Оркестр под управлением гибкого кудрявого дирижёра исполняет произведения Мусоргского, Дворжака, Моцарта. Следом фуршет. Мы с Владой пьём с весёлой дамой из какого-то омского музея. Она говорит:

– А вы не похожи на музейных сотрудников.

– Раскусили. Мы только маскируемся под музейщиков. На самом деле мы рок-н-ролльщики.

– Вот оно что! – ухохатывается она.

Фиксирую Космическую Алёну в вечернем платье цвета марсала. Торопливо взмахнув локонами, она исчезает в толпе. Через секунду является Евграф.

– Вы тут Алёну не видели?

– Какую такую?

– «Москосмос», ну!

– Ах, эту Алёну! Видели! Выглядит эксплицитно!

Евграф исчезает. А вот здоровяк Моно.

– Hey Mono! How are you?

– Fine! Great orchestra! Did you like it?

– Very much! And how do you like our Malinova?

– Oh, – Моно хмурится. – She’s a money lover!

Моно собирается уйти в бар, где играют какие-то панки. Мы с Владой падаем ему на хвост. Бар называется Vanhurskas Viha.

– Влада, как это переводится?

– Праведный гнев!

Неухоженный двор огорожен деревянным забором. Веранда не работает, но тут всякие лавки, ящики, стулья. Меж них тусуют вечно молодые. В здании из бурого кирпича повсюду финские двойники моих друзей. Финская Янина Гжель с волосами цвета сельди под шубой. Финский Александр Гумбарг, только не с виолончелью, а с саксофоном. Финская Эмилия в неизменной чёрной шапочке. А вот какой-то бородяга хватает её за грудь – это, по всей вероятности, финский я. [Ульяна: Погоди-ка, ты не забыл изменить имя Гумбарга?][Сергей: Не все имена нужно менять. Кое-кого надо вводить в историю как есть. У Довлатова, например, всюду Бродский собственной персоной. Чем Гумбарг хуже?][Ульяна: К сожалению, сравнить их у меня нет возможности][Сергей: Конечно, есть. Стихи их почитай][Ульяна: Много ты понимаешь в критериях]

Мы с Владой и Моно берём по ягермейстеру и морошковому пиву. На маленькую сцену выходит группа Sokea Piste.

– Влада, как это переводится?

– Чёрная точка в нигде!

– Неплошенечко.

Музыка входит в меня как родная. Грязный рок в стиле «Экс-ударника». Сквозь кирпичи в бар втягивается что-то, что не постичь, хоть пересеки ты всю майю. Парни рубят, как шизофреники на последних каникулах перед концом света. Орут, как старые младенцы. Язык, покрытый язвами, змеёй вьётся вокруг стального члена на стойке.

Сквозь ряды двойников протискиваюсь к сцене.

Восхитительно пьян. Чувствую, как меня покидает страх смерти. К концу третьей песни я уже совсем не боюсь. Они избавили меня от страха распада и теперь дрочат своей музыкой мой разум. Я просто эякулирую мыслями. Направляю поток сознания в заметки смартфона:

«Возможно, знай я, о чём они поют, они бы не избавили меня от страха смерти. Но я не знаю. Божья грязь. Прелюдии ангелов. Дьявол кончает в твоей постели. Святой Николай не смог испечь блины, но открыл Америку под чужим именем. Демоны притаились в недрах твоего тостера. Брось его в священный водопад! Не переставай записывать. Никогда не переключайся. Вареники кожа кобра ясень мера мекра кребла залок марол дадос калор бадум каториноларебостикаропиттамиерфан Достаточно».

Фронтмен сверлил гитарой пол. Да, он сверлил гитарой пол. Кудрявого дирижёра разорвало бы в тряпки. Они закончили, я подошёл к фронтмену и сказал:

– Thanks! Your music freed me from the fear of death!

– Ok dude, – мне в ответ.

Думаю, он просто сам не понял, что они сделали. С другой стороны, чего ждать от человека, который умеет избавлять от страха смерти? Что он запрыгает от радости и бросится тебе на шею? Бог с ним.

Беру ещё морошкового пива, иду во двор. Идеально пьян. Эволюция взяла передышку. Снаружи несколько травокуров, целующаяся парочка и группа бритоголовых. Никто не дерётся. Никто не глядит на меня со злобой. Что там со злобой, даже с элементарным презрением не глядит. Сажусь на стул посреди этого раздрая. Ночь манит к своим звёздам чрез тернии. На её фоне громоздится отель «Башня». Возможно, прямо в эту секунду у перил ресторана на крыше стоит Гала Малинова, потягивает мартини с водкой и с высоты плюёт косточками олив в сброд вроде меня. Пусть. Ещё никто не вернулся из политики живым. К чёрту это дерьмо.

Из бара выходит пьяная финская Эмилия. Неудержимая и статная, немного путается в своих длиннющих ногах и светлых косах, с личика не сходит выражение милого удивления. Несколько минут она делала вид, что говорит по телефону. Потом запнулась о мой стул и грохнулась ко мне на колени.

– Имей в виду, – говорю, – я не тот финский Сергей. Я Сергей из башни.

Киваю на отель. Она, конечно, ничего не понимает, но жмёт плечиками и говорит:

– Why not? Let’s go!

– Да я не это… Впрочем, к чёрту. [Ульяна: Иннер!] [Сергей: А?]

Оставляю Владу с Моно, иду в отель с финской Эмилией.

– What’s your name?

– Inkeri.

Иду в отель с Инкери. В лобби-баре живой огонь и джаз, а за стойкой рдеет Космо-Алёна в своём платье цвета марсала и – в полном одиночестве. Идём к ней. [Ульяна: Иннер!] [Сергей: Да что?]

– Алёна! Выглядишь эксплицитно.

– Странно, – улыбается она. – Мне это сегодня уже говорили.

– Вот как. А где Евграф?

– Понятия не имею. И, что куда важнее, он не знает, где я.

– Alyona meet Inkeri.

– Hi Inkeri!

Торфяной виски. Я безупречно пьян. Кристально пьян. Эксплицитно пьян. Инкери рассказывает нам, как встречалась с близнецами. Не могу понять, по очереди или вместе. И не уверен, что речь именно о братьях… [Ульяна: Остановись][Сергей:

Поздно]

Мы трое вваливаемся в мой номер. Отсутствующий сожитель в самый неподходящий момент, вопреки законам жанра, не явился. А ведь он был моей последней надеждой. [Ульяна: Да что за чёрт?][Сергей: По существу, пожалуйста]

Усаживаю Инкери с Космо-Алёной на кровать сожителя. Удаляюсь в ванную. Возвратившись, обнаруживаю девушек целующимися. Гашу свет, раздеваюсь, ложусь в свою кровать. Голос из тьмы:

– Hey, why don’t you join us?

Инкери включает настольную лампу. Она лежит на смеющейся Космо-Алёне, задрав её платье, обхваченная её ногами, лоснящимися чёрным шёлком.

– Too drunk. Better to don’t try.

– Come on! It would be nice even if you don’t make it. Tell him, Alyona!

Космо-Алёна молвит по-русски с беспощадной серьёзностью:

– Я шла сюда не ради этой языкастой. Я взрослая женщина. Мне ТРЕБУЕТСЯ член!

– Алёна, у меня в мошонке прямо сейчас резвятся миллионы новых Цветаевых и Чингисханов, Айвазовских и Берий, Рерихов и Тимати. Даже Корней Чуковский наверняка хоть один да отыщется. Но когда я пьян, я безответственен. Не хочу подвергать их риску появления на свет. [Ульяна: А Пришвин? Пришвин есть?][Сергей: Есть]

– Я тебя насквозь вижу, – щурится Алёна. – Ты в любой кондиции сообразишь, когда надо вытащить и спустить на сиськи финской сучке. Тут дело в другом. У тебя кто-то есть? [Ульяна: Ну да! Пришвин!]

– What’s going on guys? – не выдерживает Инкери.

Она слезает с Алёны и пытается залезть мне под одеяло, попутно снимая маечку. Алёна следом.

– You better back off, – очень строго говорю я.

Не слушаются. Отталкиваю их ногами, веселюсь. Наконец леди отваливают к себе на кровать.

– You’ve got someone, huh? – спрашивает теперь уже Инкери. – She’ll never know!

– Firstly, that’s not true. Female intuition works against women in such matters.

– And secondly?

– Secondly, I work in Culture. Do you know what that means?

– What?

– That means I can go and listen to a band called ’Black Dot In Nowhere’ after the symphonic orchestra. I can get wasted on jagermeister and cloudberry beer and then polish it off with peaty whiskey, of which only 200 liters exists, which is a lie. I can take a couple of bombshells like you to my suite. I can do whatever I want to, unless I’m harming someone. But I can’t bang women if mine is not among them. This is… Damn! Why doesn’t English have the word «Бескультурие»?!.. This is a lack of culture!