Чья-то рука неожиданно обхватила его за подбородок, заставив поднять голову. Там стоял улыбающийся какой-то таинственной улыбкой Тони, рассматривающий его.

- Детка, ты же знаешь, что папочка тебя ни за что не бросит? – вдруг спросил он, заставив не на шутку встревожиться.

- Папочка? Что-то случилось? – сердце пропустило удар, но весь вид мужчины говорил о том, что он чем-то доволен. Его радость, казалось, просачивалась сквозь надменный облик и там, за ледяным озером глаз что-то притаилось. Питер подавил инстинктивное желание передернуть плечами.

- Конечно, нет, - он прижался к его губам, обводя горячим языком. На секунду мальчику показалось, что все взгляды остановились на них, но нет, люди вокруг не смели даже взглянуть в их сторону, позволив своему боссу делать, что вздумается. – Просто решил, что в такой особенный день тебе следует знать.

Возможно, случиться что-то непредвиденное или Тони так намекал на то, что его друзья и партнеры снова будут предлагать «провести с ними время»? Он просто надеялся, что это не будет ни то, ни другое, хотя слова мужчины немного успокоили бушующие в нем страхи.

Вот только, последнее время бывший дон был сам не свой. Он не был нервным, или дерганным, или напряженным, нет, просто… Это читалось в его жестах, взглядах, которые все чаще задерживались на Питере. Как будто он что-то планировал, и от этого юноше было не по себе. Последние несколько ночей он практически не спал, дрожа под одеялом, когда понял, что Тони куда-то уходит. Он и раньше так делал, например, выходил из спальни в прилагающий зал или гардеробную, чтобы поговорить по телефону с сестрой или «о бизнесе», но на этот раз он покинул комнату на несколько часов. Сначала Пит подумал, что это какая-то проверка. Наверняка мужчина хотел убедиться, что оставшись один, мальчик не полезет в окно, но он недолго тешил себя этой мыслью. Шло время, а шаги от двери удалились, в коридоре настала тишина. Питер считал минуту за минутой, ожидая, что Тони ворвется обратно, чтобы убедиться, что все в порядке, но этого не случилось. Юноша лежал в кровати, которая теперь казалась зыбким, затягивающим болотом, прислушиваясь к каждому шороху, отчаянно боясь, что в комнату ворвется какой-нибудь незнакомец и выстрелит ему прямо в грудь.

Это было похоже на самый настоящий кошмар.

Он боялся даже пошевелиться, разрываемый мыслью о том, что это какая-то проверка и возможностью появления в его спальне убийцы. В какой-то момент он даже решил, что не будет дурной мыслью нашарить телефон и позвонить Тони и умолять вернуться. Его остановило то, что мужчина мог сделать с Натальей, если бы узнал, что та дала ему телефон.

К тому времени, как Тони, разодетый в один из своих шикарных костюмов и пахший исключительно дорогим парфюмом вернулся, Питер плакал навзрыд, уткнувшись в подушку мужчины, умоляя, чтобы тот больше никуда не уходил. Не нужно и говорить о том, что с того дня он без жалоб принимал сопровождение даже в туалет, хотя понимал, что что-то в нем явно сломалось.

С того дня он старался игнорировать «неправильные», плохие чувства. Просто не думать о них, не анализировать, не вспоминать то, что было в прошлом.

В своей голове Питер пытался расколоть свою жизнь на «до» и «после», и то, что было «до», ну, оно никуда не ушло, но становилось менее заметным, блеклым, что ли.

Он отчаянно скучал по друзьям, но все больше и больше понимал, насколько сильно его привязал к себе Тони. Мужчина контролировал каждый аспект его жизни. Сможет ли он жить так же, как прежде, если вдруг случиться так, что ему дадут его долгожданную свободу?

Нет.

Питер погряз в этом.

Он привык, что его кормят с ложки, баюкают на коленях и носят на руках. Его моют и подмывают каждый вечер, и Пит уже не помнит, когда последний раз делал это сам.

Здесь его проблем не существует. Не нужно думать, как оплатить студенческий кредит. Не нужно решать, куда он съедет из общежития после колледжа. Не нужно готовить, стирать, убираться. И думать о Квентине. О боже, Квентин. Интересно, как он там? Питер надеялся, что его сбила машина. Может, если бы в нем было достаточно злобы на этого человека, он бы попросил Тони сделать что-нибудь с ним.

Питер стал полностью зависим, как физически, так и эмоционально. Отпустить поводья было проще, это был выбор для слабых, таких, как он сам.

Подсознательно он догадывался, что именно к этому его и вел Тони.

- Я же говорил, что это платье будет на тебе чудесно смотреться, моя птичка, - мужчина галантно поцеловал его ладонь, едва закончил застегивать пуговки на его рукавах.

Как только они закончили оформлять гостиную и обеденную, Тони сам отвел его в гардеробную и сам одел и помог прихорошиться, игнорируя беспомощные взгляды служанок и Натальи, мелькающей где-то на периферии.

Теперь Питер знал, каков вес туши на ресницах и как ощущается блеск для губ и, к его удивлению, это было приятно. Прямо сейчас, смотря на себя в зеркало, он чувствовал себя удивительно красивым, каким не чувствовал наверное никогда. Это ли видели девушки, когда пользовались косметикой? – юноша оторопело коснулся своей щеки, слегка припудренной румянами.

Конечно, он не был похож на девушку, это было заметно по ширине спины, по жилистым рукам и крупным ладоням, но до чего же нежно он выглядел. Питер подхватил полы платья и крутанулся, чувствуя, как раздувается и шелестит длинная юбка, как резинка чулок давит на бедра при каждом шаге.

Он вновь поймал свое отражение, где над ним возвышался Тони, выглядя при этом довольным.

- П-папочка?

- Да, моя птичка? – он склонил голову на бок, пригладив пальцами бородку. Вкрапления серебряных волосков в ней сейчас выглядели по-особенному.

- Я-я красивый? – со всей осторожностью спросил Питер. Он понимал, что возможно, Тони не видит того, что видит он сам, но прямо сейчас ему хотелось услышать эту маленькую ложь.

- Конечно. Ты самый красивый мальчик, которого я только встречал, - он убрал за ухо завитую горячими щипцами челку с лица Питера. – Мой мальчик. Пойдем?

Питер прикусил губу от этих слов и кивнул, его лицо пылало.

Тони решил отказаться от традиционного приветствия гостей ради того, чтобы помочь ему, поэтому и юноша решил сделать что-то для него. Он пообещал себе, что в этот вечер он будет сильным, и не будет плакать, что бы ни выкинули друзья его папочки, - последнее заставило мальчика тихо хихикнуть. Неужели его папочка теперь папочка и в мыслях? Ой. Тони, он имел в виду Тони.

Его ладонь мягко обхватили, это заставило Пита поднять глаза. Мужчина выглядел таинственно, он то и дело улыбался, но тут же прятал улыбку, бросая все те же задумчивые взгляды на него. Может, это и должно было ему польстить, но слишком сильно напоминало о ночи, когда он ушел, поэтому юноша покрепче прижался к локтю Тони, и, резко выдохнув, зашагал с ним в ногу.

Особняк просто сиял. Это было заметно невооруженным взглядом, - перилла были начищены до блеска, расстеленные под ногами ковровые дорожки были вычищены до такой степени, что лежали ворсинка к ворсинке даже когда по ним прошлись. Различные предметы декора, картины и старые на вид вазы были заменены на толстопузых Сант и красноносых оленей. В коридорах, в самых неожиданных местах были развешаны крохотные омелы, и под каждой из них Тони не преминул поцеловать его, что заставляло щеки Питера гореть еще сильней. Стоило сказать так же и о разномастных елях, маленьких и больших, разных сортов и оттенков зеленого, украшавших залы и холлы. Об ароматах, гулявших со сквозняками, и речи не шло, Пит чуял запах индейки прямо с их этажа.

В общем, доме царила атмосфера праздника.

- Готов, моя птичка? – голос Тони был низким, мурлыкающим и немного таинственным.

- Да, папочка, - мальчик натянул самую широкую улыбку из всех возможных, пытаясь задушить подступающую тошноту. Здесь, рядом с Тони, в его руках ему не смогут причинить вреда. Питеру нужно просто быть хорошим.

Теперь коридоры были практически пусты, позади них шагали двое охранников, одним из которых был не заметно подмигнувший ему Клинт. Пит не мог не помахать в ответ.