– Как будто у меня был выбор, – мне становится смешно, только смех этот – горький. – Хотя – да, он у меня был. Либо я занимаюсь магией, либо продолжаю чахнуть и в конце концов умираю.

Мне не хочется подниматься, ведь так я опять увижу…

– И если уж говорить о впечатлительности, то одно дело – разрывать на части тварь, которая пытается тебя убить.

Мой голос звучит, словно откуда-то со стороны. Он дрожит, будто я сейчас разревусь от ужаса и отвращения, что, конечно же, невозможно. А вот перегрузка из-за переутомления – очень даже возможна.

– А совсем другое, – продолжает звучать мой голос, – пытать беспомощного обессиленного старика, надеясь сделать из него разумную нежить без его на то согласия. Это… ужасно. Я так… не могу…

С этими словами я неловко приподнимаюсь и снова вижу распростертое тело. Опять меня начинает трясти.

– Еще одна причина, почему я спросил тебя дважды, – в ответе Альда причудливо сочетаются ледяной тон, печаль и бесконечная усталость. – Если в первый раз ты не знала, что я собираюсь делать, то уж во второй… – он пожимает плечами и касается окровавленными пальцами лба сэра Алонта.

Я медленно поднимаюсь в воздух, усилием воли отрешившись от происходящего вокруг и сосредоточившись на собственных ощущениях. Магический поток проходит через мое тело без потери мощности, но довольно нестабильно. Плохо, если вдруг Альду понадобится много сил и быстро. Надо бы возобновить подпитку и…

– Выйди, – неожиданно приказывает лич, вырывая меня из уютных глубин самоанализа.

– Что? – непонимающе переспрашиваю я.

– Сейчас наступит самая ответственная фаза, – терпеливо поясняет Альд. Он тянется через лежащее перед ним тело и что-то пишет пальцем прямо в луже загустевающей крови на полу. – Я слишком устал для того, чтобы одновременно контролировать умерца и успокаивать тебя.

Растерянно щелкнув челюстью, я зависаю на месте. Вот и как это понимать? Как очередное напоминание о том, насколько я бесполезная? Или как завуалированную заботу, высказанную в привычной уничижительной манере бывшего подселенца?

– Выйди, пожалуйста, – с нажимом повторяет лич. – И чем быстрее ты это сделаешь, тем…

Договорить он не успевает. Резко отстранившись назад, Альд опускает голову и раздраженно шелестит что-то на священном языке. Затем хватает первый попавшийся инструмент – довольно толстое лезвие на длинной рукояти – и пришпиливает им к полу правую ладонь сэра Алонта.

Я вижу, как судорожно дергаются пальцы старика. Разрезанная плоть на ладони тут же срастается, разрезается торчащим лезвием и снова срастается.

– Слишком быстро, слишком…

Лич что-то бормочет, торопливо выводя кровью какие-то руны вокруг головы бывшего коменданта. Затем – резко вскидывает голову, глядя на меня.

– Раз осталась – держи его как можно крепче, – приказывает он. – И прошу тебя именем Суртаза, молчи. Что бы не случилось, молчи. Поняла? Сможешь?

– Да, – еле слышно отвечаю я и подлетаю ближе.

– Держи плечи.

Альд заводит монотонный речитатив, и крупная дрожь сотрясает все тело бывшего коменданта. Пустота внутри становится обжигающе холодной. Я опускаюсь на пол прямо в лужу крови и кладу ладони на плечи старика, стараясь не смотреть ему в лицо. Но оно все равно привлекает мое внимание.

Сэр Алонт открыл глаза.

Льдисто-голубую радужку затянуло странной пеленой. Сначала мне показалось, что глаза старика просто залило кровью – и, возможно, это действительно было так. Вот только кровь эта слишком быстро темнела. Буквально через полминуты глаза сэра Алонта стали двумя непроницаемо черными озерами – без белка и радужки.

У зомби я такого никогда не видела.

Уже… все? Получилось?

Ведь такие же глаза были у умерца – друга Альда, насколько я помню. И только просьба о молчании удерживает меня от вопросов вслух.

Бывший подселенец, склонившись над бьющимся на полу сэром Алонтом, все читает и читает свое занудное заклинание. И бывшему коменданту, похоже, это надоело не меньше, чем мне. Старик отчаянно пытается подняться, и я давлю на него уже потоком чистой силы только для того, чтобы хоть как-то удержать его плечи прижатыми к полу.

Одновременно с этим я слышу какой-то шорох за пределами комнаты. Будто кто-то зашел в дом и прошел мимо закрытой двери. Или вышел. Но к нам никто ломиться не стал, и на том спасибо. А то видок, наверное, у нас – залюбуешься…

От этой мысли мне становится смешно, и я едва сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться вслух. Но это чувство быстро проходит и сменяется тревогой из-за того, что голос Альда звучит как-то… нервно.

Я смотрю на него, ожидая хоть какого-то знака или подсказки. Кости Суртаза, как же паршиво, когда пытаешься понять чувства человека, у которого вместо лица – одни лишь кости!

Сэр Алонт отрывает руку от пола. Вместе с пришпиливавшим ее ножом. Ловко перехватывает инструмент и…

…я с хрустом придавливаю его руку обратно к полу, едва успев понять, что бывший комендант собирался сделать. Инструмент с глухим стуком падает на пол, его широкое лезвие не успевает коснуться лица Альда. А тот, похоже, даже не заметил угрожавшей ему опасности.

Старик пытается что-то сказать, но слышно лишь нечленораздельное булькание. Мне безумно его жаль. И я продолжаю держать его плечи раз за разом мысленно повторяя себе, что это нужно для ритуала. Если сейчас что-то пойдет не так, то все муки сэра Алонта окажутся напрасными.

Речитатив Альда меняет темп и эмоциональную окраску. Слова становятся резкими, рваными, и произнесение каждого из них будто бы стоит личу нечеловеческих усилий. Придавленный мной к полу старик вдруг обмякает, и мне приходится ослабить давление, чтобы не переломать ненароком ему кости. Следом замолкает и Альд. Я поднимаю взгляд и вижу, что бывшего подселенца заметно трясет. Его аура настолько бледная и прозрачная, что еле-еле видна.

– Вот и все… – шепот Альда больше похож на шелест.

Он неловко кренится в сторону и опирается на левую руку. Правую ладонь прикладывает ко лбу. С костяных пальцев все еще срываются вязкие бурые капли, падают на одежду, но лич не обращает на это внимание.

– А это нормально… что он пытался тебя убить? – осторожно спрашиваю я.

Альд шипяще вздыхает. Отнимает руку от лица. На его лобных костях остаются бурые следы, и при виде этого у меня возникает ощущение неправильности происходящего. Вспоминая, каким подчеркнуто аккуратным был подселенец во внутреннем убежище…

– Ты о чем? – в усталом шепоте слышно недоумение.

– Он пытался вогнать этот нож… тебе в лицо, – указываю на лежащий рядом с телом инструмент. – Еле успела перехватить.

Лич чуть поворачивает голову в сторону ножа.

– Думаешь, я бы умер, умудрись он вогнать мне в глазницу скальпель?..

Недоумение в голосе бывшего подселенца сменяется намеком на иронию. Вот и спасай этого гада, что называется. В следующий раз специально не буду вмешиваться.

– …но спасибо, что не допустила этого, – неожиданно добавляет он.

Не зная, что ответить на ожидаемую, но все же неожиданную благодарность, я пожимаю плечами.

– А что теперь? – киваю на лежащего сэра Алонта.

– Теперь – ждать, – тихо отвечает альд Альд. – Сейчас уже можешь его не держать. В ближайшую пару часов, – тон лича становится менее уверенным, – должна завершиться трансформация. И тогда посмотрим… что получилось.

– А что может получиться? – осторожно уточняю я.

Бывший подселенец с заметным усилием отталкивается от пола и взмывает в воздух. Его усталость видна даже по высоте полета – пальцы ног почти касаются пола, хотя обычно расстояние между ними примерно с ладонь.

– Не здесь, – ответ оказывается неожиданно резким. Через секунду Альд молчаливым кивком указывает на дверь в кабинет.

Интересно, а нам туда вообще можно?.. С другой стороны, если бывший подселенец настолько уверенно указывает на него, значит, это согласовано. Ну или он по старой привычке и из-за усталости считает себя здесь хозяином. А и ладно, потом разберемся.