Главный холл, украшенный самой большой елью, которую он только видел, они миновали слишком быстро, мальчику очень хотелось остановиться и рассмотреть ее вблизи, но шумные звуки музыки и человеческих голосов звали дальше, в самый большой обеденный зал. Старые рождественские песни, ставшие давней традицией многих американцев, да и не только их, звучали из колонок.

Решительно шагавший вперед Питер, готовый ворваться на вечеринку и показать себя с как можно лучшей стороны, даже не заметил, как Тони затормозил, остановив их перед огромными закрытыми дверями зала. Сделанные из дуба, они возвышались к потолку, будто смотря на них сверху вниз и приветствуя, прежде чем распахнуться. Скрип створок за громыханием голосов был не особо слышен. Юноша был готов к тому, что его ждало, тем не менее, стоило им войти в зал, он испуганным зайцем застыл, а все находящиеся в зале люди вдруг посмотрели на них. Даже музыка, казалось, стала тише. Они не прошли и двух шагов, когда руки мужчины заставили его остановиться.

- Питер, я хотел тебе сказать кое-что, - голос Тони ворвался в его мысли вихрем. От такого внимания у него кружилась голова. В толпе Питер приметил Гарри Осборна, старшего сына Нормана Осборна, с которым был знаком по колледжу, тот, заметив его взгляд, махнул ему ладонью, одними губами прошептав «добро пожаловать в семью».

- Д-да? – он обвел взглядом собравшихся, заметив, как женщина с ярко-зеленой шевелюрой проталкивается к ним с букетом. Людей здесь было действительно много.

- Ты стал для меня кем-то особенным, - начал Тони, и сердце Питера пропустило удар, не зная, стоит ли опасаться этих слов или отдаться той щемящей нежности в голосе, что буквально окутывала их обоих. – Ты стал толикой света в моей душе, моим закатным солнцем Италии, - они стояли у самого входа, поэтому все, кто был здесь, видели его и его папочку. – Моей птичкой, сладко поющей в тюрьме из моего собственного разума. И в этот по-настоящему особенный день, перед глазами всей Семьи, - мужчина мягко опустился на одно колено, достав из кармана крохотную красную коробочку, - я хотел бы, чтобы ты стал моим мужем и одним из нас.

Все это было так неожиданно. Питер почувствовал, что задыхается, а в голове все смешалось. Тони, папочка стоял перед ним на одном колене, а в руках он держал тот самый букет и бархатную коробочку с сияющим на свету кольцом.

- Я-я, - Пит попытался вздохнуть и опереться на что-то, но рядом был только мужчина из его снов и кошмаров одновременно.

Была бы их история другой, если бы Тони, как полагается, ухаживал бы за ним, возил в рестораны? Если бы они ходили на свидания, ели уличную еду и созванивались по вечерам. Если бы Тони рассказал ему о своих пристрастиях к контролю, а Питер в ответ поделился бы мечтой носить женские вещи. Что было бы, если бы не его сестра, которая сейчас стояла вся в белом и счастливо перешептывалась с кем-то, указывая на Питера, кто был удивительно похож на самого Тони, за исключением теплых шоколадных глаз? Если бы она только позволила всему идти своим чередом.

«Нет», - прошептало что-то внутри. Все было абсолютно так же, вплоть до самых мелких деталей. Они бы все равно оказались здесь, на этом самом месте, где Антонио Карбонелл, самый ужасающий человек на континенте, делал ему предложение. Даже то, что руки мужчины перед ним были по локоть в крови, не отменяло чувств, возникших между ними. Он знал это.

Было ли это решением?

Было ли это выбором вообще?

Да. Питер мог сделать это через слезы и страдания, как делал много раз до этого, или мог сделать собственный выбор.

И Питер протянул руку Тони.

- Да, - его голос дрожал, но на губах играла маленькая искренняя улыбка. - Я согласен, - кольцо на его пальце переливалось радужными бликами, а букет, который протянул ему мужчина, неожиданно оказался букетом из белоснежных и лиловых маргариток, его любимых цветов. Почему-то поцелуй, сопровождаемый апплодисментами, который в этот момент подарил ему Тони, показался слаще остальных.

========== Эпилог. Плохой хороший финал ==========

Стоя на крохотном узком балкончике, прилегающим к спальне, Питер задумчиво смотрел вдаль, крутя в руках что-то, что должно было стать его билетом отсюда. Его теперь уже будущий муж, сидя за столом, перебирал что-то в папках за его спиной, и юноша не смел оставить его одного. Дверь была настежь открыта, а сам мальчик даже не прикасался к бортику, едва ли перешагнув за порог. Внутри его съедала тревога. Он давно перепрятал телефон, сначала переместив его из-под кровати под ковер, а затем, день за днем все дальше и дальше к балкону и вот, наконец, спустя долгие недели, средство связи с внешним миром оказалось вне досягаемости глаз бывшего дона.

Питер вздохнул. Он так сильно скучал по Мишель, но как бы он не старался, он бы не смог при звонке внятно объяснить ей на что похожа его жизнь теперь. О Нэде не могло быть и речи. Иногда, когда они с Тони ездили на деловые встречи, и он встречал там Гарри, тот кратко делился с ним тем, что происходило в жизни его друзей. О многом Озборн сказать не мог, поскольку те вращались в разных кругах, но даже таких крох было достаточно. ЭмДжей помогли позаботиться о ее долгах уличным торговцам, сам Гарри дал ей визитку хорошего лечащего врача, поэтому у его подруги были все шансы избавиться от зависимости, и теперь все зависело только от нее. Нэд обзавелся подружкой и теперь готовился к экзаменам.

Чем больше времени проходило, тем больше его друзья отдалялись от него, хотя Питер прекрасно осознавал, что так и будет. В какой-то момент они перестанут даже вспоминать о нем, но вот в памяти самого юноши они останутся навсегда.

А Питер? Питер окончательно увяз.

Так что, теперь телефон не имел абсолютно никакого значения, он уже попросил Наталью сказать, что она потеряла его где-то во дворе. И прицелившись, Пит швырнул телефон как можно дальше, туда, где колосилась молодая трава, и зеленели кустарники.

- Детка, ты не мог бы зайти внутрь? Снаружи еще слишком холодно, - послышался голос мужчины и Питер обернулся. На него из-под округлой оправы очков смотрели льдистые глаза.

- Конечно, папочка, - мальчик охотно кивнул и запер за собой входную дверцу. Снаружи было действительно прохладно, до этого момента он не замечал этого. Конечно, ведь его папочка знал лучше всех.

- Иди ко мне, - Тони раскрыл объятья, и милая птичка, вся в ворохе новой одежды и прохладного воздуха тут же прильнула к нему. – Какой ты холодный. Ты не заболеешь? – он принялся растирать бока мальчика.

- Неа, - Питер покачал головой, - ведь папочка согреет меня.

- И правда, - на губах мужчины заиграла ухмылка, - но прежде, я бы хотел отдать тебе твой свадебный подарок.

- Подарок? – он вскинулся, уставившись любопытными глазами прямо на мужчину. – Но ведь еще так рано!

- Это потому что мой мальчик такой молодец, и так любит своего папочку, - дон хмыкнул, прикусив мочку уха мальчика, что заставило его пискнуть. Питер не понимал, чем он заслужил похвалу, но был необычайно доволен собой, Тони же, в свою очередь, был так горд. Его мальчик сделал все так, как должен был. Телефон, переданный по его просьбе Натальей, так и не был использован.

Эту последнюю, самую трудную проверку Питер прошел с отличием. Да, он мог бы оставить его себе, иногда заходя в интернет и проверять новости, а может даже звонить друзьям, Тони бы все равно знал о каждом его шаге, поскольку действия на телефоне передавались прямиком к нему, но тогда бы было ясно, что его милая птичка до сих пор сопротивляется.

Но не теперь.

Теперь их связь была тем, чего хотел Тони. Они были целиком друг у друга, и никто не мог помешать им.

Наконец-то же настало время подарка. Он специально хранил и заботился о нем все эти месяцы. Не давал умереть.

- Детка?

- М-м? – лениво протянул мальчик, пальцами играя с пуговицами на рубашке Тони.

- Сейчас сюда кое-кого приведут, - Питер вопросительно приподнял бровь. – Я хочу, чтобы ты решил дальнейшую судьбу этого человека.