— Ответьте мне на один вопрр-р-ррос, мистерр-рр Лайвстоун, — Коу тяжело повернулся к Лэйду заскрежетавшим корпусом, — Если мистерр-р-р Олдридж нар-ррочно собр-рал вас здесь, чтобы похор-рронить вместе со своей прр-роклятой контор-рой, отчего, чер-р-рт поберр-рри, вы все еще живы? Почему не сдохли, как все прочие? Не пр-р-ревратились в чудовищ, как дрр-ругие? Почему все еще существуете?

Лэйд устало потер лоб.

— Честно говоря, именно на этот вопрос я и пытался ответить, начиная свой рассказ. Сами видите, какой длинной и запутанной вышла история. Дело в том… Шляпник, без сомнения, был хитрым малым. Достаточно хитрым, чтобы скормить всех своих обидчиков, включая меня и Крамби, демону. Но он не подумал, что с нами станется дальше. То ли упустил эту деталь, то ли понадеялся, что демон окажется не таким принципиальным в вопросах коммерции…

— Не понимаю, — отчеканил Коу, сверля его глазами, — Объясните.

— Всё просто, — Лэйл обезоруживающе улыбнулся, — Вопрос власти, только и всего. Но знаем ли мы, что это такое? Власть означает всякую возможность навязать свою волю другому в рамках социальных отношений вопреки сопротивлению и независимо от того, на чем эта возможность зиждется. Кажется, так? Не смотрите на меня так удивленно, Крамби, я читаю не только субботний выпуск «Серебряного Рупора» и дешевую беллетристику, которую нахожу по всем углам стараниями мисс Прайс… Так сказал, если не ошибаюсь, Максимилиан Вебер[2]. И хоть я, как полагается всякому честному британцу, презираю немцев и их науки, не могу не заметить, до чего это точное, емкое и верное определение.

— Не вижу, каким обр-р-ррразом…

Перебить Коу было не проще, чем перебить гул работающего на полных оборотах бульдозера, но Лэйду каким-то образом это удалось.

— Каким образом это относится к нашей ситуации? О, очень запросто. Только оторванным от жизни социалистам вроде Кейра Харди или Томаса Берта позволительно болтать, будто Господь сотворил всех людей равными, — пояснил Лэйд, — Господа в хороших костюмах давно опровергли это. Людям никогда не сделаться равными по своему положению. Нигде это не видно столь отчетливо, как в большой компании. Даже если служащих приглашают за один стол с начальством, даже если они едят из одинаковых тарелок, это не делает их равными друг другу. И даже сейчас, когда мы трое сидим за одним столом, это совсем не значит, что мы находимся в одном положении. Напомню вам, демон вынужден играть по предложенным нами правилам, хоть и способен талантливо их интерпретировать и обходить. Как и любой собственник, он может распоряжаться лишь тем имуществом, которое ему принадлежит. Которое значится в его собственности и в собственности компании.

— Здание, — тяжело и глухо обронил Коу, — Вот почему он смог его вырр-ррвать…

— Да, — согласился Лэйд, — Именно потому мои часы показывали полночь в каждом кабинете, который я посетил. Это здание уже принадлежало демону, было его частью. Как и все прочее, что было приобретено на деньги «Биржевой компании» или числилось на ее балансе. Мебель, начавшая превращаться во всякие непристойности? Она принадлежала компании. Провизия, закупленная для торжественного ужина, стремительно ставшая гнить? Ее купили за деньги компании. Картины, арифмометры, обои, ковры, телефонные аппараты, лестницы, зеркала… Всё, что принадлежит компании, принадлежит и демону. Находится в полной его власти. Смущены? Не понимаете? Не стану скрывать, эта деталь и мне спутала все карты. Я пытался понять, каким образом демон установил свою власть над столькими вещами сразу, тщетно искал тайные знаки и следы старых ритуалов, не подозревая, что никаких ритуалов не было. Ни черных свечей, ни жертвоприношений, ни девственной крови. Был лишь один ритуал — оглашение завещания. Его было достаточно демону, чтобы вступить во власть. Принять свою новую собственность.

Коу тяжело закрутил головой. Словно пытался разглядеть какую-то сущность в увешанном жуткими украшениями комнате. В его рыке Лэйду послышалась нерешительность.

— Но это не объясняет, почему…

— Нет, — мягко, но уверенно возразил Лэйд, — Вполне объясняет. Все внутри компании принадлежит компании. Вы не задумывались, отчего? Локомобили, здания, провизия, мебель… Арифмометры, картины на стенах, ковры, телефонные аппараты. Все, вплоть до писчей бумаги, чернил в чернильницах и стекол в окнах. По той простой причине, что компания приобрела все эти вещи. Заплатила за них из своего кармана. Включила в свое поле невидимого притяжения. Но почему вы считаете, что это правило не распространяется на людей?

[1] Дизажио — величина скидки от номинальной стоимости.

[2] Макс Вебер (1864–1920) — немецкий экономист, политолог и философ.

Во внутренностях Коу недоуменно зажужжала какая-то шестерня. Чтобы унять этот звук, Коу треснул себя лапой в бронированную грудь. Даже половины вложенной в этот удар силы хватило бы, чтоб убить на месте взрослого быка, но сам он даже не пошатнулся на своих ногах-колоннах.

— Не знаю, что за черр-рртовщину вы несете, но…

— Вы — собственность компании, Коу, — Лэйд произнес это тихо, не отводя взгляда от устремленного в его сторону ствола, — Хочется вам этого или нет. Компания платит вам деньги и распоряжается вами. Это значит, она вами владеет, как владеет всем прочим — мебелью, обстановкой, коврами… Это может звучать не очень приятно для вашего самолюбия, но демон, увы, считает именно так. А он расценивает собственность компании как свою, если вы помните. Вы в его власти.

Раскаленный выдох Коу едва не заставил Лэйда отпрянуть. Жара в его дыхании было столько, что казалось странным, остатки его человеческих тканей не стекают ручейками плоти на пол.

— А вы? — прогудел он, шипя и клокоча от этого сдерживаемого внутри жара, медленно сплавляющего его внутренности со сталью, — Вы не его собственность? Вы и Крр-ррамби?

Лэйд вздохнул.

— Мы, как ни странно, проходим по другой категории. Именно этого и не учел Олдридж, обставляя свой дьявольский план. Мистер Крамби — не собственность компании, напротив, он ее собственник. Один из. Миноритарный совладелец.

— Компаньон демона, — с горечью произнес Крамби, — Младший компаньон без права голоса.

— Подумайте об этом с хорошей стороны, — посоветовал ему Лэйд, — Та малая кроха в уставном капитале, которая казалась вам вопиюще несправедливой, шесть сотых процента, спасла вам жизнь. Понимаю, быть партнером демона не очень-то приятно, но пока вы остаетесь им, демон не в силах ничего с вами поделать.

— А вы? — жадно спросил Коу, — Вы не компаньон и не пар-рр-ртнерр! Компания платила вам деньги!

— Платила, — подтвердил Лэйд с улыбкой, — Вот только с оговоркой. Мне было заплачено пятьдесят фунтов, но не как работнику, а как независимому специалисту. Кроме того, я до сих пор не обналичил чек. Вот что ставит нас двоих в особое положение, делает исключением из правила. Мы точно стальной хлам, жадно проглоченный акулой. Она не в силах нас переварить, но и мы не можем покинуть ее желудка. Демон не может навредить нам — напрямую. Может сделать нашу жизнь невыносимой, может отравить и изувечить весь мир, но ни уничтожить нас, ни извратить по своему подобию он не может. Это не в его компетенции. А он из тех, кто чтит правила.

Коу застонал. Его стон походил на рев медного быка, внутри которого бьется в конвульсиях заживо сжигаемое тело, и, одновременно, на паровозный гудок. Ненависть струилась из него обжигающими струйками пара. Многочисленные стволы со скрежетом вращались, точно выискивая цель, казенники хлопали пустыми ртами.

— Письмо, — вдруг произнес он пугающе отчетливым голосом, — Вот что имел в виду Р-р-ррозенбер-р-ррг!

— Да, — легко согласился Лэйд, — Мистер Розенберг исходил из того, что наше с мистером Крамби существование внутри демона причиняет тому серьезные страдания. Мечтая нас уничтожить, он в то же время бессилен это сделать. Весьма неприятно, не так ли? Вот он и решил, что если кто-то из обреченных членов оперативного совета сможет покончить с нами, выполнив за демона его работу, тот в благодарность может даровать убийцам спасение. Или, чем черт не шутит даже повышение.