— Тыыы… нарушил все мои планы, щенок… Если бы моя дочь покорно не раздвинула перед тобой ноги, был бы ты на свободе. А это…, - он звучно втянул воздух носом, переводя дух от беспрерывной тирады, — ты заплатишь за то, что обесчестил ее. Пару лет тюрьмы за девственность не слишком большая плата, в отличие от той, какую пришлось заплатить мне!

Затем он выпрямился, одернул полы пиджака и прошёлся ладонью по зачесанным назад волосам.

— Я позабочусь о том, чтобы ты не отделался штрафом и присел на реальный срок, бродяжный ты пёс — процедил сквозь зубы, окончательно теряя остатки некогда дружелюбной личины.

— Вам бы у врача провериться. Видно же, что кукуха улетела, — покрутил у виска пальцем, понимая, что окончательно вывести его из себя — это все, что я сейчас могу. Больше положенного мне все равно не в паяют.

— Щенок, — выплюнул он ругательство и открыл тяжёлую, скрипучую дверь,

— И вам не хворать, Дмитрий Александрович.

На моих запястьях с щелчком сомкнулись металлические кольца и под толчки конвоя я проследовал в свою временную камеру. В ней я несколько месяцев дожидался решения суда.

Нью-Йорк. Наши дни.

Она молчала. Я видел, как тяжело даётся ей каждое слово, каждое воспоминание. Притянул ее к себе, крепко обнимая со спины. Ника откинула голову мне на грудь и тяжело вздохнула, размышляя над услышанным. Мы замерли единым целым на скомканной постеле в свете тусклой луны. Каждый думал о чем-то своём, но оба жалели о потерянном времени.

А меня стал беспокоить ещё один вопрос: если Нику заказал муж, значит ли это, что она уже родила наследника и ее хотят убрать за ненадобностью? Смогу ли я принять ребёнка от другого мужчины? Это так быстро не решается… с этим надо переспать.

Мерзко думать, что чужие руки касались ее, но и глупо надеяться, что за десять лет брака этот мажор не притронулся к ней и пальцем.

Дьявол…

Сжал челюсти, подавляя желание сорваться с места и убить его прямо сейчас.

— Ты любишь его?

— Как я могу любить человека, который превратил мою жизнь в ад? Нет. Я ненавижу его. Всем сердцем, — холодно проговорила, не задумываясь ни на секунду. Оснований сомневаться в ее словах у меня не было и на сердце должно было посветлеть, но стало ещё хуже. Воображение заиграло, подкидывая красочные эпизоды ее «счастливой супружеской жизни»…

Нику выдали замуж против воли. Это несколько расходилось с той информацией, которой меня усердно кормил ее папаша.

— Боже мой, я и не подозревала о том, как далеко зашёл этот человек, что по вселенскому недоразумению оказался моим отцом, — вздохнула она. — И сколько ты отсидел? — виновато прошептала, ссутулив плечи. Как будто груз ответственности за ошибки родителя тяжёлой ношей водрузился на них и она не сумела удержать привычную ей безупречную осанку.

Убрал чёрный вьющийся локон с обнаженного плеча на грудь и поцеловал, выступающие косточки, с удовольствие отмечая рваный вздох и мурашки, покрывающие гладкую кожу.

— Ты не должна испытывать чувство вины, птичка, — прошептал, чередуя слова с поцелуями, достающимися нежной шее. Она прикрыла глаза и длинные чёрные ресницы коснулись свода щёк, рот призывно приоткрылся.

— И все же. Я хочу знать…, - спустя несколько мгновений извернулась, высвобождаясь из объятий, и поймала мой взгляд, механически выхватывающий каждый участок обнаженного женского тела. Она туже обвязала себя простыней, недвусмысленно намекая, что намерена договорить.

— Прости. Рядом с тобой мои мозги превращаются в кисель, — признался, потирая лицо ладонями. — Глупо было бы надеяться, что мне не впаяют по полной. Так что я отсидел максимальных три года. В удовлетворении ходатайства об условно-досрочном освобождении было отказано.

— Три года… Ты имеешь полное право ненавидеть меня за это.

— Не бери на себя слишком многое. Я не жалею о времени, проведённом с тобой, слышишь? — приподнял подбородок пальцем, заставляя смотреть мне в глаза.

— А о чем жалеешь?

— Что не смог уберечь тебя и отдал другому.

Некоторое время мы тонули в глазах друг друга, а затем она приложила мою ладонь к своей щеке и прошептала:

— Я никогда не была его. Никогда.

И столько силы было в ее взгляде, что я в очередной раз невольно восхитился. Титановый стержень, скрытый за хрупкой оболочкой.

— Значит, Маргарита Петровна плакала из-за того, что тебя задержали… Не понимаю, почему она обманула меня, — Ника легла на подушку, хмуря изящные шёлковые бровки. — Мне казалось, я ей нравлюсь.

— Так и есть. Возможно, о причинах ее поведения стоит спросить у неё самой? — устроился рядом, переплетая пальцы. Мать ведь ни разу не заикнулась о том, что к ней приходила Ника.

— Как она, кстати?

— Сестра вернулась из Москвы беременная, но без мужа. Когда я освободился племяннику уже исполнился годик. Мать выглядела измотанной и изрядно постаревшей, из-за меня, наверное.

Вспомнил про племянника и незаметно для самого себя вернулся к мыслям о ее ребёнке. Где он? С кем? Не хочет ли она забрать его с собой? И, вообще, готова ли она со мной сбежать? Снова.

Но задать их не успел. Ника закрыла глаза и тихо засопела под нарастающую барабанную дробь ноябрьского дождя.

Вероника

Впервые за долгие годы мой сон спокоен и безмятежен. Без будоражащего кровь ожидания и сдавливающего напряжения, что в мою спальню войдёт Джейден и мне снова придётся бороться. За давно растоптанную честь, крупицы которой я бережно хранила. За право выбирать, которого лишилась десять лет назад. За свою жизнь, которую мой «супруг» старательно, изо дня в день, превращал в ад.

Осторожно выбралась из кольца мужских рук и накинула халат. Раннее утро. А я ведь думала, что уже не увижу рассвет. Мне бы радоваться, что жива осталась, но грудь давила тоска, всякий раз, когда в глазах Глеба я видела те юношеские блики, ту любовь, что связывала нас невидимой нитью. И все внутри меня откликалось на каждую его ласку, взгляд или слово, затягивая тугую петлю на шее.

Плеснула холодной водой в лицо и, оперевшись на раковину руками, посмотрела себе в глаза. Расскажешь или умолчишь? Быть может, для него это не так важно? А для тебя?

— Эгоистка, — сказала сама себе и снова окропила лицо ледяными каплями.

Залезла под душ, нехотя смывая с себя прошедшую ночь. Пожалуй, это лучшее, что случилось со мной за последнее время. Осушила тело махровым полотенцем, накинула халат на плечи и прошла на кухню. Квартирка небольшая, но по-своему уютная. Из съедобного — лишь неполный лоток с яйцами. Закоренелый холостяк. Улыбнулась этой мысли, что тёплой негой растеклась в груди. Зато есть кофе — уже что-то.

На барной стойке в спящем режиме лежал ноутбук. Клацнула по клавише, а он и включился. Без пароля. Пользуясь удачей заказала для себя комплект одежды и небольшой завтрак на двоих. В шёлковом халатике, да на голодный желудок далеко не убежишь. Тем более, мы ещё не решили, что делать дальше. Вторая попытка сбежать вдвоём?

Из медной турки перелила парящий напиток в кружку, обхватывая ее двумя руками. Плотные облака застлали небосвод, не пропуская первые солнечные лучи, отчего город утопал в густых предрассветных сумерках. Этот вид из окна напомнил мне день, когда из одного плена я попала в другой.

Глеб

Моя жизнь — полоса препятствий, которые я стремился преодолеть на высоких скоростях. Вечная суета вполне устраивала, пока не оставляла шансов самоедству и воспоминаниям о прошлом. Но сегодня мне хотелось остановить время, словно я, наконец, добежал до финишной ленты и могу вдоволь насладиться, заслуженными овациями. Только, в данном случае, овации — это ее присутствие в моей жизни.

Квартиру заполонил, бодрящий аромат кофе. Странно просыпаться не одному. Непривычно. Лежал с закрытыми глазами, прислушиваясь к умиротворенной тишине. На кухне тихонько заговорила Ника и через мгновение пол в комнате жалобно скрипнул. Приоткрыл глаза, разглядывая застывшую в проёме женскую фигуру, с удовольствием воскрешая в памяти эпизоды прошедшей ночи.