Да уж, Шиза, быстро же ты забыла, что вообще готовилась к упокаиванию. И вроде бы, даже с этим смирилась.

Ага, смирилась, как же. Два раза. Может, он все-таки меня не будет убивать? Вдруг я еще пригожусь?

Мне снова становится смешно, и на этот раз – уже вслух. Оказывается, ко мне вернулся голос. А вот зрение – еще нет. Альд тут же замолкает.

– Зря собирал, – мои слова звучат как-то странно, непривычно. – Лучше бы сразу упокоил, и все. Возился еще…

Мне послышалось, или только что в моем голосе прозвучал намек на нервное подрагивание? Оно хоть и вполне достоверно характеризует мое внутреннее состояние, но совершенно, абсолютно, категорически не должно там быть!

Кости Суртаза, только этого мне не хватало…

– И не надейся, – фыркает бывший подселенец. – Так легко ты не отделаешься.

Вот и что он хотел этим сказать? Учитывая его усталый, но в целом довольный тон – вроде бы не злится на меня. Но его попробуй еще пойми.

И теперь, слыша Альда и не страдая от болезненного эха его магического речитатива в собственной черепушке, я понимаю, что лич совсем рядом. Практически вплотную – то ли сидит, то ли стоит, то ли парит… В изголовье. Как когда-то Килир. От воспоминаний об этом внутреннюю часть моей грудной клетки охватывает липкий холодок.

Так, Шиза, держи себя в руках.

– Альд, мне правда очень жаль, я действительно не хотела… Это случайно получилось. И ведь помнила о твоем предупреждении.... – покаянно бормочу я, чтобы окончательно выяснить, грозит мне мучительная гибель сейчас или все-таки когда-нибудь потом.

И окончательно убеждаюсь, что в моем голосе действительно есть эмоции. Не настолько ярко выраженные, как в мыслях, но все же…

– Ты о чем? – непонимающе уточняет лич.

– Ну… кристалл.

– Какой?

– Тот, что ты мне дал.

Возникает долгая неловкая пауза, во время которой я вообще перестаю понимать ситуацию. С каких пор у него проблемы с памятью? Это же было буквально… Хм, интересно, а как давно это было? Мало ли, сколько времени я так провалялась. Но уточнить не успеваю.

– Ты об энергонакопителе? – Альд спрашивает это так, будто он изо всех сил сдерживается, чтобы не рассмеяться.

– Да.

Лич хмыкает, а затем не выдерживает и все-таки смеется. Интересно, с чего это ему вдруг так весело?

– Я мог бы воспользоваться ситуацией и потребовать с тебя какую-нибудь услугу в качестве искупления твоего… проступка. Или даже действительно упокоить, – отсмеявшись, ехидно заявляет он. – Но не буду. Твоя совесть может быть спокойна.

– Поясни, – требую я.

– Ты не теряла кристалл.

– То есть…

– Я забрал накопитель, когда заметил, что ты вот-вот его выронишь.

Судя по отдалившемуся голосу, Альд то ли встал, то ли просто поднялся повыше в воздухе. А то и вовсе отлетел на несколько шагов. Очень… предусмотрительно с его стороны.

– Мог бы хоть сказать, – обиженно бурчу я, пытаясь за этим скрыть свое облегчение.

– Откуда мне знать, по какому поводу ты беспокоишься на этот раз? Я же теперь не читаю твои мысли, – в голосе бывшего подселенца звучала неприкрытая издевка. – Да и эта ситуация – отличный пример того, насколько рискованно бесконтрольно растворяться в чужих чарах. В следующий раз будешь осторожнее.

Я прямо-таки воочию представила, как он пожимает плечами при этих словах. Ага, воспитательный момент, значит. Ясно. Очень надеюсь, что следующего раза не будет. А то мало ли, что произойдет, если я… растворюсь.

Все-таки, ему повезло, что мне сейчас и взлететь-то будет сложно, что уж говорить о более активных и энергозатратных действиях. Иначе полетело бы в него что-нибудь тяжелое. Или он – во что-то, что меня тоже вполне бы устроило.

Скрипнув зубами, я заставляю себя успокоиться. Ладно, дело прошлое, артефакт уцелел, и это – главное. Но я ему это как-нибудь припомню. Если не забуду.

– Где мы сейчас?

Не самая изящная в моей жизни попытка перевести тему, но так как зрение ко мне все еще не вернулось, то вопрос вполне оправдан.

– В доме Суртаза, – коротко отвечает Альд.

– Дай угадаю, – раз уж в моем голосе появились интонации, то почему не воспользоваться возможностью съязвить вслух. – Он приказал тебе собрать меня в кучку?

Секундная пауза.

– Нет. Я сам решил тебе помочь. Похоже – зря.

Меня озаряет догадка.

– Ты ещё скажи, что и чары голоса мне изменил…

Выразить всю глубину моего ехидства не вышло. Слова прозвучали, как обвинение с вопросительными нотками. В ответ слышен слишком хорошо знакомый вздох. Похоже, у кого-то терпение вот-вот иссякнет.

– Тебя что-то не устраивает? – ровно интересуется бывший подселенец.

– Да. Эмоции в моем голосе.

– Ты ещё не до конца освоилась, привыкнешь.

– Ты не понял, – с нажимом говорю я. – В последнее время меня вполне устраивала моя безэмоциональность.

Снова воцаряется молчание. Всего несколько секунд, во время которых мне почему-то становится не по себе. Тишина прерывается тихим хрустом, будто кто-то сжал в кулаке что-то хрупкое и стеклянное, а оно треснуло и раскрошилось.

– Значит, теперь придется ее вырабатывать, – наконец, тихо говорит Альд. Его слова сопровождаются звуками, будто мелкие стеклянные осколки сыпятся на что-то металлическое

– Ты бы сначала спросил, что ли, – уже мягче добавляю я, чтобы хоть как-то вывести разговор в более созидательное русло.

Лич ничего не отвечает. Вскоре стихает и звук осыпающихся осколков – на смену ему приходит тихое мелодичное позвякивание металла о металл. В мою пустую черепушку снова начинают лезть нехорошие воспоминания.

– А что ты делаешь? – мне отчаянно хочется нарушить затянувшееся молчание.

Отвечать Альд явно не торопится. И лишь через пару минут, когда позвякивание стихает, он снисходит до ответа.

– Готовлю инструменты.

– Для чего?

– Для ритуала.

Ух ты, неужели он сейчас возьмет и вернет все, как было? От его покладистости мне даже становится немного неловко. С другой стороны, почему я должна извиняться за то, что мне не понравились чары, о которых я не просила? Вот только зачем ему инструменты?.. В груди снова возникает уже знакомый холодок.

Ладно, попробуем объясниться, пока он еще чего-нибудь не сделал. По доброте душевной, конечно же.

– Альд, пойми меня правильно… Спасибо, конечно, за заботу, – говорю я с максимальной искренностью и миролюбием, на которые только способен мой новый голос, – но действительно нужно было сначала…

– Заботу? – удивленно переспрашивает бывший подселенец. – Я изменил чары для того, чтобы хоть иногда понимать, что вообще творится в твоей взбалмошной голове.

Такого ответа я не ожидала. На смену холоду приходит злость, а всякие мысли об извинениях напрочь вылетают из головы.

– Так что если ты собиралась просить, чтобы я вернул прежние чары, – ехидно добавляет лич, – можешь не тратить время. Я не собираюсь этого делать. Сможешь изменить их сама – молодец, а нет… – мне снова представляется равнодушное пожатие плечами. – Придется учиться или магии, или контролю над эмоциями.

Злость придает мне силы. Возвращается зрение, и я вижу светлый потолок, вдоль стен исписанный мягко мерцающими рунами. Второй этаж, похоже.

– Через час ты должна быть в состоянии передавать энергию, – голос Альда становится сухим и бесстрастным.

И не успеваю я огрызнуться по поводу того, кому и чего я должна, как лич меня просто ошарашивает своими словами.

– Предстоят два ритуала, один за другим. Оба – рискованные, и неудача кое-кому будет стоить жизни. И хорошо, если только им.

Мои отсутствующие внутренности сжимаются от подзабытого ощущения – засевшего в животе колючего комка дурного предчувствия. Я активирую чары левитации, сажусь и обнаруживаю, что сижу на краю знакомого ложа. Суртаз восстанавливал мне ноги на нем или на очень похожем на него. Поверх расстелена темно-серая мантия, я беру ее и накидываю на плечи.

Альд парит поодаль, рядом с высоким узким столиком в изголовье – или изножье, сразу и не разобрать – другого ложа. Такого же, но с ремнями.