Странный все-таки у людей мозг. Передо мной непонятное существо, лишь внешне похожее на человека, а он усиленно фиксирует его действия, жесты, поведение и загоняет в уже привычные шаблонные рамки…

– Ничего… Мне просто любопытно, кто ты такая и зачем ты понадобилась лайору, – сказал, сделав глоток из прозрачного стакана. Бордовая жидкость, скользнула по нему, оставляя вязкие капли на стенках. Кровь, так бы выглядела моя кровь, налитая в стакан…

– Не знаю, хотелось бы знать, но не знаю, – ответила, отводя взгляд от испугавшего меня зрелища и утыкаясь глазами в свой стакан с плескающейся оранжевой жидкостью, похожей на апельсиновый сок.

– Кто ты такая? – спросил, видно поняв, что я не особо горю вести с ним задушевные беседы.

– Я Кэт, а ты? – решив, что играть в партизан сейчас не время, ответила я.

– Кесериец.

– Ну и имечко. Это тебя так мама назвала? – допытывалась я, вспоминая, что во всем и всегда лучшая защита нападение, а дезориентация противника половина успеха.

– Мама назвала меня Акдрейс, – просветил он меня.

– Ооо, у тебя и мама есть? – прониклась дерзким любопытством я, – А я уж думала вы все из пробирки, – его лицо возмущенно вспыхнуло, окрасившись в темно-зелёный цвет.

«У него, что кровь зеленая?» – искрой мелькнула догадка в голове, требуя своего немедленного подтверждения. Нет, я, конечно, читала когда-то про лягушек и биливердин (даже слово выучила), но встретить такое у человека…

«Он не человек», – услужливо напомнил, притихший было Нейр.

«Ты где пропадал?» – поинтересовалась я, радуясь этой неожиданной поддержке.

«В Сети» – привычно ответил гри’ят. Неудивительно с тех пор, как я заикнулась об аукционе, он тусился там постоянно, в надежде отыскать вожделенное зернышко гри.

Долго пообщаться нам не дали, весь преисполненный праведного негодования кесериец, придя к выводу, что мое последнее замечание было риторическим и в ответе не нуждается, продолжил допрос:

– Я спрашивал про расу. К какой расе ты относишься?

– К людям, я людь, – бесстрашно молола чушь я, – а ты, судя по всему, нелюдь. У тебя же зеленая кровь? – решила поставить точку, в интересующем меня вопросе.

– Откуда ты…, – он не договорил, запнулся на полуслове, поняв, что я его специально провоцирую.

«Умен», – поставила себе галочку я, но игру продолжила, помня о намерении ошеломить и вывести на чистую воду.

– Знаю, что у тебя зеленая кровь? Это же очевидно, ты позеленел, – пожала плечами от его непонятливости, делая глоток предложенного напитка. А и впрямь сок – сладковатый, с легкой освежающей кислинкой, что-то наподобие смеси манго и апельсина.

– Я не…, – он сделал глоток, не давая сорваться с уст словам. Миг, доля секунды, и весь мой успех в ошарашивании этого инопланетянина смыло душем ледяного спокойствия. Собранный, готовый отразить любые нападки, он стоял передо мной с таким видом, что я сразу поняла: шутки кончились и если я не хочу, чтобы было страшно и больно, лучше перестать придуриваться.

– Я спрошу еще только один раз: как называется твоя раса? Но прежде, чем ответить учти, твой самец уже давно все поведал, и проверить твои слова не составит труда.

«Что ж ты не потрудился у него узнать», – фыркнула я про себя, понимая, что синеглазый возможно блефует.

– Человек, я – человек, – буркнула оторопело с секундным замешательством, откинув предварительно такие варианты, как землянин или землянка, европеец или европейка…Тьфу ты, сама запуталась. Все-таки людь, точнее отражает суть. И нелюдь… особенно этот, зыркающий на меня сейчас своими безмятежными бирюзовыми, как спокойный океан, глазами. А ведь секунду назад они были аквамариновыми, усиливая сходство с бездонным океаном и его неизведанными глубинами.

– Акдре…, – начала обращение и запнулась, не сумев сразу слёту выговорить заковыристое имя, звучавшее для меня, как всплеск прибрежной волны.

– Акдрейс Феиде, – терпеливо поправил он, выжидающе подняв бровь.

– Акдрейс, я действительно не знаю, зачем понадобилась вашим ученым, – решила я быть откровенной, – всю свою недолгую жизнь я была вполне обычной и простой девчонкой, росла, училась, ездила в пару стран и все. Ничего необычного. Потом заболела. Наши врачи так и не смогли понять, что это за болезнь. Меня пытались лечить, но ничего не помогало, и я вроде как умерла. По моим ощущениям это было дней 7-10 назад, как течет жизнь в вашем мире и сколько времени я провела, не осознавая себя, ‑ не знаю. Знаю только, что единственное чего я хочу, это вернуться домой к родителям и семье.

– Ты знаешь, где твой дом? – закономерно поинтересовался мужчина.

– Нет, мы только начали осваивать космос, – расстроенно покачала головой, – но даже, если бы и знала, не думаю, что это помогло бы. У вас наверняка другие звезды… Фиолетовенькие знают.

– Ваши похитители мертвы. ИскИн их корабля может и имеет такие сведения, но он зашифрован.

– Тогда надеяться больше не на что, – грустно выдохнула я, чувствуя, как что-то умирает в моей душе, – И наш разговор не имеет смысла. Вы…, – замолчала, не зная, что сказать. Мысли перескочили на то, что я непроизвольно начала говорить «вы», а ведь панибратское «ты» к ровеснику для меня привычней. Но предположение, что мой сверстник капитан космического корабля и скорее всего ни одного, вызывало внутреннее уважение к существу, достигшему таких успехов и смотрящему на меня сейчас поверх стакана без какой-либо презрительности и снисхождения.

– Кэт, вам не надоела роль жертвы и затравленной зверюшки? – неожиданный вопрос выбил почву из-под ног: кем-кем, а жертвой я себя не ощущала, мне я виделась победителем сумевшим обвести вокруг пальца коварных инопланетян. Хотя, если вспомнить, как я это делала… вывод, что я вела себя с позиции загнанной в угол крысы придет сам собой.

Стало грустно. Особенно, когда вспомнила Сережку с его «Ты должна это прочесть» и сунутым под нос учебником виктимологии… Кто же тогда мог подумать, что он мне понадобится? Мне, росшей в окружении грозной команды защитников. Даже Инга не раз выступала в этой роли, что уж говорить про братьев и отца. Ущербный ребенок в здоровой и любящей семье…

– Надоело, – выдернув себя из череды бессмысленных сожалений, после продолжительной паузы ответила я, – но, не зная ваших реалий, я вряд ли смогу это изменить.

– Я могу вам в этом помочь, – ответил он, и я подняла брови, показывая свой ничем неприкрытый интерес, – в нашем мире есть понятие «ильми», оно имеет много значений, но нужное для вас сводится к тому, что на ильми никто не может претендовать.

Он что-то утаивал. Даже без короткого экскурса в словарь я это понимала, а когда вместо дословного перевода он выдал мне «вечная спутница», затихла задумавшись. Акдрейс, словно считав мои мысли продолжил:

– Ильми это не очень обязывающее звание, – начал он, но увидев мою скептическую улыбку, продолжил, – Нет, я не стану отрицать, что ильми часто выступают в роли любовниц, матерей детей рода и многое другое. Вам я этого не предлагаю. У меня есть альми и она меня полностью устраивает. Давая, вам статус своей ильми, я не буду требовать от вас повышенного внимания.

Он так тщательно подбирал слова, боясь сказать что-то лишнее, что вызывал еще больше беспокойства. Тем не менее, спокойный зеленый цвет, сопровождающий его слова в моем восприятии, говорил о том, что они искренни.

– Зачем вам это? – я не могла не спросить, слишком часто цели кого бы то ни было были отличны от моих предположений, и довериться, не вызнав их, было бы глупо.

– Скажем так, я хочу вас перехватить у лайора, – его взгляд следил за мной с интересом коллекционера, заинтересованного новым экспонатом своей коллекции.

– Моя роль?

– Слушаться меня, в присутствии других вести себя так, как будто у нас близкие отношения, – видно мой пронзительный взгляд сумел передать все, что я думаю по этому поводу, потому что он, усмехнувшись, продолжил, – это нужно для вашей защиты, ну и мне это добавит почтения.