Лэйду захотелось щелкнуть пальцами, но ничего такого он делать не стал. Этот жест выглядит красиво лишь на сцене, когда пальцами щелкает записной сыщик из Скотленд-Ярда за минуту до того, как надеть на негодяя наручники. В его собственном исполнении это выглядело бы глупо.

— Те четверо! — он ощутил огонь в венах, известный всем охотничьим псам, — Девушка, которая едва не обезглавила себя оконным стеклом, мисс Киннэрд, секретарша, еще водитель локомобиля, потом еще тот тип с печатной машинкой и…

— И пьянчужка, хлебнувший кислоты. Да, все эти четыре случая произошли один за другим на прошлой неделе. Вскоре после того, как нам стало известно о кончине мистера Олдриджа. Поэтому, конечно, впечатление они оказали крайне удручающее, я даже…

— Кто-нибудь из них погиб?

Судя по тому, как дернулась рука Лейтона, начальник кадровой службы едва не осенил себя крестным знамением.

— Бог с вами! Все четверо все живы. По крайней мере, были живы к тому моменту, как начался наш несчастный ужин.

Не след, подумал Лэйд, пытаясь унять раздражение. Это лишь сквозняк, дразнящий мое слабое угасающее обоняние. Четыре несчастных случая подряд — это, конечно, нечто такое, что великий француз, мсье Бертран[14], назвал бы «absurdité absolue»[15], и был бы всецело прав. Однако…

Как сказал другой великий авторитет, знаток всех известных наук, чья книга всегда лежала на письменном столе в кабинете Лэйда, если вы открыли одну за другой несколько банок сардин и все они оказались несвежими, бессмысленно подозревать всех сардин Атлантического моря в сговоре, куда полезнее нанести визит вашему поставщику консервов.

Думай, Лэйд. Думай. Заставь свой старый котелок варить. Минутой раньше ты ощутил пробуждение охотничьего инстинкта, но даже не знаешь, чем это вызвано. Как знать, может ты только что прошел мимо знака? Того самого, который с упорством, достойным лучшего применения, ищешь внутри столов и арифмометров?..

Лэйд одним резким ударом кулака снес со стены изящный газовый рожок. Хрустнуло стекло, по лишенной обоев стене вниз побежали тонкие осколки, изящная ажурная филигрань из начищенной меди превратилась в бесформенное месиво. Неплохой удар. Совершенно бессмысленный с точки зрения поиска тайных знаков, но давший какой-никакой выход его раздражению.

— Эти люди, — пробормотал он, сметая с рукава стеклянные осколки, — Те четверо, что пострадали на прошлой неделе. Вы хорошо знали их?

Лейтон поджал губы, отчего по его припудренному лицу прошла тень мимолетной улыбки.

— Безусловно. Я знаю всех своих работников без исключения. Возможно, зачастую даже лучше, чем их знают собственные матери. Это и есть моя работа и, смею заверить, мистер Крамби не зря платит мне жалованье. Мистер Фринч, мисс Киннэрд, мистер Макгоэн, мистер Роуз. Вы же их имели в виду?

— Да. Что вы можете о них сказать?

Лейтон пожал плечами.

— Ровным счетом ничего, сэр. По крайней мере, никто из них особо не привлекал мое внимание до того, как… как с ними случились эти несчастья.

— Они работали вместе? Может, в одном отделе, одном кабинете или…

— Секретарь директора, водитель локомобиля, мастер по ремонту и старший делопроизводитель? — Лейтон фыркнул, не сдержавшись, — Они работали на разных этажах и сомневаюсь, чтобы их пути пересекались за рабочий день хотя бы единожды.

— Они были знакомы друг с другом? Водили дружбу, быть может?

Лейтон покачал головой.

— Едва ли. Разный возраст, разные профессии, разные устремления. По крайней мере, я не замечал, чтобы между ними имелась связь. По крайней мере, не припомню, чтобы мне приходилось видеть кого-нибудь из них вместе во время работы.

Лэйд ударил кулаком по застекленной раме с каким-то неказистым натюрмортом из фруктовых груд, колбасных ломтей и сдобных булок. Может, Франсиско Гойя? Сэнди сказала бы наверняка. Неважно. Сливы на холсте пожухли так, что не сбыть и за два пенса, а хлеб явно заветрился и, к тому же, неважно пропечен. Человек, не замечающий этого, не заслуживает быть ни бакалейщиком, ни художником. В любом случае, картина скверная и наверняка не подлинник.

— Хорошо… — пробормотал он, — Значит, не связаны. Значит, что-то другое… Кто-то из них проявлял подозрительные признаки во время работы? Использовал какие-то амулеты, обереги, религиозную утварь или…

— Исключено, — Лейтон по-учительски строго покачал головой, — За любой такой поступок им пришлось бы оставить службу без выходного пособия. Мы здесь не терпим ни суеверий, ни оккультизма, ни прочих фокусов, мистер Крамби дал на этот счет самые ясные указания.

— И родственниками они друг другу тоже не приходились?

— Разумеется, нет. Мы избегаем принимать на службу родственников. Это скверно воздействует на рабочие отношения в коллективе.

Пусто. Лэйд поймал себя на том, что сокрушая очередной предмет обстановки, больше выплескивает ярость, чем руководствуется поиском сокрытых знаков. Может, это не было достойно видного демонолога, но это приносило облегчение.

Почему он решил, что между первыми жертвами должна быть связь? Почему он вообще вознамерился считать их жертвами? Если бы ярость демона в самом деле была направлена против них, ему достаточно было подождать неделю, чтоб утянуть их вместе с прочими двумя сотнями душ в свое царство и тут уже поквитаться с ними за все обиды.

Эти четверо в самом деле были сектантами, членами какой-то тайной ложи? Водитель, секретарша, делопроизводитель и мастер? Нелепо. С тем же успехом можно проверять связь «Биржевой компании Крамби» с торговлей специями, что велась тут сто лет назад, или искать канувшие втуне запонки мистера Олдриджа.

— Вы сказали… — сокрушив два стула подряд, Лэйд вынужден был взять небольшую передышку, чтобы восстановить дыхание, — Вы, кажется, назвали одного из них пьянчужкой.

Лейтон скорбно опустил глаза, как полагается хорошо воспитанному джентльмену.

— Совершенно верно. Мистера Роуза, делопроизводителя. Боюсь, он в самом деле иногда был непрочь запрокинуть за воротник и предавался этому хобби чаще, чем это считается терпимым. Он никогда не делал этого на работе, иначе, конечно, я мгновенно избавился бы от него. Достаточно и того, что, мучимый винными чарами, он частенько совершал ошибки в ведении дел и на одном только этом израсходовал уйму казенной бумаги… Между прочим, я думаю, именно поэтому он и приложился к бутылке с кислотой, найденной им в Конторе — принял ее за алкоголь.

— А другие? Они тоже чем-то злоупотребляли? Алкоголь или, может…

— Нет. Исключено. Мисс Киннэрд и мистер Макгоун и капли в рот не брали, а мистер Фринч, водитель, к тому же состоял в обществе трезвости. Что, впрочем, не мешало ему почем зря гонять служебный локомобиль в личных целях и спускать половину выделяемых на него средств.

— Что на счет мисс Киннэрд? — наугад спросил Лэйд, — Я слышал, она… Скажем так, уделяла своей красоте немного больше времени, чем служебным обязанностям. У нее в самом деле была такая проблема?

Лейтон метнул в его сторону неприязненный взгляд, даже не пытавшись сокрыть его напускным изумлением.

— Мисс Киннэрд была персональным секретарем мистера Крамби, он самолично ее нанял и, видимо, находил ее рабочие качества вполне удовлетворительными. Не уверен, что имею право обсуждать его мнение по этой части.

— А этот, четвертый… — Лэйд вяло махнул рукой, — Макгоэн, мастер. Тоже имел привычку прихорашиваться весь день напролет?

— Нет, — сдержанно ответил Лейтон, не подав виду, что понял шутку, — Но, справедливости ради, лучше бы он посвящал больше времени этому, чем своей непосредственной работе. Если я и держал мистера Макгоэна на службе, то только из уважения к его почтенному возрасту. Он, видите ли, неважно разбирался в современной технике и уничтожил за время своей службы два насоса, четыре пишущих машинки и уйму прочего оборудования. Я бы с удовольствием спровадил его на пенсию!

Такото кау[16], Чабб. Твое чутье, точно сонная муха, в силах лишь бесцельно кружить по комнате, повинуясь невесть каким ароматам, но оно не способно вывести тебя на след. Ты запутался и смущен. Твои органы чувств работают с перебоями, затмевая друг друга.