— Невероятно, — с чувством произнес Крамби, — Немыслимо.

— Но было у его глаз и неприятное свойство… — Лэйд кашлянул, — Каждую ночь они выбирались на длинных паучьих лапах из его глазниц и отправлялись на охоту. Им хотелось есть, этим демоническим глазам, а насытить их могла только сладкая кровь и теплое мясо. Как вы думаете, где они находили себе пропитание?

— Вы… О Господи!

— Да. Они отщипывали крохи от своего хозяина. А тот, хоть и ощущал ужасную боль, боялся им помешать — он слишком хорошо помнил, что такое быть погруженным в вечную тьму. Так они и сосуществовали. Днем глаза демонстрировали ему красоту мира, а по ночам взимали за это плату, отщипывали по кусочку от его тела. С каждым днем несчастный бледнел и слабел. Не потому, что открывал для себя новые краски мира, а потому, что лишался очередной унции плоти. Я видел его тело, когда все закончилось. Он выглядел так, словно поучаствовал на пирушке среди акул, а весил, должно быть, фунтов шестьдесят[2].

— Как все… закончилось? — осторожно уточнил Крамби.

Лэйд кивнул.

— Он повесился. Не мог более смотреть на мир глазами чудовища. Так что, как видите, любой договор с демоном таит в себе массу нюансов. И даже самые безрассудные и отчаянные кроссарианцы редко рискуют вверять себя милости тех богов, которым поклоняются. Слишком хорошо знают, что за этим может последовать.

Крамби кивнул сам себе.

— Третья.

— Простите?

— Третья плохая новость, которую вы собирались мне сообщить?

— Ах, это… — Лэйд потер затылок, — В сущности, эта новость являет собой производную от первых двух. Видите ли, фокус с похищенным домом даже сложнее, чем может показаться на первый взгляд.

— Вот как?

— У демонов довольно специфические взаимоотношения с миром материального, — пояснил Лэйд, — Они чертовски сильны, когда выбираются в наш мир, на охоту, экскурсию или кутёж, но далеко не всемогущи. Утащить с собой в океан нематериального даже кусок угля из камина уже представляет для них серьезную сложность. Для них это ведь в некотором смысле вещь из антимира, пространства, которое чуждо их природе. Их власть в полной мере распространяется лишь на то, что им принадлежит, и это накладывает на их возможности серьезные ограничения.

— Что это значит? — тут же спросил Крамби.

Лэйду оставалось только вздохнуть.

— Вопрос власти непрост даже на самом низменном уровне человеческих взаимоотношений. Иначе господа со Стрэнд[3] не изводили бы каждый год тонны пишущих перьев. Что уж говорить о демонах? Демон легко может умыкнуть какого-нибудь адепта, который посвятил свою жизнь служению ему — в его представлении этот человек стал его собственностью, причем добровольно. Может унести с собой какой-нибудь гримуар или талмуд, если тот прошел ритуал и имеет на себе соответствующие знаки. Однажды я собственными глазами видел, как в ничто унеслась половина концертного рояля — какой-то шкодник-мальчишка вырезал на ней перочинным ножиком символ, которого ему знать не полагалось, но где-то случайно увиденный. Но чтобы трехэтажный дом?.. Такого я и вообразить не мог. Грандиозный, немыслимый масштаб.

Крамби медленно опустился в кресло напротив Лэйда.

— Хотите сказать… Кто-то отдал во власть чертового демона здание моей компании? Но… как?

— Есть разные… методы, — неохотно произнес Лэйд, — Но все они весьма сложны, кроме того, не относятся к категории тех, что можно провернуть тайно в здании, в котором работа не затихает даже ночью. Я… Я могу только предполагать, как это может выглядеть. Рисунки высохшей кровью в укромных местах. Пятна чего-то, напоминающего серый сургуч. Птичьи кости, сплетенные в хитрой формы кольца. Царапины определенной формы. Может, глиняные фигурки странных очертаний. В любом случае кто-то должен был проделать до черта работы, чтобы демон в один прекрасный момент мог нарушить наш ужин таким образом. Я уже обошел вашу Контору дважды — до ужина и после, но, к сожалению, не обнаружил ни одного такого признака. Вообще ни черта не обнаружил, если начистоту. Приходится признать, что поверхностный осмотр здесь бессилен. Возможно, ритуал был сложнее, чем я предполагаю. Или древнее. Или…

Крамби несколько раз возбужденно хлопнул ладонью по столу.

— Вот почему вы хотели получить информацию об этом доме!

Лэйд вынужден был кивнуть.

— Совершенно верно. Раз мне не удалось пока найти никаких подозрительных следов в его настоящем, возможно, они сокрыты в его прошлом. Как бы то ни было, мне надо знать все о его предыдущих владельцах и… всём, что в нем когда бы то ни было происходило. Какие-нибудь странные события, зловещие происшествия, необъяснимые случаи — все в таком роде. Может, это объяснит его тесную связь с мистером демоном. Нельзя исключать, что корни зла, угнездившегося здесь, не имеют никакого отношения к вашей компании и проросли в фундаменте еще в те времена, когда мистер Олдридж был безусым школяром, продававшим не фьючерсы, а птичьи перья и марки своим одноклассникам.

Взгляд Крамби, сделавшийся тяжелым, не понравился Лэйду. В этом взгляде, медленно блуждавшем по столу, чудилось что-то недоброе, сгущающееся, как это иногда бывает с воздухом в тропических широтах в преддверии грозы.

— Есть ведь еще один вариант, не так ли? — глухо спросил он, не отрывая взгляда от стола, — Еще один вариант того, как демону удалось завладеть моим зданием так легко и незаметно для нас. Стащить, будто пирожное с уличного лотка. И я надеюсь, мистер Лайвстоун, вы не высказали его вслух только потому, что решили пощадить мои чувства, а не потому, что считаете меня круглым дураком.

Рэвэра, подумал Лэйд. Дьявол. Наверно, я слишком размяк, годами имея дело с досужими обывателями, доморощенными мистиками и дамами с болезненным воображением. Крамби — делец и ум у него, как полагается успешному дельцу, быстрый и цепкий. Не стоило этого забывать.

— Что вы имеете в виду? — сухо спросил он.

— Перестаньте. Я ни черта не смыслю в ваших делах, но, когда речь заходит о власти, собственности и договорах, тут я немного разбираюсь. Демону было бы не в пример легче провернуть этот фокус, если бы ему помогали… изнутри, не так ли? Если бы какой-то тайный союзник внутри компании отворил ему черный ход, как предатель в осажденном гарнизоне отпирает ворота затаившемуся за стенами врагу.

Лэйд раздраженно шевельнул плечом. Гальванические лампы под потолком сделались столь тусклы, что ему сложно было разглядеть черты лица Крамби, хоть их и разделяло всего несколько футов, одни только не моргающие глаза.

— Этого тоже нельзя отрицать, — вынужден был признать он, — Демон мог заручиться помощью человека в этом деле. Возможно, кто-то из ваших служащих, будучи введен в обман или испытывая к вам неприятие, мог бы помочь ему каким-то образом. Но у вас в введении двести душ, как вам известно. Вообразите, какая здесь воцарилась бы паника, если бы я прилюдно сказал, что у демона есть союзники среди людей. Да через полчаса здесь воцарился бы настоящий Содом — с судами Линча в каждом кабинете и инквизиторским заседанием в каждом коридоре!

— Вы могли бы поделиться своими подозрениями с мистером Коу и мистером Лейтоном.

— Благодарю покорно. Даже если им вздумается допросить всех служащих с пристрастием, это займет чертовски много времени и, кроме того, неизбежно породит панику и слухи. Поверьте, я не потому сохранил молчание на оперативном совете, что хотел навредить вам, а…

Крамби перебил его. В Новом Бангоре нашлось бы не так много людей, способных перебить Лэйда Лайвстоуна, но Крамби сделал это необычайно легко.

— А потому, что пришли к тому же выводу, что и я. Кто-то из тех людей, которые еще недавно находились в этой комнате, вступил в сговор с демоном, чтоб уничтожить меня и мою компанию. И я хочу знать, кто это.

***

Лэйд мрачно покрутил стоящую на столе перед ним бутылку вина. Розенберг был прав, мадера испортилась. Для того, чтобы понять это, не требовалось быть тонким ценителем вин. У хорошей мадеры цвет меда, сквозь который смотришь на закатное солнце. Эта же походила на бурую болотную жижу. Филлоксера или нет, но эта дрянь погубила двадцать четыре унции отличного напитка, который мог бы скрасить тот неприятный вкус, который образовался во рту у Лэйда от лжи, которую ему только предстояло произнести.