Этот человек...он не понимал, что только что дал мне.

Ему не нужно было мое молчание—ему нужны были мои слова.

Поэтому я дам ему свои слова.

Потому что он их заслужил. Одним простым действием он заслужил их.

Взяв ручку в руку, я поднесла ее к бумаге.

Глава 14

Виктор

Теперь, когда я был так близко к ней, мое воображение стало ничем. Так близко, что я мог видеть зеленые крапинки в ее карих глазах. Она посмотрела на меня широко раскрытыми глазами со скрытой невинностью, наивностью и намеком на огонь. Это были самые красивые глаза, которые я когда-либо видел.

Я немного наклонился, пока наши лица не оказались в нескольких дюймах друг от друга. Ее дыхание участилось, резкий вдох сказал мне, что на нее повлияло мое присутствие. Наше первое прикосновение—моя кожа к ее, она задыхалась, ее глаза затрепетали.

Мои пальцы покалывало от ощущения, когда я провел ими вниз по ее щеке и верхней части шеи, где заканчивался высокий вырез. Она нервно облизнула губы, прежде чем слегка прикусить их. Ее глаза все еще смотрели на меня, как будто она не могла отвести их.

Я обнаружил, что тоже не могу перестать смотреть на нее.

Накрутив на костяшки пальцев прядь ее светлых волос, я притянул ее ближе. Она пришла добровольно, без всякой борьбы. Ее тело двигалось ко мне без усилий, словно было создано, чтобы отвечать на мои прикосновения.

Я еще раз нежно потянул ее за волосы, наши тела были так восхитительно близко. Ее волосы пахли розами, аромат был таким сладким и мягким. Я вдохнул ее сладкий запах. Мы почти соприкоснулись носами, и я спросил:

-Что с тобой случилось, молчаливая мышка?

Потому что я знал, что с ней что-то случилось. Никто по доброй воле не станет женой Валентина. Особенно немая девушка, которая была на десятки лет моложе его.

Что бы с ней ни случилось, Валентин приложил к этому руку.

Она пряталась в этой башне, как запретная тайна, скрытая от всего мира—все это было по приказу ее мужа.

Было ясно, как день. Но я, будучи безрассудным ублюдком, хотел поиграть с огнем. Я хотел раскрыть ее тайны, потому что запретное всегда более заманчиво, более интригующе.

Вкус чего-то запретного всегда был более восхитительным. И я не могу дождаться, чтобы попробовать ее секреты на своих губах.

Ее широко раскрытые карие глаза не моргали. Она выглядела погруженной в свои мысли, ее грудь двигалась вверх и вниз с каждым вдохом—единственный признак того, что она что-то чувствовала. Чувствовала мое прикосновение, и я заставлю ее захотеть его—жаждать его, пока это не станет единственным, что ей будет нужно.

- Ты чувствуешь это? - спросил я тихо, только для ее ушей. В комнате был ее телохранитель Игорь. Его взгляд прожигал мне спину. Я игнорировал его, но это не означало, что он должен знать, о чем мы говорим. Наши слова—мои и ее, они были только для нас.

Немая девушка не ответила на мой вопрос, как я и предполагал. Она даже не пошевелилась. Ее тело превратилось в застывшую статую, а разум был околдован моими чарами.

Уголки моих губ приподнялись в ухмылке. Я даже не мог остановить её. Это оказалось гораздо проще, чем я думал. Я уже поймал ее в свою ловушку—она упала так легко, что мне оставалось только гадать, выиграл я уже или нет.

Или, может быть, я выиграл только этот раунд. В конце концов, нам еще предстоял долгий путь.

- Я хочу знать, о чем ты думаешь, - прошептал я, задевая ее носом. На этот раз она моргнула, приоткрыв рот, но не издала ни звука.

Ее взгляд скользнул по моим губам, а затем снова по глазам. Мой палец скользнул по ее волосам, и я выпрямился, отстраняясь.

Момент был разрушен, когда она снова моргнула, ее глаза расширились от шока. В тот же миг я увидел в них страх, прежде чем она склонила голову.

Я видел настоящий, реальный страх, ее тело слегка дрожало. Она не боялась меня. Если бы это было так—она бы попыталась сбежать раньше, а не добровольно поддаваться моим заигрываниям. Вместо этого она позволила мне прикоснуться к ней.

Ужас, который я видел в ее взгляде, был страхом перед неизвестностью. И Валентин Солоник, ублюдок, ее муж и мой так называемый любимый дядя, был единственным объяснением.

Отойдя от ее дрожащего тела, я секунду смотрел на нее. Ее руки взволнованно сжались на коленях, пальцы впились в бедра, когда она попыталась вернуть себе контроль.

Она многого не знала...Какой бы контроль она ни имела раньше, теперь все это исчезнет. Ее мысли принадлежали мне, нравилось ей это или нет.

Она была зудом, от которого я должен был избавиться. Я буду развлекаться, пока могу. Валентин уехал...его жена одна. А волки любят выходить и играть, так что я немного поиграю.

- Ты не должен быть здесь, Константин.

Ииииии… вот опять. Позвольте мне представиться.

Виктор Константинович Иваншов, также известный как Константин Солоник.

А теперь я снова стал просто Константином. Прощай, Виктор. Прощай. До следующего раза. Я буду чертовски скучать по тебе. Грустная реплика, драматическая музыка.

Глубоко вздохнув, я обернулся и увидел Игоря, который грубо прервал мой разговор с немой монахиней.

- Для тебя я Сэр или Босс, Игорь. Тебе лучше это запомнить. Я не потерплю никакого неуважения. Если тебе понадобится напоминание о том, каков твой ранг и где ты на самом деле находишься, дай мне знать. Я с радостью напомню тебе, - медленно произнес я, стараясь, чтобы он понял каждое слово. - И, пожалуйста, усвой, что мои методы сильно отличаются от методов Валентина.

Его горло дернулось, когда он нервно сглотнул, прежде чем склонить голову. - Мне очень жаль, Сэр. Этого больше не повторится. Просто Босс никого не пускает в эту комнату. И ты также разговариваешь с ней. Это недопустимо. Это правило поместья, - слабо объяснил он.

Я почувствовал внезапный прилив гнева от его слов. Они обращались с ней как с гребаной собакой, с кем-то недостойным. Как с самым низшим типом рабов. Черт возьми, даже с собаками в имении Иваншовых обращались лучше.

Мои руки сжались в кулаки, но я сделал глубокий вдох. Черт возьми, контролируй это, Виктор. Ты только убьешь себя. И всех остальных.

Вместо того чтобы ответить или показать свою минутную слабость, я усмехнулся и снова повернулся к нему спиной. Он не был достоин моего внимания.

Мой взгляд переместился на блондинку. Та, что с самыми красивыми глазами, с такими мягкими волосами, что мне захотелось обернуть их вокруг своего запястья, когда я бубу трахать ее хорошенькую киску.

Эта женщина...она была достойна моего внимания.

При этой мысли мой член дернулся в штанах. Я крепко зажмурился. Пока нет, парень. Остепенись.

Мне было наплевать на правила поместья. Я собирался взять то, что хотел, утолить свою жажду тем, что, как я знал, не должен брать. И все же я получу это - получу ее. И она будет готова.

Женщина, которая привлекла мое внимание, закрыла глаза, ее подбородок дрожал, как будто она собиралась заплакать. Отведя от нее взгляд, я оглядел комнату. Когда я нашел то, что искал, я отошел от нее и направился к этому.

Она была нема—она не говорила. Ее голос был тем, что я никогда не услышу.

Я не мог слышать ее голос, но я хотел слышать ее слова.

Блокнот и ручка лежали на комоде, рядом с маленькой лампой, как будто их положили туда только для этого момента. Взяв их в руки, я оглянулся на немую девушку. Ее глаза все еще были закрыты, тело все еще дрожало.

Мое сердце сжалось при виде ее измученного выражения. Она так сильно мне кого-то напоминала…

Айла, прошептал мне на ухо дьявол. Он сидел у меня на плече и смотрел шоу. Наслаждался. Смеялся надо мной. Она напоминает тебе Айлу.

Тряхнув головой, я попытался выбросить из головы мысли об Айле. Она была там…Я был здесь со своей немой монахиней. Я сжал кулаки, стиснув зубы от разочарования.