– Поэтому жрецы и готовят саван заранее, Мирт. Тебе ли не знать. Обряд помогает телу жрицы, не прошедшей испытания, достойно освободиться от влившихся в нее энергий и уйти спокойно в Мир Вечных Грез. Кровь – это вода. Жар, горящий внутри, соединяется с энергией огня и поглощает бренное тело. Дымом, воздушной стихией уносится, а прах, как энергия земли возвращается к земле-матери. Стелла испугалась, она не приняла в душе своего предназначения, поэтому и погибла. Вспомни, в древних свитках говорится, что девушка-жрица, которая проведет по своей воле ночь и день в храмовой башне, сможет обрести силу четырех стихий и станет истинной избранницей Дарии. Вспомни:

Силу стихий обретя,

Выбор придется свершить:

Жить под белым крылом летя

Иль белый саван шить.

– Но ни в свитках, ни в летописях не упоминается о том, что нельзя прервать испытания и забрать девушку из башни, – Мирт с надеждой посмотрел на меня.

– Девушка, получившая силу стихий, но не выполнившая своего предназначения, превратится в удду23. Брат, ты хочешь столь страшной участи единственной, горячо любимой дочери?

– Неужели нет выхода, Тур? – Мирт уронил голову на руки, из глаз покатились тяжелые старческие слезы.

– О, великая Дария24, всеблагая мать земли нашей! Всю свою жизнь я служил тебе. Поклонялся величию твоему, зажигая светочи в храме твоем и искру веры в подвластных тебе душах.

Все мужчины нашего рода были отличными воинами, полководцами. Отец готовил меня и моего старшего брата Тура к ратным подвигам. С малых лет обучая нас искусству владения разными видами оружия, ведению боя, стратегиям. Мы вместе мечтали о славе, битвах и победах.

Но нашим детским мечтам не суждено было сбыться. Верховный жрец разглядел во мне искру веры и зарождающийся источник. И отец, не раздумывая, отдал меня в храм.

Я не роптал, перенося трудности постижения высшей мудрости. Не роптал, когда с мечом в руках защищал стены храма твоего от темных варнов, и видел смерть близких и друзей.

Кто я теперь? Немощный старик, положивший жизнь свою на алтарь служения тебе.

Поздно я встретил любовь, единственную, нежную Милану. Мы не успели насладиться счастьем. Ты увела ее в мир Вечных Грез, оставив на моих руках маленькую Изабеллу. Но и тогда я не роптал.

Почему же сейчас ты решила лишить меня последней радости? Почему твой выбор пал на мою звездочку, мою чудесную доченьку?

Я молю тебя, всеблагая, великая Дария, сбереги Изабеллу. Возьми под свое крыло. Надели силами природы своей, влей силу жизни, раскрой ее источник.

– Он рыдает из-за этой несносной девчонки, которая все и всегда делает по-своему. Мирт избаловал ее слишком сильно. Брат прекрасно знал, что жрицы Дарии не бывают счастливыми. У них свое предназначение. Если уж ему так хотелось оградить доченьку от выбора, воспитывал бы по-другому, как подобает будущей жене и матери. Выдал бы замуж за достойного человека. Нарожала бы она внуков. И сидел бы, нянчился с ними.

Но как она похожа на свою мать! Милана25…

В ее жилах текла и даргорейская, и румейская кровь. Она была потомственной жрицей Дарии. Высокой, стройной, с блестящими каштановыми косами.

Но самыми удивительными были глаза. Они меняли оттенок в зависимости от настроения хозяйки. Если она была счастлива, смеялась, глаза сияли синевой неба. Если хмурилась, казалось, что в глазах собирались грозовые тучи. А если мечтала, глаза ее наполнялись сочной весенней зеленью.

Даргорейцы и румейцы издавна были добрыми соседями. Даргорея славилась своими воинами, охотниками, оружейниками. Горы дарили металл и драгоценные камни, прекрасные кожи и меха, лекарственные травы. Румейя – это бескрайние ланы золотой пшеницы, фруктовые сады. Плодородная земля давала богатые урожаи хлеба и льна, овощей и фруктов. Обмен и торговля товарами шли бойко.

Наши воины объединялись с румейскими, успешно отражали набеги жестоких варнов. Если на какое-то селение совершалось нападение, на сторожевых башнях зажигали костры. И соседи отправляли своих воинов на подмогу.

Милана… Милая земле, пашне. Моя милая…

Давным-давно Главный храм Дарии располагался на границе Даргореи 26 и Румеи. При нем жили жрецы обоих народов. Женщины рода Миланы были хранительницами «слезы Дарии». Волшебный камень передавался из поколения в поколение, от матери к дочери. Владея силами природы, женской силой, жрицы просили Дарию о мире и благоденствии, об урожае и долгожданных детях при помощи слезы-камня.

Каждый год после сбора урожая жрецы проводили благодарственные обряды в честь Дарии, устраивали торжественные служения и большой пир. Даже из отдаленных поселений люди привозили к святилищу богатые дары. Пожертвований было так много, что после праздника часть подношений жрецы отправляли с паломниками27 нуждающимся.

Варны знали об этом. Несколько раз они стремились напасть на храм и разграбить его, но все их попытки были тщетными. А в тот раз мы не успели.

Отшумели праздничные дни. Все гости разъехались по своим домам, паломники ушли с караванами. Варны коварно напали на рассвете, захватив перед этим сторожевую башню и погасив сигнальные костры.

На защиту храма встали все, кто мог держать оружие. С врагом бились и женщины, и дети. Но силы были неравны. Десятилетнего сына верховного жреца смертельно ранили, стрела попала в левую часть груди, пробив легкое. И все же, мальчик, собрав последние силы и мужество, вскочил на неоседланного коня, вырвавшегося из конюшни. Со стрелой в груди скакал на жеребце целый день, пока не добрался до ближайшего селения. Он упал на руки подоспевших сельчан и, захлебываясь кровью, успел прохрипеть только одно слово: «Варны28».

Мы скакали, не жалея лошадей. Мы опоздали. То, что открылось нашим глазам, потрясло даже бывалых воинов. Храм был разрушен до основания и разграблен. Черные головешки дымились на местах деревянных строений. Варны не пощадили никого. Даже дети и женщины не сдались врагам, бились до конца и приняли смерть героев. В тот день я поклялся мстить варнам всю свою жизнь, до последнего вздоха.

Мы достойно похоронили павших, не сдерживая слез и думая, что род верховных жрецов окончил свое существование на этой земле. Но, великая Дария не дала погибнуть всем.

Проходя, в который уже раз по руинам, я вдруг услышал жалобное мяуканье. Из-за груды камней на меня смотрели оливковые глаза дикой кошки. Эти животные первыми чувствуют опасность. Потому и ценят лесных котов, хоть и сложно их приручить. Мягким голосом я позвал зверька. Она же, пристально посмотрев на меня округлившимися глазищами, развернулась и не спеша засеменила в сторону гор. Остановилась. Оглянулась. Махнула хвостом, как бы приглашая идти за ней. Я сделал шаг, другой. Кошка снова оглянулась, недовольно мяукнула. Я пошел быстрее.

Так она привела меня к пещерам. Расщелина, приваленная огромным валуном и заросшая густым кустарником, была почти незаметна. Хищница изогнулась и грациозно прыгнула внутрь. Через некоторое время показалась снова и призывно мяукнула. Я с осторожностью протиснулся в лаз. Пахнуло сыростью и холодом. Когда глаза привыкли к полумраку, двинулся за кошкой. Со свода пещеры прямо за ворот упала ледяная капля. Поежился. Сверху струился тонкий луч, пробивающийся через узкую щель на своде. Его света едва хватало развеять мрак. Я обвел взглядом пещеру. И среди каменных глыб увидел ее… Сердце затрепетало раненой птицей.