Дома он налил полную ванну воды, напустил пены и погрузился в неё. Только голова торчала снаружи. И она думала: «Титаник есть человек, человек вообще, и он затонул. После этого стали возможны войны и геноциды. Осквернение всех». Он дунул на снег на воде, без льда, вытерся, побрился, порезался, промыл рану и оделся в пижаму. В ней прошествовал на кухню, открыл банку с соком, налил его в стакан, сделал пару глотков и начал ничего не делать, самую трудную в мире работу, оплачиваемую ничем.
Вечером сидел за столом и писал:
«Найдёныш проснулся рано, не удивился другу возле себя, прижался к нему и начал изучать его, боясь сокровенных мест, трогал мохнатую руку, брал в рот волоски, посасывал их, проводил пальцем по лицу, наслаждался посланным богом, встал, шатаясь, прошёл на кухню, достал спички, зажёг плиту, заварил чай и принёс его и пампушки в комнату. Поставил поднос на столик. Выпил свой чай. Почему-то замёрз, надел шерстяные колготки, помечтал о Новом годе вдвоём и лёг снова, согревая друга и положив одну ножку на него. Друг от этого не проснулся, но через десять минут всё же встал, выпил охладившийся чай, посмотрел на Найдёныша, встретился с его взглядом, пожурил за чай, потому что Найдёныш вставал; потом он принёс горшок, поставил его под кровать, померил температуру подруги, ничего не сказал, укрыл Найдёныша и пошёл на работу: фасовать муку и раскладывать её по коробкам».
Фёдора отвлек звонок телефона, это был редактор «Болида», он поздоровался и сказал, что рассказ его опубликуют, выйдет через три месяца, попросил прислать данные на почту для выплаты гонорара. Попрощался и повесил трубку. Фёдор облегченно вздохнул, порадовала его весть. Выкурил сигарету и продолжил:
«Друг, возвращаясь с работы, решил сделать приятное Найдёнышу, он зашёл на базар и купил клетку с хомячком. Зашёл домой, заглянул в комнату и показал питомца Найдёнышу, вяжущему носки. Тот ничего не сказал, только уронил спицы, округлил глаза и протянул руки к зверьку. Друг дал хомячка Найдёнышу, тот взял его бережно и посмотрел в глаза ему, установил зрительный контакт. Погладил, посадил на колени и начал поглаживать его. Вскоре затих и уснул. Друг забрал хомячка, посадил его в клетку, дал ему корм и пошёл варить суп».
Он закончил писать, покрутил глазами, помассировал их и подумал: «Есенин, Маяковский и Рыжий покончили с собой потому, что не написали ни строчки. Поэзия их создала, продиктовала, написала стихи, тела, души, биографии этих людей. Они захотели вернуть долг, не сумели, не смогли, но отдали себя как часть данного им». Пришли в голову ещё образы, он открыл документ и добавил:
«Когда друг вернулся с тарелкою супа, то удивился: Найдёныш ходил взад и вперёд по комнате. Друг подумал, что он хочет в туалет, подвинул горшок ему, но Найдёныш не обратил на него внимания, он обнял друга и зашептал ему на ухо самые тёплые и нежные слова: его переполняли чувства, потому он и встал. Друг накормил Найдёныша супом, унёс тарелку, вернулся и увидел в руках Найдёныша связанные носки. Он сел на кровать, и Найдёныш примерил ему носки, один носок жал, друг указал на это, Найдёныш смутился, снял носки, сравнил их и увидел, что один длинней. Он немного расстроился, что-то про себя подсчитал, загибая пальцы, и принялся за доработку изделий. Друг пошёл покурить. Встал на балконе и выпустил облако дыма, похожее на него и Найдёныша во время их объятий».
Отошёл от написания текста, выпил сонники, покурил, сполоснул лицо холодной водой, лёг в постель и уснул, как танк стреляет в себя.
Ты волосы красишь в цвет книги «Игрок».
Порой мы встречаемся осенью, в цвете,
Где каждый отныне вдвойне одинок.
На улицах взрослые старятся дети.
И мы отдыхаем на лавках вдвоём.
Жуём хрестоматию – яблоки в прозе.
Твой нос – это маленький слоник и гном.
Должны наступить в этом мире морозы.
Но ныне – сентябрь и сухое тепло.
Мы пьём не сухое вино и не рислинг,
Читая легко и тревожно Лакло,
Вбираем в себя его странные мысли.
Сгибаем их пальцем на кончиках слов.
И нам хорошо быть всё время друг с другом.
Ты даришь мне Рильке, его «Часослов».
Земля перестала быть замкнутым кругом.
Она превратилась в иглу и стрелу,
О чем рассказала «Игла» без искуса,
Когда наркоман вводит нитью иглу.
А что «Идиот»? Это жизнь Иисуса.
4
Утром чистил зубы и крутил в голове: «Любой недостаток – это достоинство, так как песочные часы переворачиваются: надо лишь подождать». Поехал играть в «Брэйн-ринг», отвечал на вопросы, жал кнопку, смеялся, шутил, морщил лоб, входил в телевидение, живущее его и других, пил «Бжни», ломал в пальцах зубочистки, въедался глазами в ведущего, зрителей, получил в подарок книгу Довлатова, пошёл с ней по улицам, зашёл в подворотню, поставил фолиант на землю, поджёг его, из огня вскоре возник Сергей Донатович, засмеялся, вытащил из пламени водку, суджук, повел Фёдора в знакомое кафе, там подмигнул официанту, взял два пластиковых стакана, сел за стол, разлил алкоголь, сказал тост:
– Чтобы люди после смерти превращались в книги и не забывали дорогу назад.
Фёдор выпил, поморщился, попросил зелёный лук, занюхал им водку, откусил, произнёс:
– Вода – жизнь, водка – смерть, но есть минеральная вода и есть спирт. Не всё так просто на свете.
Сергей накатил, после выпивки они пошли на улицу, позвонили Льву, встретились с ним на Невском, заказали кабриолет и стали рассекать по дорогам, распевая песни и распивая шампанское, чувствуя себя упоительно, безумно и хорошо.
– Люди, вы не на Земле, – кричал Фёдор, – сейчас мы на Марсе, каждую секунду мы переносимся из одной точки вселенной в другую, пьём вино, даже когда мертвы, курим отличные английские сигареты, любим друг друга, не убиваем, не воруем, не грабим, живём свои души, тела, машины, дома, заполняем своей психической энергией фильмы, книги, картины, то есть банки, в которые мы кладём деньги – себя!
Они промчались по Некрасова, где Фёдор встал в авто и заорал:
– Мы на грани буквально всего, уже есть, уже на подходе средства от всех болезней, от рака и СПИДа, конечно, это само собой, а сумасшествие будет скоро лечиться одной таблеткой, раздувающей мозг и уносящей его в небеса! Посредством ампул, даже одной, будет твориться сверхчеловек, это точно, из одной крайности будет сотворяться другая! Жизнь из конфеты превратится в жвачку! Она будет растягиваться от звезды к звезде! На веревках между планетами женщины будут сушить халаты, кофточки и штаны!
Успокоились в кафе «Бристоль», где сидели и ели борщ, запивая водкой. Фёдор в перерыве написал:
«Друг ушёл на работу и задержался, Найдёныш сначала не переживал, смотрел мультики, вязал, исправлял носки, потом посмотрел на часы – больше внутренние, чем внешние – и заволновался, позвонил другу, не понял, получился звонок или нет, сел на кровати и затих. Через некоторое время по щекам его потекли слёзы. Найдёныш испугался, что навсегда потерял своего друга, что он ушёл от него. Он начал куда-то собираться, собрал узелок, положил у дверей, надел тёплую вязаную кофту, повязал голову платком, но тут скрипнула дверь и из неё показался друг. Найдёныш хотел броситься ему на шею, но не сделал и шага, застыв. Друг быстро всё понял, увёл Найдёныша в комнату, успокоил его, заварил чай, напоил своего друга. Найдёныш все порывался что-то сказать, но не мог. Только выразительно смотрел на своего друга».
