– Я видел вас на экзаменах, видел ваши рекомендации и отчеты за последние три года. Вы не из тех, кто доставляет проблемы, – его голос смягчился. – Я понимаю, что первый подопечный – это весело и сложно. Узнавать, что люди думают о нас, как они на нас смотрят… Сам с таким интересом наблюдал за этим в свое время! – Он усмехнулся. – Но будьте добры, не забывайте о законах и безопасности. Договорились?

– Да, – кивнул джинн.

Кадер совсем сник: он же и вправду ответственен за жизнь и здоровье Уилла, а соломки-то не подстелил. Как бы он защитил его в случае чего? Одно дело, если б они и вправду отдыхать приехали, но тут-то совсем другое…

Ладно. Есть одна идея. Вот вернется парнишка, и он ее осуществит. Конечно, тяжело будет, но раз уж он в это дело давно влез, терять особо нечего. А там, может, и полезное что выйдет.

– Кстати, парень-то приятный, – сменил гнев на милость ракшас. – Я вчера разговаривал с ним. Любознательный, быстро схватывает и доверяет вам, между прочим. А то я тут встречал одного. Когда его привели регистрировать, выловил меня в коридоре и давай спрашивать: «А вы точно мою душу не заберете? А людьми не питаетесь?»

– А вы что? – не удержался Кадер.

– Хотел пошутить, что завсегдатаями «Макдональдса» уж точно не питаемся, но нельзя же так пугать людей. Просто успокоил, – ухмыльнулся он и, кивнув подошедшему Дирку, добавил: – Фоули, пойдемте!

Дирк угрюмо хмыкнул и поплелся одеваться.

Вернулся Дирк часа через два, причем с поклажей – тем огромным рюкзаком, который был с ним еще тогда, в поезде, и парой небольших пакетов. Шалимар тоже остался при лепреконе – эдакий живой шкаф в дополнение к чемодану и пакетам. Поймав вопросительный взгляд Эсси, глава отдела пояснил:

– Решением Комитета Дирк временно будет жить у вас. Чем меньше по разным углам города будет разбросано арикъялнов – тем безопаснее. Можно было, конечно, вывезти вас всех в Вену, но это затруднит работу: мы будем здесь, а вы – там. Интернет и телефон, разумеется, вещи замечательные, но физическое присутствие не менее важно.

Эсси побледнела. Если бы арикъялны умели выражать недовольство посредством резкой смены цвета кожи, то она успела бы еще посинеть, позеленеть и пойти пятнами, и все это за несколько секунд – так она была ошарашена.

– Нет, вы всегда можете не согласиться: просто напишите жалобу, мы рассмотрим ее прямо здесь и пристроим его еще куда-нибудь.

«Да, пожалуйста!» – захотелось крикнуть Эсси, но она подавила этот порыв и спросила:

– А почему именно ко мне?

– Вы вроде неплохо знакомы, – констатировал Шалимар. – Кроме того, посудите сами: шанс, что бандиты нападут на одиночку, если решат еще раз объявиться в этих краях, гораздо выше. Переселяться в гостиницу, где остановился я и остальные сотрудники Комитета, Дирк не желает. Выставлять каждому персональный караул сложновато – это в человеческой полиции и прочих органах безопасности трудятся тысячи, а другие отделы я бы пока привлекать не хотел. Просто кроме него есть еще Бернштайнвинд, Симон и остальные – им тоже надо обеспечить охрану, с ними тоже необходимо работать, а некоторых коллег мне придется отослать обратно уже в ближайшее время.

«Берн… И безопасность, – подумала Эсси, – Нет, тогда это все меняет. Пусть они лучше присматривают за ним с Терезой, а за лепреконом и мы последить сможем. Тем более он прав: если не разделяться, то эта парочка гарпий вряд ли осмелится к нам сунуться».

– Я поняла вас, – медленно проговорила ундина. – Что ж… Возражений не имею.

– Принято, – бодро подытожил Шалимар.

Дирк, все это время околачивавшийся рядом, виновато улыбнулся. После нескольких минут разъяснений ракшас попрощался, объявив, что завтра зайдет проверить их самочувствие и сообщить о ходе расследования.

Хлопнула дверь. Дождавшись, пока Эсси запрет ее и уйдет в дом, Шалимар обернулся и задумчиво уставился на свет в окнах.

– Ну надо же, – пробормотал он, кисло улыбнувшись, – шантажиста подвергли шантажу. Занятная история вышла.

Проводив ракшаса, Кадер и Эсси бросились к Дирку и наперебой стали расспрашивать его о том, что было решено на его счет. Исходя из того, что лепрекон не выглядел запуганным или несчастным, ему и на этот раз удалось выйти из воды если не сухим, то с минимальными потерями.

Обосновавшийся на кухонной табуретке Дирк с какой-то дикой смесью отчаянья и гордости сообщил:

– Я теперь временно невыездной.

– Серьезно? – ахнула Эсси.

– А если поподробнее? – Кадер наморщил лоб.

– Ну, наш Большой Шэ вместе с парочкой коллег наложил на меня заклинание ограничения передвижения. Если я пересеку границу земли без их ведома – они сразу же узнают и по головке меня точно не погладят. Тут как получается: да, заклинание выявления лжи ничего не обнаружило, но оно работает довольно поверхностно, и, если ты будешь смешивать и искажать факты, в целом говоря правду – оно может и не распознать подвоха. Впрочем, думаю, вы в курсе. У нас же стараются никогда не полагаться на неподтвержденные слова. Пока этих двоих не поймали – некому больше доказать, что мне действительно угрожали и что я от них тоже пострадал. По одной из версий, я – возможный пособник преступников и наравне с ними обвиняюсь в покушении на жизнь и здоровье вот этого «молодого арикъялна». – Он скорчил рожу и ткнул в Кадера пальцем. – Так как это просто версия, а вы против меня ничего не имеете – меня пока решили никуда не забирать. Но ограничение наложили. Не самый гадкий вариант – я думал, хуже будет, особенно учитывая наши предыдущие встречи.

– С кем, с Шалимаром? Вы раньше общались? – опешил джинн.

– Вряд ли это можно назвать общением. «Мы раньше поцапались» – вот это да, довольно исчерпывающая версия.

– Когда ты успел с ним повздорить? – удивилась Эсси. – Ты это имел в виду, говоря о плохой репутации в Комитете?

– Да, я подразумевал эту историю. Она началась, когда я только приехал в Вену и решил осесть. Как водится, сдал экзамены, зарегистрировался. Только фамилию получил не случайную, как всем выдают. У меня оставалась часть денег, которые не ушли на уплату налога и заметание следов – там с предыдущим обликом одна не шибко приятная ситуация вышла, потом как-нибудь расскажу. Ну, я и решил посмотреть, есть ли в местной системе бреши. Тем более это был уже не первый раз, когда я за смену фамилии платил. Немаленькая сумма, немного убеждения – и мне дали возможность выбирать самому. Документы подбили по-тихому, информация не пошла дальше тех, кого я привлек. Все было бы мирно и спокойно, если б год спустя в Комитет не отправили нашего дотошного знакомого. Он поначалу помогал по мелочам, подай-принеси, а когда в Комитете работа закончилась, его послали в Совет – документы разбирать. То ли со скуки, то ли от того, что он такой педант, он вчитывался в них! И нашел в архивах документы с моей первой фамилией. С той, которую я должен был получить.

– Ого! Что-то явно пошло не так, – вскинул брови Кадер.

Лепрекон скривился.

– И ладно бы он поразмыслил, поворчал и положил документы обратно, так нет же! Умник нашел все остальные бумаги, связанные с этим событием, покопался в данных и вычислил в них ошибку, по которой можно было догадаться, что дело нечисто. Но, надо отдать ему должное, жаловаться он не побежал – не был уверен в своей правоте. Зато пошел прямиком ко мне – прочитать лекцию о том, что так делать нельзя, что я совершил серьезное административное правонарушение и что мне надо срочно явиться с повинной и заплатить штраф. А иначе ему придется сообщить обо мне лично, и тогда с меня спросят уже в два раза больше. Мол, я отказался сотрудничать с представителем Комитета, бла-бла-бла…

– Ну, вообще, он был прав, – спокойно заметил джинн. – Взяточничество и самовольный выбор фамилии или имени на время очередной человеческой жизни законом запрещены. А ты что ответил?

– Да знаю я! – сердито проворчал Дирк. – На самом деле, если бы он просто предупредил меня и на этом закончил, я бы, может, действительно сходил и заплатил этот штраф, раз он ему так дался. Тем более за личную явку отрицательную характеристику не пишут. Но он настаивал, даже пугать начал: если не придешь, я дальше под тебя копать буду, и в Комитете будут. Репутацию мне испортят, а то и еще что найдут, если постараются – где одно нарушение, там и два, и три. В конце он вообще чуть ли не тем, что на меня повесят еще что-нибудь со стороны, застращать пытался. Дурак неопытный был, и противный к тому же. Сейчас он вроде поумнел немного.