– В сахарном желе, – подтвердил шеф.
– А напоследок я скажууууууу… – трубадур перешёл на следующую композицию в своём плейлисте, – прощай, любить не обязуйсяяяяяя…
– Вот он! – воскликнула заметно раскрепостившаяся Зинаида Михайловна, подставляя свою чарку под щедро льющееся вино и прихватывая бёдрышко павлина. – Эх, погоди! – Встряхнула она плечами. – Погодь, прошу! Начни сначала! Вот этот вот романс – любимый у моих финансов!
Но гитарист вдруг поперхнулся и сделал неловкое движение кистью, так что получился «бряк», а после «треньк», а после – ээээ, как это ни грустно, – «шмяк», и так затих, упершись головою в пол.
– Кхе-кхе, всё это древнеримский рацион, – обратился к дамам Эксперт по трём «Э», указывая на поляну с яствами, – и здесь уже проблемы с третьим «Э»: согласно Этикету, для него излишни вилки и ножи, достаточно двух рук. Но, кроме разве что верблюжьей пятки и соловьиного паштета, – здесь хорошо иметь иглу ехидны.
– Да ладно, – возразила Госпожа, – иглой ехидны напугали холодец. Игла ехидны – это пика для сердец. И знаю я одну ехидну…
– «Сердца» – на букву «С», на «Е» ехидна – нет, в них я не эксперт, – заявил Эксперт по трём «Э» и тихонько положил себе в рот кусочек павлина с трюфелем.
– Ну что? Где музыка? – воскликнула Зинаида Михайловна.
Тут кардиолог к трубадуру подскочил и пульс пощупал, посмотрел зрачки…
– Хм, – сказал он. – Эх-хе-хе…
Затылок почесал, и кашлянул, и крякнул… помолчал… затем сказал (хотя и несколько несмело):
– Попробуйте, друзья, попеть вы «а капелло», надеюсь, что получится у вас…
И вот в тот момент, когда Госпожа, Любаня, Зинаида Михайловна и лайф-тренер дружно завели «Ямщик, не гони лошадей», один из смуглых юношей, нет, двое смуглых юношей подошли к стойкам, отделяющим круг лежаков от остального пространства, развязали шторы, что потяжелее, и распустили их над шторами, что полегче, и таким образом закрыли занавес!
– Э! – так и вырвалось у меня, но это уже проблема четвёртого «Э» в его чистом понятийном ядре, а по этой проблеме, к сожалению, эксперт отсутствовал, так как был приглашён на симпозиум в Калифорнию, но не спеши огорчаться, мой друг: кубки, из которых наши героини пригубили неоднократно, оказались настолько глубоки, что их содержимое хорошенько промыло нашему квартету голосовые связки, и чтобы услышать всё происходящее за кулисами, не нужно напрягать ни слух, ни фантазию, поэтому не переключайся: романс уже подошёл к третьему куплету, а именно к фразе «боль незакрывшихся ран останется вечно со мной», и здесь Зинаида Михайловна обратилась к Любане:
– Хоть совершенство ты, – сказала она, – а мажешь «соль»!
– Всё соль вы ищете! – отмахнулась Любаня, хотя и попыталась при этом откашляться.
Зинаида Михайловна, конечно, придралась к ней на пустом месте – она смазала не «соль», а «ре бемоль», да и не смазала вовсе, а так, дрогнула голосом на обертоне.
– Всё ищете вы соль, – повторила Любаня, – и не нахóдите, тогда как соль и эти… как их… все приправы, что перечислили в начале Обужи́на, – метафора всех наших совершенств! Ужель не догоняете?
– Но коль, – не унималась Зинаида Михайловна, – считаешь ты себя собраньем совершенств, то курсы эти на фига тогда? И что же, члены ЖЗЛ, неужто хренью вы страдаете?
Но Любаня парировала:
– Хоть совершенство я, а стану совершеннее ещё! Усовершенствую свои я совершенства, чтобы счастливой быть на зависть всем!
Короче, между Любаней и Зинаидой Михайловной развернулся философический диалог с филологическим уклоном, который, ввиду наличия у обеих по кубку, вёлся на специфическом наречии из разряда «чем дальше в лес, того и тапки», так что неискушённый слушатель рискует утерять глубину смыслов, увлекшись внешними логическими схемами. Сдаётся мне, мой друг, что этой словесной баталии для пущего её понимания требуется подстрочный, вернее, синхронный перевод, что я сейчас и сделаю.
Итак, ещё раз: Зинаида Михайловна на фразе «боль незакрывшихся ран останется вечно со мной» обратилась к Любане со следующим вопросом (опустим здесь и соль, и ре бемоль):
– Хотя, Любаня, ты и обладаешь всей совокупностью качеств, достигших своих вершин, то есть качествами совершенными, а следовательно, остановившимися в своём развитии, ибо «совершенство» как целокупность высших качеств есть константа неизменяемая, и перфектность совершенства, его законченность и завершённость мы яснее увидим, когда существительное «совершенство» обратим в глагольную форму «совершить», отчего становится нагляднее и нелепость фразы «совершенствовать совершенство», как если бы мы произнесли «потерять потерянное» или, что ещё абсурднее, «выпить выпитое». В связи со всем вышеизложенным есть ли, Любаня, какой-либо смысл в посещении тобою подобных тренингов? Не есть ли это блажь?
– Взвешивая pro и contra, – отвечала Любаня, – можно сказать, что в курсах больше «pro», нежели «contra», ибо «non progredi est regredi» – «не идти вперёд значит идти назад». Если исходить из парадигмы о беспредельности совершенства, под чем я понимаю известную всем фразу «совершенству нет предела», и заставить высказывание Гёте «сознание своего несовершенства приближает к совершенству» звучать корректно, а именно: «сознание своего совершенства приближает к совершенству», то мы с вами получим ригорически верное утверждение без примесей амбивалентности.
– В таком случае, Любаня, – продолжила Зинаида Михайловна, приподнимая тюрбан и почёсывая под ним макушку, – в таком случае на ум мне приходит высказывание несравненного Лоуренса Стерна: «Существует известный предел совершенства, достижимый для человека, взятого в целом, – переступая этот предел, он, скорее, разменивает свои достоинства, чем приобретает их», item, позволь мне вспомнить и Томазо Маринетти: не кажется ли тебе, что «само твое совершенство и есть твой главный недостаток?» И в этом смысле, Любаня, не кажется ли тебе, что толика «regredi» оказалась бы для тебя спасительна, явилась бы, vere, определённым благом для тебя?
– Всё же надо определиться с дефиницией двух упомянутых вами терминов, – отвечала на это Любаня, – а именно: «благо» и «блажь». Стоит различать коннотацию этих понятий, не отходя, впрочем, от семантики двух представленных лексем. И, однако же, хотя архисема «блага» и «блажи», их имманентность едина и нисколько не дивергентна, всё же здесь очевидно даже невооружённому знаниями обывателю, что именно «блажь» наиболее соотносится с «блаженством», как «рожь» соотносится с «роженицей». И, подобно тому как рожь, наливаясь семенем, питает свою плодородную сестру – роженицу, так и, продолжая данную экстраполяцию, и блажь, если регулярно её ублажать, неминуемо приведёт нас к блаженству. Но блаженству, согласно моей апперцепции, неизменно предшествует совершенство…
– Либо проистекает из него, – произнесла Зинаида Михайловна, и по звуку, который последовал за этой сентенцией, можно было предположить, что она ещё хлебнула из кубка, то ли вина, то ли воды, коей в этом диалоге было, конечно, премного.
Вообще синхронный перевод философических бесед с филологическим уклоном – вещь довольно специфическая, она требует навыка и сноровки, знаний терминов и профессиональных фразеологизмов, а поскольку для меня это первый опыт, то здесь можно смело заменить слово «опыт» на «блин», не повредив ни его коннотации, ни экспрессии. К сожалению, мне не удалось перевести семантическое значение слов «месть» и «местность», а также «ложь» и «ложбина», приводимых в пример Любаней в качестве идентичных понятий, не удалось найти высокофилософический эквивалент фразе Зинаиды Михайловны «много ржи да всё лебеда», а кроме того, переводить синхронно мне приходилось на такой скорости, что не оставалось времени для складывания рифм, отчего поэтичность оригинального слога утратилась – и всё-таки диалоги эти, несмотря на погрешности моей интерпретации, довольно занятны, и даже, вполне вероятно, находятся на грани нового слова в филологии и философии, поэтому очень советую тебе ознакомиться со следующими изданиями, выпущенными не без моей протекции:
