Итак, кто-то побывал на его катере, заглянул в трюм и по какой-то причине перенес на этот лайнер. Пока он был без сознания, оба судна вернулись на нижние широты, где царит привычная смена дня и ночи. Либо же снаружи полярная ночь, что означает, он пролежал в постели дольше, чем догадывался. Судно же похоже на прогулочный лайнер. Оно вполне может возвращаться в доки или идти на ремонт, поэтому обходится обслуживанием минимального числа человек. Может, экипаж спит или собрался у капитана... Он еще может их найти. Не теряя надежды, Форд вернулся в коридор.

Поиски его все же увенчались успехом, пусть и не тем, на который он рассчитывал. На одной из нижних палуб Стенфорд обнаружил кают-компанию, а следом за ней – каюту капитана. От прочих ее дверь отличалась наличием наручников, свисающих с набалдашника ручки. Еще одна пара была пристегнута к спинке кровати. Тут стоит заметить, что всякое помещение на этом корабле отличалось той или иной странностью, и Форду казалось, что чем дольше длится его путешествие, тем чаще эти странности встречаются.

Перевернутые чучела животных были только началом. В той же кают-компании его привела в замешательство перевернутая пирамида из бокалов с шампанским. Напиток пузырился и шипел, но из фужеров не вытекал. В другой раз он нашел на стене витрину с бабочками, которые при ближайшем рассмотрении оказались вырезанными из снимка фигурами людей. Все они были сняты на фоне салюта, у всех были одинаково встревоженные лица и все они были приколоты к доске булавками. Форд также встретил пару лестниц, упиравшихся в потолок, а за некоторыми дверьми наткнулся на коридоры, параллельные тому, по которому он шел. Что удивительно, в них были двери и ровно в том месте, где в первом коридоре была стена. Форд не решился туда свернуть.

В изголовье кровати с наручниками колыхался красный занавес. Тяжелый бархат скрывал всю стену, но Форд откуда-то знал, что никакой стены там нет, а есть то, куда ему лучше не заглядывать. Он с трудом оторвался от манящего видения и толкнул дверь второй комнаты в каюте. У него перехватило дыхание. Потолок, кажется, терялся на уровне верхней палубы и сливался там со звездным небом, а вдоль стен поднимались, похожие на небоскребы без передних стен, книжные полки. Это был кабинет.

Чувствуя себя преступником, Форд шагнул внутрь. Словно огромный драгоценный камень, над центром стола всеми цветами радуги переливался большой глобус. Каждый оттенок проходил по нему волной, угасал и превращался в новый. Форд испытал приступ зависти к тому, кто мог прочесть эту чудесную карту, и с чувством сожаления убрал его в сторону, чтобы взглянуть на карты, которыми был завален стол. Стоять было неудобно, и он, секунду поколебавшись, занял тяжелый, высокий стул капитана. В то же мгновенье он словно освободился от сомнений. Никогда еще не чувствовал он себя так свободно, так хорошо!

Форд рассмеялся. Он уже знал, что вытянут его руки, нырнувшие под завал бумаг. Потертое полотно было шире и длиннее стола, буквы в названии – крупнее ладоней. Это была «Карта аномалий». Дрожа от предвкушения и благоговения, не веря собственным глазам, Форд завис над ней, не зная с чего начать.

Но вот, когда он смотрел на Австралию, что-то мелькнуло на периферии зрения. Что-то очень похожее на лоснящуюся черноту. Где-то в Северном море. Форд, затаив дыхание, отыскал названные Биллом координаты и уставился в пустой синий квадрат. Увы, видение не повторилось, но стоило ему отвлечься, как в том же месте мелькнула надпись. Форд заметил ее боковым зрением. Вот оно что! Карта прятала себя от прямых взглядов и открывалась тому, кто просматривал ее вскользь. Он осторожно перевел взгляд на подставку глобуса, и заметил, как полотно карты заполнилось надписями. Форд едва не зааплодировал и с трудом оторвался от захватывающего зрелища. Что ж, если у лайнера нет капитана, это место займет он, Стенфорд Пайнс. Надо только перенести сюда вещи. И, может быть, припасы. И, конечно, избавиться от «Боевого Стэна».

Вещи сыпались на пол каюты, словно грязь из-под колес застрявшего автомобиля. Никогда еще Форд не паковал багаж с такой торопливостью. Первым делом он поднял по веревочному трапу еду, затем снаряжение и инструменты. Последний визит на лодку посвящался одежде, записям, сентиментальным мелочам, и Форд сомневался, что возьмет хоть что-то из этого в новую жизнь.

Оставался последний шкафчик – шкафчик Стэна. Форд подыскал ключ, нехотя отпер дверцу и обомлел. Под краем развешанной одежды виднелся приклад. Он осторожно сдвинул одежду, и свет, проникавший в каюту с лестницы, выхватил ствол винтовки.

«На лодке не было оружия».

Указательный палец обвел дуло – на подушечке остался черный след. Форд в замешательстве растер жирное пятно большим пальцем, затем стряхнул с себя оцепенение, закинул ремень винтовки за плечо и хотел закрыть дверь, но заметил кое-что еще. Внизу лежала феска Стэна, а под ней покоился дневник для Мэйбл и Диппера. Вряд ли это ему теперь понадобится.

- Прощай, Стенли.

Содержимое шкафчика погрузилось во тьму.

«Боевой Стэн» и без того казался крошечным по сравнению с лайнером, а теперь, когда он опустился под воду уже на треть, и вовсе был сравним со шлюпкой. Открытые в трюме заслонки быстро делали свое дело. С запозданием Форд вспомнил о шкатулке, забытой в рубке. А ведь Сайфер не появился ни в одном из зеркал на корабле. Возможно, больше они не увидятся. Что ж, он не будет скучать. Вода сомкнулась над голым флагштоком, и «Боевой Стэн» перестал существовать.

Странно, но с его уходом Форд ощутил всю тревожную ненадежность своего шага. Лайнер вдруг показался ему миражом, сотканным из тумана. Но прежде, чем страх захватил его целиком, тишину разорвал оглушительный треск, а темный океан покрылся вдруг цветными бликами. Форд обернулся: над кормой взмывали гроздья салюта.

- У-у-улыбочку!!!

Напуганный внезапным окриком Форд обернулся и тут же был ослеплен серией вспышек. Он ни черта не видел, но слышал низкое ворчание, родившееся глубоко внутри корабля. Следом на низких оборотах заработали винты.

- Кто вы? – Форд вскинул винтовку, целясь в слепящий свет, бьющий по глазам. – Сколько вас? Что вы делаете на моем корабле?

- На твоем корабле?! Оглянись: разве этот чудесный корабль создан для укрытия трусливого лжеца? О нет, он создан для веселья. И сегодня мы повеселимся так, как не веселились никогда!

Восклицание поддержал хор одобрительных и не совсем человеческих рыков и взвизгиваний. И Форд выстрелил. Не то, чтобы у него не сдали нервы, но в последний момент он успел кое-что разглядеть: свет дрогнул, и на фоне темного неба мелькнули очертания капитанской фуражки. Пуля отправилась под нее. В ту же секунду несколько рук сорвали с него винтовку, а щеку обожгла тяжелая оплеуха. Форд отлетел в сторону и крепко приложился плечом к стальному корпусу корабля. Руку свело от боли.

- Только поглядите на него: он снова портит все веселье, СНОВА ПОРТИТ ВСЕ ВЕСЕЛЬЕ!!! – голос капитана мгновенно взлетел до угрожающе яростных отметок. – Разве я не приветствовал его салютом? Разве я не сфотографировал его?! Может, мистер Пайнс желает угоститься пулей?!

- Нет, пожалуйста, не надо, – Форд беспомощно заметался в безжалостном круге света. – Я не хотел, я… А-а!!!

Левая ладонь вспыхнула огнем, и Форд упал на колени, прижимая к себе раненую руку.

- О, неужто возжелали исповедаться, мистер Пайнс?! Как насчет этого?! – повисла тишина. – О, – добавил голос, – он же не видит. Так, скройтесь, скройтесь все за его спину, оставьте меня одного.

Мимо Форда, невидимые ему, прошелестели крылья, пронеслись десятки лапок. Свет стал не таким резким и вдруг включил в свой круг высокого человека в белой форме капитана. Лицо его было скрыто от Форда распахнутой книгой в темной обложке, которая парила в воздухе перед ним.

- «Мой брат, мой бедный брат, окончательно спятил. Думая, что убедил его в тщетности погони за явившейся ему галлюцинацией, я уснул»…