– Кругом! Шагом марш! – отчеканила приказ, полностью копируя манеру отца, ‑ На месте стой! Раз-два! – и челюсть чуть не отпала от изумления, когда троица отвернулась и сделала два шага, и только доктор остался на месте.

«Как там любит повторять па: «Скоро мои команды станут на уровне рефлексов, и ты будешь сначала делать, а потом разбираться». Вот и тут все люди военные – рефлексы, а моя команда просто совпала с их», – размышляла я, быстро надевая рубашку. На доктора решила не обращать внимания – врач, он и в Космосе врач. Хотя этот какой-то не внушающий доверия. Может потому, что в отношении меня проявляет чрезмерный научный интерес? А интерес врачей иногда заходит в стадию препарировать. Интересно, клятву Гиппократа они дают?

Усмехнулась всей этой одновременной белиберде в голове, озадачено наблюдая как сходятся края на рубашке, превращая ее в цельносшитое платье. К тому моменту, как эти двое сообразили, что командовать я не имела права, штаны надеть я успела, сказались папины тренировки, и теперь придерживая их на поясе, подыскивала глазами, чем бы перевязать.

На удивление и тут как в комбинезоне сработала функция подбора размера, и они вместе с рубашкой стали уменьшаться. «Только не в обтяжку!», – взмолилась я, четко представляя, что хотела сделать из этих вещей – свободное платье, немного присобранное на талии, с закатанными на три четверти рукавами, и прямые брюки с подвернутыми штанинами. Я еще представляла, а одежда уже принимала нужную форму.

– Ух-ты, а что и так можно было? – не сдержавшись, спросила вслух, посматривая на плед, и оценивая свои возможности сделать из него платья.

– Только с одеждой из мерика, – снисходительно пояснил лайор. Захотелось по-детски скорчить гримасу и показать язык, но я отвлеклась на создание карманов, для всех тех мелочей, что лежали на столе.

– Что это ты делаешь? – спросил ромбразец, когда я, подойдя к своим сокровищам, принялась распихивать их по карманам.

– Что? – переспросила, не сразу поняв, о чем речь, – Собираю свои трофеи.

– Хочешь, чтобы я тебя арестовал?

– Согласно Женевской конвенции «Все вещи и предметы личного пользования, за исключением оружия, лошадей, воинского снаряжения и военных документов, остаются во владении военнопленных, так же как и выданные им для их личной защиты», – процитировала я на автомате, «Боже, что я мелю», – у вас разве не так и у военнопленных отбирают последнее? – под ледяным взглядом серых глаз хотелось себя одернуть, замолчать и смиренно просить прощение. Вот, только мой инстинкт самосохранения куда-то отлучился, бросив меня одну.

– Кээт, вы не военнопленная, – мое имя в устах лайора прозвучало необычно: мягко, слегка растянуто, – вы гостья?

– А у гостей принято отбирать их вещи? – снова спросила я, жалея о том, что не могу прикусить язык.

– Нет, но это не ваши вещи, – насмешливо уверил меня он.

– Почему это? Все нажито непосильным трудом…

– Взято без разрешения на складе.

– Не докажите! – взвилась раздраженно, замечая, что носителя и МЕМа нет на столе, и все эти мои подначки, чтобы незаметно найти и вернуть Нейра, бессмысленны, – К тому же по законам гостеприимства, а вы настаиваете на них: «Все мое – твое!».

– Какие странные у вас законы, ильми, – вклинился в наш разговор Чебурашка, – оставь иртсан, его нужно специально подбирать по силе, если тебе так хочется я подарю тебе новый, и вообще все оставь, тем более что это добро тебе не пригодится.

Я обиженно зашморгала носом и принялась выкладывать то, что успела спрятать в карманы.

– Ты обещал, – словила на слове Акдрейса, все еще дуясь, – И научишь им пользоваться!

– Хорошо, – рассмеялся мужчина и я последний раз шморгнула носом.

И что со мной не так? Я же обычно тихая, мирная и спокойная, что удав, а тут сплошные эмоциональные качели. И это чувство сохранения, то есть и заставляет жаться в углу, то теряется, и я рычу на хищника, который может прихлопнуть меня что муху. Я попыталась вспомнить все случаи потери этого самого главного инстинкта и, опешив от догадки, испуганно посмотрела на кесерийца – с его появлением теряется моя адекватность. И чем мне это грозит? А главное, почему происходит? И что вообще со мной творится?

– Меня зовут Квифрей Джоэлартю, ребенок, но ты можешь звать меня Фрей, – представился змееволосый врач, стоило только «посторонним», как он выразился, покинуть медотсек, а мне до боли хотелось ухватиться за ладошку Эри, Чебурашки или, в крайнем случае, лайора, только бы ощутить себя в безопасности, – Я врач на «Неуязвимом», – слова вспыхнули ярко-красным, запахло кислым – предупреждение: ложь, ложь и опасность, и взгляд энтомолога нашедшего редкую бабочку для коллекции. Только вот эта бабочка я и мне это, мягко говоря, не нравится.

«И почему мне так не везет с врачами?», – задала себе риторический вопрос.

В медотсек вошла Ашрейна и я облегченно выдохнула: потерянное ощущение безопасности вернулось. Не полной, конечно, как было в присутствии мужчин, но достаточной, чтобы я почувствовала себя спокойней.

– Мирных звезд, Ашрейна, – запоздало поздоровалась, натягивая на лицо безмятежную улыбку.

– Мирных звезд, Кэт, – ответила мне девушка и я поймала себя на том, что не слышу, так раздражающего меня при первом общении, шиканье, исчезли эти бесконечные «с», напоминающие устаревший словоерс.

Что это? Очередная адаптация моего бедного моего бедного мозга, решившего, что эти шипящие – шум мешающий восприятию или ее шипение было игрой моего воображения, сравнившего Ашрейну с кем-то из членистоногих? Углубится в разрешение мне не дали, начав череду обычных вопросов из серии «На что жалуетесь?» и моих автоматических ответов на них. Сосредоточится на осмотре, я не могла. Мысли снова и снова возвращались к Нейру и его возможному местонахождению. Надежда, что гри’ят чудом избежал утилизации, умирать не хотела.

– А теперь протяни руку, ребенок, – вырвал меня из бессмысленных переживаний голос доктора. Я молча повиновалась и на правой руке, скользнув живой змейкой, защелкнулся браслет.

– Что это? – поинтересовалась, разглядывая это странное «украшение».

– Дейч, ‑ и видя мое недоумение, пояснил, – Это такое специальное устройство, позволяющее следить за самочувствием разумного.

«Да-да, только за самочувствием и только ради вашего блага…» – мелькнуло в голове. Я промолчала, вспомнив, что Нейр тоже упоминал о дейче, и насколько я поняла из наших с ним разговоров, этот маленький браслет имел массу разных функций – банковская карта, средство связи, анализатор здоровья, ключ от дверей, маячок-следилка и мини-компьютер с выходом в Сеть.

– Кто такая ильми, доктор?

– Странный вопрос ты задаешь, ребенок. Неужели кесериец тебя не объяснил?

Оранжевый цвет перед глазами, сопровождающий все слова доктора, резко полыхнул, сменившись на красный, предупреждая об опасности.

– Объяснил, конечно, просто я не уверена, что правильно все поняла, – поспешно заверила я, отмечая странную заинтересованность змееголового в этом вопросе.

– Ты смотри, девочка, кесерийцы любят не договаривать в этом вопросе и, если он утаил от тебя правду, то стоит обратиться в Совет и сменить опекуна.

«Угу, и получить нового, более удобного Совету или лично доктору», – дополнила я фразу, вспомнив, как долго спорили синеглазый и лайор на незнакомом языке, перед тем как я очутилась в медотсеке.

– И как я пойму, что он мне что-то недоговорил, если не знаю всей правды? – задала резонный вопрос я.

Доктор замер, внимательно всматриваясь в меня, но ничего не ответил, лишь продолжил тщательно изучать свои приборы и данные полученные от них. «Эх, темните вы что-то, товарищ врач, умалчиваете».

Решив, что правды не добьюсь, впилась взглядом в экран, на котором теперь отражались какие-то незнакомые мне символы. «Эх, понимать бы еще, что они значат!». Проблеск озарения мелькнул, когда увидела картинку с парными разноцветными полосочками и крестиками. Что-то очень знакомое, но что вспомнить я пока не могла. Рядом с ней мелькнула вторая такая же картинка, и доктор застыл, сравнивая.