– Есть одна! – отвечала Зинаида Михайловна, в голосе её слышалась печаль.

– Но помните тогда, что мнение его – единственно возможное из всех!

– Это деда-то моего, – не выдержала Зинаида Михайловна, – это моего-то козла единственно верное мнение?

– А если всё-таки ты с мненьем не согласна? – спросила Любаня, приподнявшись на локтях и удивлённо хлопая ресницами.

– Вы скрыть должны своё разочарование! – отрезала коуч. – Страх, неуверенность и боль должны погребены быть под короной! А в ней сверкать должны улыбка, смех – что жемчуга! И взгляд приветливый – что изумруды! Не докучать вопросами, не выражать претензий, не видеть ничего вокруг, когда к вам милый друг направил стопы! Но, – здесь коуч обвела глазами слушательниц, – если всё-таки вам хочется узнать, что именно у него в голове, – пожалуйста: карты Таро к вашим услугам! – куратор раздала визитки Стефаниды Потомственной.

Последнюю уже вносили в помещение стилист, визажист, фотограф, астролог, кардиолог и Эксперт по трём «Э», который, сгрузив таролога, кое-как доплёлся до диванов и упал навзничь без признаков жизни.

Тем временем массажисты и косметологи вышли к зоне отдыха, чтобы забрать на процедуры членов WHOOP, и Зарина, воспользовавшись моментом суеты, подскочила к коучу:

– Всё то, что слышу я, знакомо мне и так, – сказала она, заламывая руки, стараясь говорить как можно тише, – но тренинг всё же ваш предполагает, что женщина уж кем-то обладает, у женщины реально кто-то есть! А если нет?

– Как нет? – удивилась коуч. – А Пётр Але…

– Я не она, – отрезала Госпожа.

– Ах так! А так похо…

– Не я, и не он, и не тыыыыы, и то же, что я, и не то же: так были мы где-то похооооожи, что наши смешались чертыыыы, – завёл юноша, теперь он опробовал цимбалы.

– Заткнись, – прошипела Зарина.

– Есть способ не остаться старой девой… – шепнула тренер, – как только ляжете вы на кушетку в спа-салоне, глаза закройте, начинайте представлять: что вот уже жена вы, а супруг ваш – тут вообразите все его черты до мелочей: каков он на лицо, как ходит он, что говорит, что ест на завтрак…

– Круассан!

– Вот-вот!

– А состояние его? Должна ль подробно я представить?

– Здоровья?

– Я не алчна, пусть его немного будет, я о другом… а впрочем, всё и так понятно!

Зарина поспешила вслед за своим косметологом и, едва расположившись на кушетке, закрыла глаза. В голову полезли шейхи в белых головных уборах и белоснежных просторных платьях, все они выстроились в хоровод вокруг Зарины, и каждый хотел минуточку её внимания, но вот один из шейхов, самый крупный, выдвинулся вперёд и взглянул на Зарину так пронзительно, что по телу побежали мурашки. Это был Любимый, и, надо признать, ему очень шли кандура и гутра, как будто он в них родился.

– Ах, Петя, что наделал ты? Ужель мои объятия для тебя, что хлад колючий для индейца майа? – вздыхала Госпожа, держа на лице очищающую маску с лёгким эффектом пощипывания для лучшего дренажа.

Внезапно Любимый подхватил Госпожу на руки и закружил, а она была в чёрной дизайнерской абайе, и так они кружили, как инь и янь, пока из пены морской не вышла Пассия, атласная её кожа розовела в закатных лучах, тёмные локоны змеились по алебастровым плечам, – Госпожа зажмурилась, маска растрескалась, ссыпалась с лица, и косметологу пришлось нанести её ещё раз.

– Что даст она тебе? – взвыла Зарина, ударившись о песок, потому что Любимый тут же бросил её и, словно заворожённый, направился к морю. – Что, Петя, даст тебе вот эта выдра? Вернись ко мне, я дам тебе фамилию свою, ты будешь Господин, я – Госпожа!

Тут Зарина унеслась в интерьеры сериала «Великолепный век», и Любимый уже был не шейх, а султан Сулейман, и все склоняли перед ним и перед нею головы и говорили: «Да, Господин!» и потом «Да, Госпожа», а иной раз говорили сначала «Да, Госпожа», а уже потом «Да, Господин», но снова появлялась Пассия в велелепых одеждах, и даже ещё велелепее, чем Госпожа могла себе представить, – и вот султан уже клонился к ней, и вот уже её главу венчал короной, а Госпожа садилась в лифт многоэтажного гарема и нажимала «минус первый», где пряталась теперь её светлица, пардон, темница.

Зарина снова жмурилась, ещё сильнее прежнего, и маска сползала с её лица, как грунт сползает с гор…

– Тьфу, – плюнула она.

– Oh my Goddess! – вырвалось у косметолога.

Но вдруг раздались чарующие звуки цимбал, это трубадур пристроился у комнаты Зинаиды Михайловны, и Зарина, очнувшись от прежних мечтаний, попыталась представить всё заново.

– Ну нет, – прошептала она с энтузиазмом, в котором, однако, прятались нотки боли и ненависти, – пора восстать из пепла. Перезагрузка – вот теперь мой лозунг! Глаза богиня раскрывает наконец – аквамарины! Вот слово верное: Богиня статью, выдержкой Богиня! Богиня вместо Госпожи – звучит!

И вот они с супругом делят завтрак: с ванилью золотистый круассан, и кофе пьют, и миленько щебечут, любуется на них десяток слуг. Супруг хорош собой (Любимый нервно курит). Так кто ж он? Может быть, француз? И наподобие Кати́, Дени́, Рени́ иль Амели́, он будет звать её Зари́? Зари Богиня!!! Оооо!!!

Тут постучали в дверь.

Стилист и визажист тихонечко подошли к кушетке и, наклонившись к Госпоже, торжественно произнесли:

– Клуб ЖЗЛ имеет честь, а также радость, счастье, кайф, экстаз (всего не перечесть) вас пригласить на Обужи́н: на званый ужин и обед, на два в одном.

– Когда?

– Прямо сейчас.

Зарина поднялась и первым делом посмотрела в зеркало: лицо порозовело, кожа, гладкая и ровная, сияет, как у юной девы. Глаза, как два сапфира, зубы – жемчуга, а губы – что коралл и далее по списку.

– Буду!

Тогда стилист выдвинула вешалку, на которой красовалось длинное, до пола, белое платье с изысканной драпировкой и золотой каймой.

– Для вас я образ специально подбирала…

И вот Зарина облачилась в платье, а визажист чуть шиммером коснулась скул, а век хайлайтером коснулась, консилером по носу провела, а люминайзером лишь точку на губах нарисовала («лук купидона» обозначила слегка), немножко бронзера добавила на лоб, а волосы изящно закрутила и ленту золотую в них вплела.

– Богиня! Что сказать! – воскликнула стилист, а визажист без слов осталась.

– Сопроводите, плиз, – Богиня молвила.

Огромный зал, куда вошла она, был весь из мрамора, с потолка на длинных нитях свисали лампы в разноцветных абажурах, по кругу разместились золотые лежаки, их отделяли друг от друга свечи. За лежаками прозрачные висели занавеси, а сверху них – потяжелее ткани, подвязанные по бокам кручёными веревками с тяжёлыми кистями. Узорчатый ковёр по центру служил столом…

Но Госпожа, лишь мельком оценив убранство, повсюду высматривала лайф-коуча. Наконец она заметила её в самом дальнем конце зала в компании шеф-повара. По всей видимости, куратор пыталась втолковать ему, как по-особенному подать блюда и сервировать их, в ответ повар деловито кивал, переминался с ноги на ногу и периодически делал порывистое движение в противоположную от собеседницы сторону, но коуч мгновенно хватала его за локоть, и шеф снова принимался кивать, да так интенсивно, что его форменный колпак, не удержавшись однажды на голове, плюхнулся на пол.

Зарина поспешила к коучу и, едва поравнявшись с ней, зашептала на ухо:

– Я всё напредставляла… Мужа, завтрак, имена, гражданство – всё!

– Так держать! – отвечала куратор, разворачиваясь к Госпоже.

Тут повар, улучив минуту, бежал на кухню, подхватив колпак.

– А дальше что?

– А ничего, визуази… визуалири… визуа… лири… зили… короче, представляйте всё то же самое три раза в день в течение недели, потом возможен перерыв, а дальше повторяем курс…

– Однако ж странно… – пробормотала Госпожа.

– Однако ж! Посмотрите на себя! И голос! И посадка головы! И гордость стана! Плеч разворот! И сутки не прошли!