Неужели Валентин снова пришел ко мне?

Я задрожала—я больше не могла этого выносить.

Но вместо кошмара в дверь вошел мой прекрасный сон. Точно так же, как это должно было произойти в самом начале.

У меня перехватило дыхание, и на этот раз моё дыхание замерло. Мое сердце ускорилось и забилось сильнее, чем раньше, как крылья птицы, желающей освободиться.

Свет все еще горел, так что я отчетливо видела его. Виктор закрыл за собой дверь и запер ее. В руках у него был поднос с едой.

У меня заурчало в животе; только сейчас я поняла, что на самом деле голодна. Мои глаза встретились с его неулыбчивым лицом—ничего не выражающим.

Он был одет во все черное, но, как и в прошлый раз, снова забыл пиджак. Его рукава были закатаны до локтей, обнажая длинные татуировки. Первые пуговицы его рубашки остались расстегнутыми.

С его суровым лицом он выглядел смертельно опасным, но я не боялась его.

Потому что он наконец пришел ко мне. После столь долгого ожидания он наконец-то был здесь. Его глаза были прикованы ко мне, когда он подошел ближе.

Я выпрямилась, наши глаза не отрывались друг от друга. В комнате стало не так холодно. Его присутствие окутывало комнату, создавая вокруг меня безопасный кокон.

Он согрел мое сердце, и тепло продолжало распространяться по всему телу. Когда он был рядом, я, казалось, забывала обо всем. Он был всем, что я могла видеть и о чем могла думать.

Виктор действительно был кукловодом, а я—его добровольной жертвой.

Он подошел к кровати и поставил поднос на мою тумбочку. Когда он снова встал во весь рост, он возвышался надо мной, выглядя намного больше и опаснее.

Его губы были сжаты в прямую линию, и я видела, как его глаза скользят по моему телу. Его взгляд остановился на моей шее, а затем они продолжили путь вниз. Его взгляд оставил теплый след, пока я не поняла, что краснею.

Наконец наши глаза снова встретились. Виктор шагнул вперед, и я вдохнула его, запирая этот момент глубоко внутри себя.

Он протянул руку и коснулся моего воротника. Мое сердце дрогнуло, когда я наконец поняла, что он видит.

Виктор видел последствия моего мужа.

Смущенная и полная стыда, я опустила взгляд на свои колени. Я отказывалась видеть жалость в его глазах. Это было последнее, чего я хотела от него.

Я не хотела, чтобы Виктор видел меня такой—слабой и потерянной.

Мои ногти впились в ладони, когда я смотрела прямо перед собой, желая, чтобы он ушел. Но также тайно желая, чтобы он остался—со мной.

Мои чувства превратились в клубок смятения. Но когда его пальцы коснулись моего подбородка и он повернул мою голову к себе—наши глаза встретились в молчании—мои чувства были ясны как день.

Я действительно хотела, чтобы он остался и обнял меня. Я хотела, чтобы мои сны были реальными.

Другая его рука поднялась, и он коснулся своих губ. Мой взгляд тут же устремился туда, чтобы увидеть, как он говорит.

- Ты голодна?

Я пожала плечами, ожидая продолжения. - Я принес тебе поесть. Тебе надо поесть.

Он не стал дожидаться моего ответа. Вместо этого он отпустил меня и поставил поднос мне на колени. Он кивнул в сторону еды, приподняв бровь, и ждал, скрестив руки на груди.

Виктор не был похож на человека, который ждет ответов. Он брал и делал все, что хотел, ожидая, что остальные послушаются и подчинятся. Он требовал—его слова были приказом, а не просьбой.

Слова Игоря резонировали в моих ушах. Он могущественный человек.

Я всегда знала это, но теперь я могла видеть это более ясно.

Я медленно съела то, что он принес. Виктор устроился на кровати передо мной. Время от времени наши глаза встречались, и с каждым разом мне становилось все труднее отвести взгляд.

Тишина между нами—она была прекрасна.

Иногда не хватает слов. А иногда тишина-это все, что тебе нужно.

Потому что даже в тишине я слышала его слова—его голос. И в глубочайшей тишине именно тогда мое сердце так дико заплясало по этому прекрасному, смертельно опасному мужчине.

Когда Виктор потянулся вперед, чтобы схватить меня за руку, я остановилась и судорожно вздохнула. Он провел большим пальцем по внутренней стороне моего запястья, медленно и так нежно.

Его большой палец поглаживал мои пульсирующие вены, и мое дыхание менялось, ускоряясь с каждым движением его большого пальца.

Его прикосновение было наэлектризованным, и это заставило меня нуждаться в нем. Почти как зависимость.

Эта мысль заставила меня внутренне улыбнуться. Может быть, я пристрастилась к Виктору. И от этой зависимости я никогда не хотела избавляться.

Он закатал мои длинные рукава выше локтей. Уголки его глаз напряглись, и я увидела, что выражение его лица изменилось—стало жестче и злее.

Я посмотрела вниз и увидела следы, оставленные Валентином.

Когда я попыталась вырваться, его хватка усилилась, и его глаза снова встретились с моими. Прикусив губу от его взгляда, я перестала сопротивляться.

Виктор отодвинул поднос и придвинулся ближе, пока наши колени не соприкоснулись. Я сглотнула, борясь с внезапным комком в горле.

Он достал что-то из кармана, маленький круглый контейнер. Я растерянно заморгала, когда он ничего не объяснил.

Но когда Виктор открыл его, я поняла, что это. И это заставило мое сердце сжаться.

Я подняла глаза и увидела, что он сосредоточен на своих действиях. Виктор смазал мои синяки мазью с ароматом лаванды. Он позаботился о том, чтобы покрыть все красные пурпурные отметины, его прикосновения были нежными и успокаивающими.

Никогда еще мужчина не касался меня так осторожно, словно боялся сломать.

Когда он взглянул на меня, Виктор смотрел на меня так, словно я была чем-то драгоценным. Как будто ему действительно было не все равно. И я поверила.

Я поверила его взгляду и прижала его к сердцу.

Виктор закатал рукав на другой руке, чтобы также проверить повреждения. На этой было меньше синяков, но он все еще так мило ухаживал за ними. Он не произнес ни слова—хотя в этом и не было необходимости.

Его рука скользнула вниз к моим бедрам. Его прикосновение заставило меня задрожать, хотя мне было жарко.

Виктор вопросительно посмотрел на меня, и я нервно сглотнула. Отстранившись, я порылась в ящике. Наконец-то я снова могла пользоваться его ручкой и блокнотом.

Не глядя на него, я быстро записала.

Спасибо. Остальное сделаю я.

Виктор крепче сжал мои бедра, но потом отпустил...только для того, чтобы коснуться воротника. Я знала, что там, где Валентин схватил меня за горло, сильно болело.

Виктор продолжал свою нежную заботу. Окунув палец в мазь, он поднес руку к моей шее, медленно прикладывая ее к моей зудящей, пылающей коже.

Его рука скользнула по воротнику, а глаза потемнели. Интересно, что творится у него в голове?

В моих снах он увел меня отсюда.

Сделает ли он то же самое на самом деле?

Наши глаза встретились, и я по собственной воле придвинулась ближе. Как будто наши тела больше не были нашими собственными, мы двигались навстречу друг другу—так близко, почти касаясь.

Его губы были в нескольких дюймах от моих, его пальцы задержались на моей шее, его прикосновение было легким, как перышко. Так не похоже на Валентина.

Мои глаза закрылись, но Виктор отстранился. Он провел рукой по лицу, на секунду выглядя расстроенным.

Я сразу же соскучилась по его прикосновению и покачала головой, пытаясь очистить паутину мыслей. Мыслей о нем—и о нас.

Виктор сжал руки в кулаки, его челюсть и тело крепко сжались. Ненавидя мучительное выражение его лица, я снова взяла блокнот.

Его взгляд скользнул по нему, и он ждал, что я напишу.

Почему ты здесь?

Казалось, он прочистил горло, а потом заговорил. Я следила за его губами, прислушиваясь к его словам сквозь тишину.