирование ряда фактов и обстоятельств, выдвижение концепций путем переноса общего на частное, недостаточная осмысленность методологических основ и уровня исследуемых работ, избирательность и ограниченность в подборе источников60. Представляется, что большинство работ сводились не к раскрытию новых обстоятельств и разработке новых подходов к осмыслению событий 1917 года, а к углублению и научному обоснованию по сути единственной существующей точки зрения. Советская научная школа не считала необходимым исследование неизвестных деталей событий 1917 года, поскольку для их объективного и непредвзятого рассмотрения в той или иной мере требовалась десакрализация Октябрьской революции. Попытки некоторых исследователей хотя бы немного отойти от официальной концепции строго пресекались. Так, например, вывод Х. И. Муратова о «доброжелательном нейтралитете» солдатских масс в октябрьские дни 1917 г.61 жестко критиковался П. А. Голубом62, было прекращено изучение вопроса о роли стихийности в февральской революции, предпринятое в середине 1960-х годов Э. Н. Бурджаловым и П. В. Волобуевым63. Кроме того, ахиллесовой пятой советской историографии по данной тематике является тот факт, что она основывалась на работах непосредственного участника тех событий – В.И. Ленина. Хотя Ленин в своих сочинениях отразил важнейшие детали происходивших в 1917 году событий, которые безусловно должны учитываться при исследовании революций 1917 года, все же они были плодами субъективного переживания происходящих процессов и в полной мере не могли дать полную и объективную картину.

Недостаток научной проработанности темы революций 1917 года, вызванный необъявленным запретом на сколько-нибудь вольную интерпретацию исследуемых событий, в конце 1980-х гг. вылился в другую крайность, когда со снятием идеологических барьеров появилось огромное множество новых оценок, версий и гипотез, зачастую основанных на откровенных байках и фальсификациях. Большую роль в этом сыграло и партийное руководство СССР, окончательно развернувшись от базовых некогда коммунистических постулатов. Тем не менее появление возможности беспрепятственного и беспристрастного исследования событий 1917 года существенно обогатило отечественную историографию по данной теме.

Большая часть профессиональных историков России первой трети ХХ в. не отрицает в числе объективных факторов, обусловивших Октябрьскую революцию, издержки капиталистической модернизации российского общества, выявившиеся в годы Первой мировой войны, неспособность и невозможность Временного правительства решить острые социально-экономические и политические проблемы64, а также поддержку большевиков со стороны солдатских масс65, однако классовым противоречиям внимания стало уделяться значительно меньше66. Вместе с тем, впервые появился подход, согласно которому в 1917 году имела место единая революция, которая прошла в два этапа, или, как по мнению В.П. Дмитренко, в две фазы – политическую и социальную67. Все чаще Октябрьскую революцию характеризуют как военный переворот, совершенный большевиками, опиравшимися на революционную часть армии и флота.

Ключевым же открытием в отечественной историографии событий 1917 года, на наш взгляд, является начало исследования внешнеполитических факторов Февральской и Октябрьской революций. Мнения, что переворот февраля 1917 года стал результатом деятельности спецслужб Великобритании, придерживаются такие исследователи, как П.В. Мультатули68, Н.С. Андреева69, Д.К. Стожко, В.Г. Благодатских70, П.М. Шорников71, Д.Л. Каптарь72. Кроме того, военный разведчик и геополитик А.Е. Вандамобосновывал в своих работах, что такие действия Великобритании в данном контексте явились частью многовекового противостояния Великобритании и России, называемой в геополитике «большая игра»73. Именно по этой причине многие военные теоретики, в том числе современники Николая II, были убеждены, что само вступление России в военный союз с Великобританией было роковой ошибкой Царя74. Таким образом, версия об инициации Февральской революции извне вполне соответствует существовавшему тогда геополитическому раскладу.