– Я знала, что ты придёшь.
– Неожиданно.
– Где был?
– На ипподроме.
– О, лошади – это звук: никого, ничего нет, только цокание копыт.
Они прошли к нему, Фёдор налил Наде сок, сам выпил тоже и обнял свою подругу. «Чипсы и сухарики – старики, у них большой срок годности, они почти в вечности, они живут очень долго; именно в стариков превращают продукты, чтобы они не портились. Молоко киснет быстро. Старость антоним смерти». Понял при этом, осознал блокадный Ленинград как огромного и умирающего Гоголя, представшего в виде города: смерть писателя и гибель ленинградцев имела одну причину, один корень и одну суть. Надежда немного тосковала, намекала, что он непутёвый слегка, потому что мог бы больше писать, издаваться, увести её, создать семью. Фёдор на то пожал плечами, сделал яичницу и разделил её между собой и Надей, съели, выпили банку пива на двоих, унеслись в другой конец Вселенной, прочитали её как текст, конец этот свернули и выкурили, роняя искорки звёзд, вернулись и поцеловались.
Час спустя Надежда ушла, Фёдор поехал на встречу со Львом, встретил его на Фурштатской улице, зашёл с ним в кабак, взял водки и бутерброды с луком и колбасой, по салату, сел с ним вдвоём, сжал виски, растёр их и произнёс:
– Воскресение о том, что есть ещё суббота и понедельник, иначе: тело окружено головой, половыми органам, руками и ногами. Между ними и идёт битва из века в век. Писатель, голова отрезана от Грузии и Армении – рук – и воюет с Шамилем, долгие сорок лет, а точнее – веков.
Лев выпил, закусил, зажевал, загрустил, но всё понял – не изнутри мира и себя, а снаружи, окружая мыслью весь мир. ФМ оглянулся: восточные бородатые лица, Армения, Иран, Пакистан.
«Найдёныш сидел в углу и вязал, когда на него напала икота. Он сходил на кухню, выпил воды – не прошла. Зажал нос, досчитал до десяти – не помогло. Постучал по груди – только усилилась. Так и просидел два часа, пока всё не закончилось. Он перекрестился и продолжил свой труд».
Фёдор повертел в руках бутылку, прочёл, что она из Индии, удивился тому, но ничего не сказал. Водка пришла из Азии, заглянула к нему, к прочим людям, ко Льву. Он написал:
«Найдёныш пошевелил ножками в тёплых вязаных носках, убедился, что они на месте, стал размышлять, рассуждать: я человек, кушаю, живу, люблю, пью молоко, работаю, имею своё дело, пишу „б“ вместо „п“, люблю друга, он любит меня, всё у нас хорошо, не хватает ребёнка, мы не умрём».
Лев произнёс:
– Футбол – это когда ты бьёшь головой по мячу и в ворота летит голова, уступив своё место мячу. Футбол – это литература.
– Я тоже подумал так.
– Есть легендарные фильмы – «Кровавый спорт» и «Кикбоксер»: в них Ван Дамм противостоит Чонг Ли и Тонг По, но в жизни иначе: в ней Чонг Ли сражается с Тонг По, и Ван Дамм дерётся с собой.
– Я тоже так думаю.
– Сегодня вечер Ивана в библиотеке имени Пушкина.
Через час они были на месте, сидели в креслах, слушали автора «Аси».
– Для меня звёзды – подсолнухи, – говорил он, – я собираю с них пыльцу, делаю мёд и продаю его в виде букв – «Дворянского гнезда» и «Отцов и детей». Я вообще много пишу, дышу и курю. Делаю книги, как делают лохов. Сотворяю незыблемое. Есть книги целиком из масла, мёда и хлеба. Есть из «Форда», «КамАЗа» и «БМВ». Есть из руки, ноги и головы. Есть из «Утренней зари», «Падения кумиров» и Ecce Homo. И есть из Ван Гога, Рембрандта и Дали.
– Скажите, – спросила женщина, – а как вы пишете?
– Кладу пустую тетрадь под голову, засыпаю, утром перепечатываю написанное – увиденное во сне.
– Что такое литература? – поинтересовался парень.
– Дождь, лужа – книга, её высыхание или разбрызгивание при проезде по ней машины – чтение. И ещё: из луж пьют кошки, собаки, голуби, воробьи. Также лужа – диск, играющий музыку Бизе.
– Как у вас зарождаются идеи романов? – подняла руку девушка.
– Я их рожаю, я беременею от солнца, ветра и воздуха. В моём животе полки с книгами, они всегда готовы сорваться и двинуться воевать. В них сила, напор и страсть. Книга – это кавказец: надо писать на стеллажах не Тургенев, Достоевский и Толстой, а армянин, чеченец, грузин.
Достоевский записал эту мысль и приписал к ней:
«Найдёныш как-то сидел дома на кровати и жевал кусок хлеба, чёрного и не очень свежего. За этим занятием его застал друг. Он поинтересовался, почему Расторопша ничего другого не ест, раз голодна, судя по всему. Она выразительно на него посмотрела. Друг сделал то же самое. Он пошёл на кухню, сварил хинкали, положил сметану, зелень и масло на стол и позвал Расторопшу. Та пришла, присела и тяжело вздохнула. Покушала. Насытилась, но осталась при своём: друг не понял её».
Они двинулись по окончании вечера в тишину и покой – на улицу, где их инобытие молчало и слушало космос, выраженный словами «кузнечик», «паук» и «жук». Там Лев купил воблы и пива, завел Фёдора в уединение, на задворки, где они сели за столик в тени деревьев, начали пить и кончили есть, жуя рыбью плоть.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
