Если это музей-новодел, то сделан отменно. Не видно ни проводов, ни выключателей, стены с копотью, крепления для факелов. В узкие окна-бойницы вставлены тонкие пластины слюды. Жаль только, зеркала нет, глянуть на себя. Внизу, вполне возможно, обнаружатся экспозиции жилых помещений, а может, рабочий день начнется у местных сотрудников.

Снова каменная лестница вниз. Сбежала быстро, не прячась и не боясь. Встретила меня третья дверь, тяжелая, окованная железом. Как в сказке. Попыталась потянуть на себя, толкнуть. Закрыта. Намертво. Кончилось мое везение. Дергала, стучала, кричала. Все бесполезно. Слезы потекли из глаз, прислонилась к двери и сползла на каменные плиты.

На полу в темноте нащупала какую-то ткань, дернула на себя машинально, утереться бы. Кусок ткани оказался большим, я тянула, а он все не кончался. Даже успокоилась от неожиданности. «Спокойствие, только спокойствие», – как говорил любимец детворы, мужчина в самом расцвете сил с пропеллером на спине. Вот только пропеллера у меня нет. Всхлипнула, вытягивая из темноты ткань. Улетела бы. Но и просто так я не сдамся.

– Пойду наверх, посмотрю, что за богатство мне привалило, там хоть светлее, – ну вот, уже вслух сама с собой говорить начала от этих утренних потрясений.

Собрала в охапку ткань и двинулась вверх по лестнице в оружейную. Если рассуждать здраво, то хранители музея, скорее всего, в сговоре с теми, кто меня здесь запер. Так может оно и к лучшему, что нет никого и дверь вниз заперта?

Поднявшись, бросила свою добычу на пол и кинулась к кувшину. Ура! В нем была вода. С жадностью припала и выпила сразу половину.

– Так лучше, – улыбнулась сама себе, – теперь можно и всем остальным заняться.

Подошла к ткани, оставленной посреди комнаты. Белая, шелковистая, на удивление плотная. Попробовала на разрыв, не получилось, крепкая. Эх, какое бы платье шикарное вышло. Ткань только переводят! Бросают где попало. И тут меня осенило… от догадки покрылась липким холодным потом, поджилки затряслись. Это и есть тот самый саван с рисунка. Но такая материя разве что принцессе для савана годится. Стала расправлять ткань, растягивая во все стороны. Если бы меня спросили, для чего я это делаю, не ответила бы. Делала не задумываясь. Из складок выпало четыре большущих мотка веревки в мизинец толщиной. Прочная. «Четыре в комнате угла…» – всплыла в памяти строчка детского стихотворения. Ага. Четыре костра, четыре жреца, четыре мотка веревки. Многовато совпадений.

– А может, по веревке попробовать спуститься с башни? Связать куски вместе. Сколько ее в мотке? – не то подумала, не то снова проговорила вслух.

Измерила шагами длину комнаты. Десять больших шагов. Это приблизительно десять метров. Развернула и разложила веревку из одного мотка от стены до стены, получилось шесть раз и еще на треть приблизительно. Привалилась к сундуку, прикрыла глаза. Сознание явно раздваивалось. Я начала говорить сама с собой.

– Это метров шестьдесят с небольшим примерно.

– Шестьдесят три, – уточнил внутренний голос.

– Сакральное число в старых нахских сказках. Богатыри, отправляясь на поиски чудовища, которое нужно победить, скачут шестьдесят три дня и шестьдесят три ночи. Хм, еще совпадение? Но глубина ущелья все равно больше. Кстати, и в ущелья часто по веревке спускаются.

– А если связать куски? – выдвинуло предположение внутреннее я.

– Узлы могут не выдержать. Очень рискованно. Не пойдет.

– Что делать-то? – завопило внутри.

– Что делать, что делать? Думать надо. Веревок много. Тонкие, но прочные. Не стропы, конечно. Стоп. А вот и идея подоспела. Будем мы из тебя, саван, «Дуб» выращивать. Ножницы бы найти или нож. Нужно найти нож. Более вероятно в этом месте.

– А зачем его искать? Вон на стене два кинжала. Да и прикрыться чем-нибудь не мешало бы, – спокойно и разумно подсказала сама себе.

– Точно. Тогда за дело!

В оружейной обнаружилось много всякого добра. В одном из сундуков нашлась чистая мужская одежда. Одежда кавказцев. Взяла то, что больше подошло по размеру: штаны, рубашку, вязаные носки из тонкой овечьей шерсти, сапоги из мягкого сафьяна14, башлык, ремень. Сняла со стены кинжалы. Настоящие, боевые. Два брата – кама15 и бебут16. Оба в деревянных ножнах, обтянутых кожей, только наконечники и устья металлические. Так мастера ножны делают для облегчения общего веса оружия и для того, чтобы сохранить остроту клинка. На обоих был одинаковый скромный орнамент в виде миртового дерева17. Значит, кинжалы делали для одного воина. Вынула из ножен кама. Залюбовалась. С двумя широкими долами18, из стали с замысловатым узором и синеватым оттенком19. Красавец. Вложила в ножны, отдохни пока. Бебут был короче, выкован из другой стали, прочный и гибкий с удобной для хвата костяной рукоятью. Дол шел по всей длине, плавно повторяя форму лезвия. На охоте такой незаменим. Ты-то мне, братец, сейчас и нужен. Подбросила свой волос, взмахнула кинжалом. Стоило только лезвию коснуться, волосок распался на две части. Восторг пробежал теплой волной по возбужденному сознанию. Одним взмахом укоротила ночную рубашку, что была на мне. Оделась в приготовленные вещи. Согрелась сразу.

Другой сундук оказался с хозяйственными мелочами. Там лежали разные приспособления для починки одежды и амуниции, заточки оружия. Там же я нашла оселок20, мешочек с огнивом21 и кремнем, суровые нитки с большой иглой и много довольно длинных кожаных полос.

В углу у стены лежала защита из сыромяти22 для какого-то достаточно крупного животного. Для собаки, наверное. Собака – хороший воин, если обучать, становится настоящим живым оружием. И другом, который не предаст.

В мешочек с огнивом и кремнем кинула оселок, привязала на пояс. Забрала все нитки, иглу, кожаные полосы и защиту для животного. Вместе с веревками завернула в ткань. Побежала со всем этим добром на верхнюю площадку башни.

Разгрузилась на постаменте. Оглядела еще раз все вокруг. Это святилище, что ни говори. Здесь проводят ритуалы. Обычно жертвы приносят либо на рассвете, либо на закате в особые часы. Сейчас уже позднее утро. Времени в обрез. Бежать. Срочно бежать отсюда.

Вернулась в оружейную. Взяла лук, колчан со стрелами, оба кинжала. Выйдя за решетчатую дверь, аккуратно задвинула засов. Теперь, даже если ничего из моей идеи не выйдет, просто так я им не дамся.

Но у меня все получится. Я точно знаю.

– Тур, я не могу принести в жертву собственную дочь, – Мирт пристально посмотрел на меня.

Мы с братом сидели в большой комнате старинной родовой башни. Мирт младше меня, но время и испытания, выпавшие на его долю, не пощадили ни внешности, ни души. Взгляд седовласого старца в белых свободных одеждах жреца, обращенный на меня, был пронизан бесконечной тоской. Сквозь прекрасные витражи, собранные из разноцветных румейских стекол, пробивались лучи солнца, создавая на каменных плитах пола и стен замысловатые радужные узоры. Маленькие солнечные зайчики весело прыгали по длинной белой бороде Мирта, подчеркивая нелепость и трагичность сегодняшнего дня.

– Мирт, Изабелла уже в башне. Ты ничего не можешь с этим сделать. У нас было всего две девушки-жрицы, которые получили благословение Дарии.

– Нужно что-то придумать, Тур. Что-то изменить. Ты помнишь, что случилось со Стеллой? Она не смогла пережить день. Когда я подошел к Стелле, она уже была холодна, ее сердце не вынесло испытания.