Только он успел подняться на ноги, как Питер схватился за его штанину.
- Куда ты? – с паникой в глазах спросил он.
- На кухню, - ровно ответил бывший дон, пряча улыбку.
- А я? – глаза парня заметались. С тех самых пор, как его попытались куда-то увести, Питер старался не оставаться один. – Я-я сейчас, - одернув подол, который тут же прилип, оставив склизкое, холодное ощущение на коже, Питер попытался вскочить, но был остановлен.
- Piccolo, ты должен лежать, я вернусь, и ты даже не заметишь моего отсутствия.
- Но ты говорил… - мальчик, разумом которого завладела паника, открывал и закрывал рот, пытаясь подобрать слова. Конечно, Тони помнил, что он говорил.
- Тогда мне придется нести тебя на руках, - он, как бы в задумчивости отпустил эту фразу, вновь присев у кровати на корточки, отчего ткань брюк натянулась, обрисовав мускулистые бедра. Разумеется, мужчина прекрасно помнил свои собственные слова о том, что Пит не должен оставаться один. Он подкармливал его страхи каждый раз, когда это было возможно.
Питер же, в свою очередь, вздохнул с облегчением. Каждый раз, когда Тони начинал отдаляться, не важно, было ли это физически или психически, он начинал впадать в панику.
- Я могу пойти сам, - на губах мальчика заиграла робкая, чуть виноватая улыбка. Если он продолжит так полагаться на бывшего дона, то и сам не заметит, как станет обузой.
- Разумеется, - голос мужчины был тягуч. Вместо того чтобы слушать Питера, что происходило чаще, чем нет, он подал тому руку, помогая опереться на себя. Странным образом вес милой птички на руках успокаивал его. Он больше не думал о работе, о контрактах, о территориях, которые еще предстояло подмять под себя, действуя от имени Харли, помогая своему молодому наследнику набрать силу. Когда Питер был здесь, в его руках, мир вдруг переставал иметь значение, все вокруг как будто становилось ярче, а воздух теплей. Об этом ли говорила его сестра? Это ли люди называют любовью?
В привычной манере игнорируя тихое «я мог бы и сам», Тони подхватил свою птичку на руки, наслаждаясь теплом его тела.
- Ты такой легкий, словно действительно птичка, - со всей нежностью, на которую был способен, мурлыкнул дон. Под этим, впервые, наверное, с их встречи, он действительно ничего не имел в виду, но отчего-то, глаза юноши наполнились страхом. Наверное, мужчина должен был почувствовать себя виноватым, но эта реакция крайне заинтересовала его.
Обед прошел на удивление тихо. На этот раз Питер даже не притронулся к собственным столовым приборам. Он просто повернулся лицом к Тони, ожидая.
На самом деле, руки юноши мелко подрагивали, а на ладонях выступил холодный пот, когда он волевым усилием приказал себе не прикасаться к вилке и ножу. Слова Тони произвели на него отрезвляющий эффект. Как бы их отношения не выглядели сейчас, это не будет длиться вечно. Вирджиния уже нацелилась на него, только и выжидая часа, когда ее брат охладеет к молодому любовнику. Что, если ее поддержит кто-то из их круга друзей? Питер даже не вспомнил о кокетке с алыми губами или тезке с забавной прической и еще более странной кличкой «Звездный лорд». Сам президент в приватной беседе с Тони мог невзначай оказать содействие в смене его партнера. Да и в приватной ли? Вряд ли Стив Роджерс, икона Америки станет чураться едва вышедшего из пубертата подростка, от которого скоро избавятся.
Он должен стать послушным.
Питер должен был дать мужчине то, чего тот хотел, поэтому, стараясь как можно очаровательней хлопать ресницами он, скрывая дрожь во всем теле, положил руки на колени, как его учили, дожидаясь пока Тони заправит ему за ворот белоснежную накрахмаленную салфетку. Кружево немного кольнуло кожу, но юноша даже не обратил на это внимание, наблюдая за тем, как бывший дон готовит их обоих к обеду. По его кивку столовые приборы со стороны юноши были убраны расторопной пожилой служанкой. Кажется, ту называли Пятницей. Интересно почему? Но не успел Питер задуматься об этом, как его внимание привлекла другая такая же женщина,поставившая перед ними тарелки с супом. Стул скрипнул, и Тони пододвинулся ближе. Теперь мальчик ощущал, как от чужого тела исходил жар.
- Сегодня у нас тыквенный крем-суп, детка, - с той же нежной улыбкой Тони оправил на его шее салфетку, как бы случайно пробежавшись по неглубоким ссадинам от клыков. – Сейчас, - ему показалось, или голос стал ниже? – подадут салат и пиццу, как ты и просил.
Его взгляд потемнел, остановившись на свежих следах, он задумчиво поглаживал их кончиками пальцев. Аромат горького шоколада и одеколона стал острей. Питер лишь послушно выгнул шею, дав лучший доступ, а щек коснулся румянец.
- Великолепно, - было произнесено с нотой самодовольства, только было не ясно, имел ли мужчина в виду синяки или салфетку, которую он аккуратно расправил на его груди.
Питер лишь скромно опустил глаза, принимая первую ложку холодной густой жижи.
В каком-то смысле то, с каким трепетом и заботой бывший дон кормил и вытирал с его губ лишние капли, было мило. Не совсем то, что вписывалось в рамки нормальности, но действительно мило. Питер рано потерял родителей и дядю, поэтому был лишен подобной заботы даже тогда, когда ему это полагалось по возрасту. Было тяжело признаться себе, но ему это даже начинало нравиться, в какой-то мере. Это все еще было странно, он все еще понимал, что находится здесь не совсем добровольно, но то, как Тони был озабочен его комфортом, было здорово, - еще одна ложка, а затем еще одна и еще оказались в его рту, и Питер проглотил это без особых раздумий. Он не любил тыкву, но этот суп был достаточно приятен на вкус.
Единственное, что не переставало гложить его, так это телефон, спрятанный под кроватью, между стеной и ножкой кровати. Мальчик до сих пор не понимал, как он умудрился спрятать его в ту ночь под подушку, да так, чтобы Тони не заметил его, но факт оставался фактом, на данный момент у него была связь с внешним миром, и он не знал, как ей распорядиться.
Может, позвонить Мишель? – он автоматически жевал все, что ему давали, послушно позволяя вытирать лицо. Тони ворковал над ним, говоря, какой же он хороший мальчик, отчего каждый раз Питер непроизвольно улыбался, краснея. Это было так… необычно и в какой-то мере неловко перед самим собой. Юноша был до сих пор уверен, что не испытывает теплых чувств к Антонио Карбонеллу.
В какой-то момент Питер оказался на коленях у мужчины, тот просто, без особых разговоров подтянул его к себе и прижал к груди, продолжая кормить. Стук чужого сердца убаюкивал. Запоздалая мысль о том, что он не должен быть здесь, вдруг прокралась в его голову. Должен ли он все-таки позвонить подруге? Зная ее боевой характер, она бы не оставила его здесь. Он мог бы, ну не знаю, отпросится в туалет или придумать любой другой предлог, выждать правильное время и позвонить Мишель, объяснить всю ситуацию. Когда только это все началось, Питер непременно так бы и сделал. Но сейчас? Десятки, если не сотни похожих один на другой вопросы атаковали его.
Что будет после? Что сделает Тони? Какими будут последствия для них обоих? Их убьют? И…
А будет ли скучать по нему сам Тони?..
Питер моргнул.
Это был самый неожиданный вопрос. Бывший дон не был молод и, вероятно, успел привыкнуть к череде любовниц и любовников за всю жизнь. Вряд ли мальчик был чем-то особенным, не смотря на слова самого дона. В нем бы взыграло чувство обиды, старший Карбонелл был гордым человеком, но скучать? Пит не хотел об этом думать, потому что, это бы означало, что он заботится о чувствах Тони. О, нет.
Боже, а ведь Тони был совсем немолод. Сколько ему? Пятьдесят? Пятьдесят пять? Еще двадцать-тридцать лет, и мужчина умрет от естественных причин. Что тогда будет делать Питер?
- …ужин? Детка?
- А? – мальчик резко дернул головой от испуга, заставив еще одну поднесенную к нему ложку пюре расплескаться прямо на него. Его сердце колотилось в противовес сердцу брюнета, чье сердце отдавалось ровным, спокойным ритмом. Оранжевое пятно расползлось по белоснежной ткани, чудом не попав на одежду. Хотя, пара жирных крошечных капель все же имелась.
