Усилием воли, подавила в себе очередной приступ идиотского смеха и взмолилась создателям этого диковинного мира о необходимости срочного сокрытия дурной землянки, что все также ползком продвигалась, вжимаясь в стенку пустого коридора.

«Союзники… Мне нужен хоть один союзник», – взмолилась я.

И тут же услышала:

«А чем я не угодил?».

Проанализировать показалось мне или действительно послышались нотки горькой обиды в мысленных словах Нейра, не удалось. Я буквально провалилась в открывшуюся в стене дверь и оказалась прижата к чему-то большому, твердому и на удивление теплому.

«Н-да, передряги мое все», – огорченно мелькнуло в голове, когда я, с усилием вывернувшись в стиснувших меня тисками руках-лапах, уставилась в неестественно бирюзовые глаза, – «Упс, а синеглазок я еще не встречала».

«Нейр, а женские особи вообще существуют?», – задала я нестерпимо важный вопрос, изучая пленившего меня индивида.

– Эм… Здрасте, – поздоровалась, вспомнив, что мама всегда учила вежливости и толерантности и поправилась, поняв, что мое «Здрасте» прозвучало по-русски, – Гм, то есть… Мирных звезд, – исправилась, переходя на незнакомый мне язык и озадачиваясь произношением. Потом решив, что если я его понимаю как родной, то и говорю, скорее всего, также, уже не стесняясь, добавила, – Меня зовут Кэт, а вас? – если верить психологам знакомого человека убить сложнее, значит, делаем все, чтобы уничтожить меня было просто невозможно. И вообще я просила союзника, врагов у меня и так хватает.

«Существуют», – вмешался в мои рассуждения Нейр, – «только предпочитают оставаться на планетах».

«И что никакой работы, службе науке или родине?», – продолжила допрашивать я умный корабль (вот же и почему я не назвала его Смарт, звучит гораздо понятней и интересней), удивляясь такой дискриминации.

– Ты сбежавшая самка, – наглядевшись на меня, вдруг буркнул этот синеглазый.

«Ты еще покрути», – пронеслось в мозгу, когда он немного отодвинул меня в своих руках, переместил их на талию, и впился оценивающим взглядом в мою обтянутую тонкой тканью грудь.

– Попрошу без оскорблений, – фыркнула обиженно, даже не зная, что больше задело слова или взгляд.

Тело среагировало машинально и слаженно, повторяя тысячу раз отработанные движения – мощный удар локтем правой по дуге назад в голову противника, «топчущий» удар ноги вниз, и я вырвалась из захвата.

Запрыгала, держась за локоть, чуть не взвизгнув от боли. Блин, какой же он твердый, словно в камень врезалась.

– Тебе уши спать не мешают? – бестактно спросила я, вспомнив, как у самого младшего из братьев лопоухого Вадима в раннем детстве эти самые уши в пару раз меньшие, чем у этой мужской особи, сворачивались в трубочку во время сна.

– Что? – как-то излишне оскорбился объект моего пристального внимания.

«Может уши у него больное место, как у наших мужиков достоинство?», – потрудился вдвинуть гипотезу мой мозг и тут же поспешно напомнил, что у встреченного ранее инопланетянина это самое достоинство вообще не наблюдалось. Заинтересовано сместила взгляд в предположительное место обитания мужской гордости, и покраснела.

«И не стыдно? О чем ты думаешь, Катька?», – пристыдило меня сознательное внутреннее я.

«Ни о чем, это просто научный интерес», – открестилась я от бесцеремонного разглядывания мужчины. А посмотреть было на что – высокий, мускулистый, смуглый брюнет с пронзительными синими у зрачка и аквамариновыми по краям глазами был похож на испанского красавца-футболиста Эл Моро. Только большие круглые, как у Чебурашки, уши напоминали о его инопланетном происхождении.

«Все-таки с точки зрения естественного отбора такие локаторы вряд ли способствуют выживанию», – скептически заметила, пребывающая в шоке от этого результата эволюционных изменений, часть меня.

Мое изучение прототипа Чебурашки было прервано новым обиженным урчанием несправедливо забытого желудка.

Задумчивые глаза мужчины уставились на мой живот и замерли в напряженном ожидании, вызывая у меня подспудное желание прикрыться. Он что там бомбу ищет?

– Не боись, монстр из меня не выпрыгнет. Я всего лишь кушать хочу. Человекоподобными не питаюсь, – успокаивающе заверила его, увидев, взлетевшую вверх бровь, – Мне бы кашку какую или овощи-фрукты, – добавила жалостливо, сосредоточенно вглядываясь в цепкий взгляд голубых, как безмятежный океан, глаз и имитируя всем полюбившийся взгляд кота из Шрека.

– Ну чего застыл? Будь мужчиной, покорми голодную женщину, – дерзко выпалила я, не дождавшись ожидаемой реакции, греша на свои актерские таланты и вспоминая, что лучшая защита – это нападение, и, предполагаю, потеряв от страха последние усиленно сопротивляющиеся панике мозги. Хорошо, хоть Чебурашка никакой агрессии не проявлял.

«Нейр, спаси меня от этого…», – взмолилась я неожиданно притихшему другу, – «Еще немного этого бреда и не только голоса в голове станут моими собеседниками и друзьями, а и…».

Додумать очередную глупость мне не дали. Мужчина отошел от двери, прошел к столу и, выдвинув один из ящиков, вытащил оттуда что-то неуловимо похожее на пачку печенек. Протянул мне, все так же не произнеся ни слова. Открыл, когда я, покрутив в руках странный сверток, так и не смогла его распечатать. Внутри оказалось что-то не очень сладкое, травянистое на вкус, нестерпимо похожее на обычный энергетический батончик.

– Спашибо, – поблагодарила, старательно пережёвывая, доставшуюся ценой неимоверных усилий в дипломатии, еду, – А воды у тебя случайно не завалялось?

Мне протянули непонятную бутылку с трубочкой. Сделав первый глоток, блаженно закрыв глаза, чуть не замурлыкала. Все-таки Маслоу со своей пирамидой потребностей был целиком и полностью прав – безопасность вторична, главное голод, жажда и сон.

Лишь проницательный взгляд, не отрываясь следящий за моим перекусом, немного смущал, мешая наслаждаться утолением физиологических потребностей.

– Хорошо, но мало, – заметила я, доев последнюю крошку батончика, – После нескольких дней голодовки, хочется чего-то существенней. Бульончика бы мне, мяска, кашку… Что ничего нет? – уже договаривая, эти слова я вспомнила о том, что есть много после голода нельзя. Что ж это откладывает проблему питания на некоторое время.

– Прости за то, что ударила или оскорбила, но…, – попыталась извиниться, вспомнив о том, что делала и говорила несколько минут назад. Все-таки быть доброй и учтивой гораздо проще, когда ты сыта.

Не дождавшись ответа и стараясь не привлекать лишнего внимания, аккуратно и незаметно маленькими шажочками принялась продвигаться к выходу.

– Ну, и куда ты собралась? Тебя уже сутки ищут по всей станции, – очнулся брюнет, – Я уже доложил о тебе капитану.

От этого предательства стало обидно. Нестерпимо, до слез обидно. Но времени пореветь не было. Ладно, подумаю обо всем этом потом. Сейчас необходимо выбраться и желательно без потерь.

Я проследила взглядом дверь и стоящего на пути к ней инопланетянина, продумывая, просчитывая возможные варианты выхода.

«В открытом бою эту гору мышц мне не одолеть», – рассудила здраво, пока мозг метался в поиске уязвимых мест синеглазого и просчитывал варианты дальнейших действий. Жаль, табличка к нему не прилагается с указанием болевых точек и надписями «бей сюда». Глаза все время цеплялись за его уши, так и хотелось потрогать, – «Соблазнить, увлечь, шокировать, дернуть за уши (заодно и потрогаю), дальше действуем по ситуации».

– И не смотри на дверь, она заблокирована, – добавил Чебурашка, проследив мой взгляд.

«Нейр!», – взмолилась я, обходя этого, так чтобы очутится спиной к двери, – «Нейр, миленький, скажи, что ты можешь разблокировать дверь!»

«Могу!», – откликнулся почти сразу гри’ят, – «Но не хочу. Ты же хотела союзников. Вот и союзничай!»

«Да, ну их, таких союзников. Ты мой самый лучший, самый преданный, самый умный друг на этой станции», – польстила я ему, ни капли не соврав, – «Неужели, ты готов отказаться от наших разговоров?» – выложила последний козырь.