Он уже даже готов был позвонить Шалимару, но предполагал, что все окажется впустую и придется до ночи объяснять, что же тут у них происходит. К Эсси возвращаться тоже не вариант: она его слушать не станет. А если и станет, то он снова потеряет время, да еще и ее втянет в эту заварушку. Такой роскоши лепрекон себе позволить не мог, поэтому оставалось только попробовать разобраться самому.

Дирк был слаб, эгоистичен и страшно труслив, но последней сволочью он все-таки не был.

Братья Дэймон и Джуд, родившиеся в городке Хели, спрятанном в горах Северного Кипра, имели не самое счастливое детство и презренную взрослую жизнь. То был один из сотен банальных случаев, похожих друг на друга как две капли воды; сценарий, который снова и снова забирал в свои цепкие лапы слабохарактерных людей и арикъялнов.

Родители, которым наплевать на чадо, кроме тех моментов, в которые надо отвести душу с помощью ругани.

Экзамены в Совете, проваленные несколько раз подряд. Оба упорно не готовились к ним – некому было показать пример и объяснить, что ничего в этом мире не дается легко.

Нежелание работать и начинать с малого – ведь все вокруг уже живут в достатке, так чем они хуже?

Первое воровство: книга в магазине, которую Дэймон стащил, чтобы «склеить дамочку». Девушка, прознав о происхождении подарка, исчезла быстрее, чем школьник после фразы «урок отменяется», не забыв пожурить незадачливого кавалера за преступные наклонности. «Ну и дура набитая!» – решил Дэймон и… продолжил воровать, не забыв втянуть в это дело и брата, худощавого и трусливого.

Теперь каждый раз они нарушали законы обоих миров: своего, который запрещал арикъялнам без документов находиться среди людей дольше суток, в исключительных случаях – недели, и человеческого, в котором оба подпадали под статью «кража». Орудовали они в основном по мелочи: таскали одежду из крупных магазинов (достаточно было лишь добыть магнит и сорвать все бирки) да обчищали мелкие лавочки где-нибудь в поселках или небольших городах.

Это продолжалось несколько лет, пока однажды Дэймон не совершил убийство.

Мужчина, заметивший их за кражей, был холост и не имел близких друзей – шумиху поднять было некому, но оба вора, почуяв, что дело дрянь, сбежали из родных краев. Тем более что в местном Комитете к тому времени сопоставили имеющиеся факты и обратили внимание на список их «достижений».

То была не последняя их жертва. Недаром говорят: «Потерявший сострадание уже не может остановиться». Джуду и Дэймону было неоткуда научиться милосердию, сочувствию и прочим важным вещам: в детстве им доставались только тумаки, а книги они чаще воровали, чем читали.

Так они и жили, скрываясь от своих и от людей, пока, наконец, дорожка «нелегалов» не свела их еще с одним арикъялном, нарушавшим закон. Тот предложил им сделку: помочь разбросать по адресам письма с угрозами, а впоследствии еще и убрать нежеланных гостей из города. Сначала обсуждался бескровный вариант, но потом было дано добро действовать «по личному усмотрению».

Думали братья недолго, а решение их было жестоким. Они, конечно, попросят джинна забрать дружков и удалиться по-хорошему – для очистки совести. Но оба заранее знали, что он не согласится – об этом можно было и без рассказов Дирка догадаться, – и поэтому были настроены действовать решительно. Устранят самого сильного (а потом и мелкого лепрекона – слишком много знает), чтобы преподать урок остальным. Тогда все уж точно съедут отсюда, а если нет – Комитет эвакуирует. А они к тому времени будут уже далеко.

Что еще могли выбрать те, для кого прямым способом решения проблем стало покушение на чужую жизнь и собственность?

Дом был устроен так, что после небольшого вытянутого коридора шла огромная комната – видимо, бывшая гостиная или столовая. Это в ней Кадер издалека разглядел остатки мебели и пыльные обои. Голос явно доносился оттуда.

Джинн подергал дверь, через которую вошел. Заперто. Кажется, когда она захлопнулась, заклинило защелку в замке. Ладно, потом откроет с помощью магии, это несложно. А сейчас лучше выйти в зал, чем ковыряться у двери и получить удар в спину.

Передвинув световой шар и полностью миновав коридор с проемом, ведущим еще в одно маленькое помещение, Кадер начал торопливо оглядываться в поисках говорившего.

Им оказался тощий мужчина средних лет, старательно запихивающий смартфон в карман. Интересно, его фраза предназначалась кому-то на другом конце трубки? Наверное. Дирка нигде видно не было, и это лишь подтверждало то, что он повелся на ловушку, причем несложную. Обидно до ужаса, но какой смысл обвинять себя, когда надо искать выход?

– Добрый вечер, – аккуратно и вежливо начал Кадер, пытаясь прощупать почву и не показывать страх. – Вы приятеля моего, случайно, не видели?

– Я сам бы хотел знать, где твой дружок, паскуда такая, – пожал плечами незнакомец. Он имел птичьи черты лица: острый, похожий на клюв, нос, нахмуренные брови и черные бегающие глаза.

– Понял, – кивнул джинн. – Спасибо за помощь. Тогда я пойду.

– Ты издеваешься, да? – заворчал мужчина, проведя рукой по коротко стриженным русым волосам. В его голосе снова зазвучали недобрые ноты. – Да, твоего лепрекона здесь нет, но хоть что-то полезное он сделал: привел тебя. И если ты думаешь, что я тут сижу просто так, то ты ошибаешься.

Кадер отказывался в это поверить. Дирк ведь тоже был напуган из-за писем! Он был искренен, давал дельные советы, помогал им!.. Он рассказывал о себе так, как не расскажет ни один отъявленный лжец или давящий на жалость нытик. Лепрекон говорил с вызовом и сожалением, будто…

Пытался довериться.

Неужели это все было враньем? А ведь Эсси предчувствовала, сомневалась в его честности. Выходит, зря никто ее не послушал?

– Насчет своего рыжего дружка потом будешь размышлять! – прервал его раздумья незнакомец.

– Он не рыжий, – возразил Кадер, продолжая тянуть время. – Может, только при ярком свете. И то совсем чуть-чуть. Это ж просто стереотип, как и то, что все ундины умеют красиво петь, а все сатиры – пьяницы.

Надо было оценить обстановку, пока незнакомец отвлекается. В комнате было три окна, но все они явно не открывались: ручки имели только форточки. Ладно, если у него не будет времени на портал, он побежит ломиться обратно через дверь или, на худой конец, окно магией выбьет.

Джинн продолжил напряженно всматриваться в детали интерьера.

– Стереотип, стереотип! – передразнил его собеседник. – Все стереотипы работают, сколько бы все не ныли, что такие уникальные! Я вон тоже ходячий стереотип, и ничего, не выпендриваюсь!

Кадер присмотрелся к мужчине получше. Точно! И как он сразу не догадался? Этот взгляд, угловатые формы, широко расставленные ноги… Перед ним стоял типичный представитель народа гарпий.

– Не скажи… – не согласился джинн, не переставая лихорадочно искать выход из ситуации. Его серые глаза потемнели от обиды на Дирка и легкой злости на самого себя.

А ведь если бы он в это время всмотрелся в окно, находившееся прямо за спиной его собеседника, а не скользил взглядом по тумбочке и груде старых досок в углу, он мог бы заметить мелькнувшее в нем на секунду знакомое лицо. Оно вытянулось от испуга, увидев то, что творилось за спиной у джинна, и тут же исчезло.

– Ну хватит уже! – рявкнул бандит. – Слушай меня, а не трепись попусту. У меня к тебе разговор есть.

Кадер кивнул, показывая готовность слушать.

– Так вот. Зачем ты приехал сюда, мне не интересно. Суть какая: берешь руки в ноги… Тьфу, ноги в руки, и укатываешься отсюда к чертям собачьим. И дружков своих захвати, и их дружков. Вообще, можете сразу всем городом съезжать, так надежней будет. Хотя, зная это ваше упрямство… Вали отсюда, короче. Исчезни по-хорошему. Целее будешь. Я предупредил.

– Это, конечно, дельное предложение, – кивнул джинн, – но есть одна загвоздка. Я не могу никуда исчезнуть, пока мои друзья здесь. Начнем с того, что сами они вряд ли уедут. А после ваших слов и угроз я точно уж не оставлю их одних – я не из тех, кто бежит первым. Я несу за них ответственность, а ответственность – это не то, что можно скомкать и выбросить куда подальше. А закончим тем, что я нахожусь при исполнении желания – вы, я думаю, знаете, что это означает. Я как-то не очень хочу лишиться возможности колдовать.