Он окинул аудиторию взглядом, как если бы пытался выявить несогласных, и, остановившись на насупившемся спорщике, произнес:

– А вам, молодой человек, я облегчу задачу. Так и быть. Поясняю: в первом блоке данного курса вы будете искать свое предназначение, а для этого нужно понять свои истинные потребности, что невозможно без выявления пугающего и влияющего на вас. Достаточно логично?

Парень посмотрел на учителя исподлобья.

– В минуты острой зубной боли люди, как правило, не пытаются найти свое предназначение в игре на кларнете, – конкретизировал Борис Николаевич.

– Они стремятся избавиться от неприятных ощущений, приняв лекарство, – произнесла девушка, сидящая в первом ряду.

– Верно, именно так они и поступают, – утвердительно кивнул наставник. – Мы же попытаемся разобраться с источником боли. Затем мы очистим ваши истинные потребности от ненужного стремления к идеалу, раскроем возможности – и вуаля: найдем ваше предназначение. Логично, не правда ли?

И снова он не преминул обратиться к давно сожалеющему о своей бесцеремонности молодому человеку.

– Простите, можно вопрос? – девушка с первого ряда подняла руку вверх, словно школьница.

– Конечно, для этого мы тут и собрались, – участливо ответил преподаватель.

– Отказаться от идеала? Я не ослышалась? То есть вы предлагаете даже не пытаться что-то сделать хорошо? – слегка смущаясь, спросила она.

– Почему вы думаете, что я предлагаю что-то делать плохо? – удивился Борис Николаевич.

– Ну как же? Вы говорите, что нужно перестать стремиться к идеалу, а это значит разрешить себе делать плохо.

– С чего бы это могло значить такое? – искренне изумился Борис Николаевич.

В глазах девушки и всех присутствующих застыл немой вопрос, и он пояснил:

– Начнем с того, что идеал – это что-то несуществующее. Мы не можем знать, какой он, а следовательно, не можем понять, к чему надо стремиться.

– Мы можем его увидеть у кого-то и попытаться сделать так же хорошо, – решилась возразить девушка, покрывшись легким румянцем.

– Да, это вы можете. Но тогда вы будете стремиться к чужому идеалу, который, возможно, для этого кого-то идеалом и не является. Возможно, этот кто-то, создавший то, на что вы ориентируетесь, пытался сделать совсем иное. А получилось то, что получилось. А еще он мог, так же как и вы, ориентироваться на сделанное кем-то еще. А этот кто-то еще – на сделанное кем-то третьим. И так далее.

И, помолчав немного, Борис Николаевич резюмировал:

– Вы будете стремиться к тому, чего не существует и быть не может. Поэтому первое, что нужно сделать, – это отказаться от идеала.

– Но как же тогда понять, что ты делаешь что-то достаточно хорошо? – совсем растерявшись, воскликнула девушка.

– Достаточно хорошо для кого? – уточнил преподаватель, склонившись к ученице.

– Для того, для кого вы это делаете, – ответила та.

– А для кого вы делаете всё, чтобы вы ни делали? – не унимался Борис Николаевич.

– Уж не хотите ли вы сказать, что мы всё делаем только для себя? – не смог промолчать молодой человек, задававший вопросы в самом начале занятия.

– Именно это я и говорю, – спокойно ответил Борис Николаевич.

– Нет, я в корне не согласен! – возмутился парень. – Уж по крайней мере мы многое делаем для членов нашей семьи.

– А семью вы заводите для кого? Чья эта семья? – преподаватель переместился поближе к молодому человеку. – Всё, что вы делаете в этой жизни, вы делаете для себя. И помогаете другим тоже: чтобы чувствовать себя хорошим, чтобы удовлетворить свой порыв.

И, поймав на себе гневные взгляды присутствующих, Борис Николаевич добавил:

– И нет ничего плохого в том, что вы всё делаете для себя. Вы – главный герой вашей жизни. Как может быть иначе?

Он вернулся на кафедру в полном молчании, посмотрел в свои записи и, поправив очки, торжественно произнес:

– Что ж, на этом, пожалуй, закончим. Тем более мы забежали далеко вперед. Итак, на время выполнения задания вы освобождены от всех обязанностей, вам запрещено общаться друг с другом и внешним миром. По итогам вы должны передумать все мысли о невыполненных делах, о намеченных планах, обо всём недоделанном.

Он посмотрел на присутствующих, улыбнулся и произнес:

– Желаю вам давно забытой пустоты в голове.

– Видите ли, я – жертва.

– Я это сразу понял,

– сообщил Френдлер, тепло улыбаясь.

– Вас выдаёт взгляд, присущий жертвам:

смесь страха и неуверенности с налётом беззащитности.

Роберт Шекли

Неподалеку от учебного корпуса располагалось живописное озеро, за которым был лиственный лес. Прогулка обещала быть приятной, и Лена, недолго думая, направилась в ту сторону.

Будь она сейчас дома, то непременно нашла бы чем себя занять. Можно было бы сделать замысловатый маникюр, перерисовывать узор несколько раз для достижения наилучшего результата, как в молодости. Можно было бы написать картину. В подростковом возрасте это доставляло ей большое удовольствие. Можно было бы прочитать книгу. Взахлеб, не прерываясь даже на перекусы. Как многое успела бы Лена, находись она в своей квартире! А тут не остается ничего, кроме бесцельного променада.

Хотя… Может, смысл именно в этом? Ведь всё, что она перебрала в своей голове, было не чем иным, как еще одним списком дел. И она опять пытается что-то успеть в отведенное время, тогда как оно должно быть посвящено изучению внутреннего мира. Однако как ловко ум уводит нас от сложной задачи, подменяя ее привычным планированием!

Лена ухмыльнулась и даже помотала головой, чтобы отогнать мысли об упущенных возможностях. Надо подумать о себе самой, об увлечениях, о чём-то привлекательном, что заставляет сердце биться чаще.

Картины. Да, ей действительно нравилось писать. Пожалуй, это было любимым занятием. Интересно, почему она не выбрала это делом жизни? Почему не пошла в художественное училище?

Откуда-то из глубин сознания всплыло давно забытое воспоминание. Ей пятнадцать. Она отличница, подающая большие надежды в математике, стоит посреди своей комнаты, заламывает руки и пытается набраться смелости, чтобы обсудить вариант с поступлением в институт искусств. На столе расставлены лучшие работы в качестве аргумента в пользу художественного образования. Дверь неожиданно распахивается: «Елена!»

Строгий голос, казалось, прозвучал не в ее голове, а откуда-то со стороны. Лена настороженно обернулась. Рядом, естественно, никого не было.

К тому времени Лена уже успела обогнуть озеро и намеревалась продолжить прогулку в лесу. Постояв неподвижно и убедившись, что ее никто не зовет, она углубилась в чащу.

Да нет, всё правильно. Художник! Что за профессия такая? Никаких гарантий, никакого стабильного заработка. Что бы она делала сейчас, когда денег у людей не хватает даже на еду? Кто стал бы покупать картины? На что бы она жила?

И всё же немного жаль, что пришлось оставить это хобби. Интересно, как сложилась бы жизнь, занимайся она каждый день тем, что приносит такое удовольствие? Как это – всегда делать то, что нравится? Родители не позволили даже попробовать.

Так, стоп! Что за неуместная обида? Это унизительное чувство. Его надо пресекать на корню. Обижаться? Ну уж нет! Это делают лишь никчемные, безответственные личности, не способные переключить фокус внимания на нечто созидательное и позитивное. Всё сложилось наилучшим образом. Благодаря настойчивости и непреклонности родителей она получила прекрасное образование, теперь в любых условиях сможет прокормить себя. Если бы не они, ее собственная легкомысленность привела бы к плачевным последствиям – сейчас, в такие трудные времена, художник остался бы без заказов и заработка. Всё, что ни делается, к лучшему. И всё так, как должно быть.

Как прекрасно, что в свое время она научилась искать положительные моменты в любой ситуации, убегая таким образом от мучительных чувств! Ведь именно благодаря этому нечто тягостное, сжимающее, давящее на грудь и верх живота в районе солнечного сплетения сейчас отпускает ее. Не научись Лена владеть собой, кто знает, сколько пришлось бы терпеть эти неприятные физические ощущения, вызываемые ненужными эмоциями.