– Да, спасибо! – Катя поспешно забрала блокнот, чтобы спрятать. Дарья и так знала лишнее.

– Ну, удачи… – хмыкнула коллега, но вопросов Кате задавать не стала. Все равно не ответит.

Кабинет снова погрузился в деловую атмосферу. Стучали клавиши, шумел принтер, пахло растворимым кофе – его требовалось много, чтобы не уснуть за работой. Сегодня благодаря кофе получилось дотянуть до вечера и бодро покинуть редакцию.

Катя спешила. Библиотека располагалась в десяти минутах езды от редакции, но погода нарушила все планы. Первые заморозки город всегда переживал с трудом: дороги предательски леденели, замедляя весь транспорт, который собирался в цепочки гудящих пробок. Не доехав одной остановки и прочно застряв на светофоре, Катя вышла из автобуса – пешком быстрее.

Несмотря на холод, в парке встретились несколько отчаянных гуляющих: милая парочка, обвязанная одним шарфом, компания из гогочущих ребят и старичок, кормящий голубей хлебными крошками из пакета. У здания библиотеки тоже толпились люди. Уличные зеваки были ей неинтересны; она прошла мимо толпы и заметила нагромождение книг. Катя любила книжные развалы и нередко сама копалась в изобилии ветхих изданий, разыскивая интересные экземпляры по дешевке. Но сейчас у нее не было времени. Она поднялась по ступенькам и с силой потянула на себя дверь, которая нехотя поддалась.

Сова сидела на своем обычном месте, в своем привычном виде. Может, потрепанная шаль тоже была ее самовыражением? Кто-то ест пирожные, кто-то разговаривает с вымышленными персонажами, а она – всего лишь кутается в шаль. Катя попыталась вспомнить, носила ли старушка свою шаль летом, но в этот момент Сова расплылась в радостном приветствии:

– Добрый вечер, Катюша! Зачастила ты к нам… По работе или по личному делу?

Катя улыбнулась в ответ. Мало кто называл ее так ласково. Стало приятно вновь ощутить себя не банальной Катей, не напыщенной Екатериной, а маленькой и милой Катюшей, как в детстве.

– К вам у меня исключительно личное дело!

Старушка растерянно захлопала седыми ресницами, и губы ее застыли буквой «о», изобразив немое удивление. Катя не стала выдерживать интригу и, покопавшись в сумке, достала два билета.

– Вот, – сказала она, протягивая один Сове, – я пишу статью о фестивале, а билета два. Составите мне компанию?

– Я? – изумилась старушка, как человек, которого уже давным-давно никто не приглашал не то что на концерт, но даже в гости. Она неуверенно взяла билет и, поправив очки, внимательно изучила полученные брошюрки, бубня себе под нос: – О, музыкальный фестиваль… Фортепиано… Чудесно-чудесно…

– Согласны? – спросила Катя в нетерпении. Ей хотелось рассказать о своих поисках, разговоре с Лизой Петровой и концерте, на котором она будет играть. Но Катя сдержалась. Вдруг старушка струсит и откажется идти? С людьми, перед которыми чувствуем себя виноватыми, мы всегда робеем.

Было заметно, что Сове неудобно принять такое приглашение.

– Может, ты сходишь с подругой? – наконец, библиотекарь нашла повод отказаться.

– Она не любит классическую музыку, – ответила Катя, почему-то вспомнив про Дарью. Они не были подругами, но ее образ пришелся кстати.

– Или, может, с другом? – не унималась Сова. Второй удар – и снова в точку!

Кате не хотелось признавать, что у нее нет ни подруги, ни парня. Проще оказалось представить, будто они есть. На роль друга подошел Ник:

– А он… в отъезде.

Старушка понимающе закивала. Теперь, после соблюдения формальностей, можно было соглашаться.

– Я очень люблю фортепиано, – начала Сова мечтательно, подхваченная волной ностальгии, – играла на нем сама и внучку водила на занятия в музыкальную школу. А дома она занималась на моем пианино…

– Чудесно! – воскликнула Катя. – Тогда вы обязательно оцените! Решайтесь, ну же! Концерт завтра, некогда сомневаться.

То ли слова Кати, то ли сила воспоминаний заставили старушку согласиться. Они договорились встретиться у консерватории и распрощались. После разговора Катя чувствовала себя намного лучше. Для полного счастья не хватало купить парочку достойных книг.

Пока она была в библиотеке, толпа на книжном развале поредела – остались всего четыре человека, которые сосредоточенно рылись в коробках. В одной из них, поверх сложенных стопкой книг, лежала кошка – белая от природы, но серая от уличной жизни. Она устроилась в коробке с детективами и дремала, свернувшись клубком. Никто не решался потревожить ее, поэтому детективные романы сегодня не продавались.

Катя погладила кошку – та приоткрыла один глаз и коротко мявкнула.

– Решила задобрить Белку, чтобы она разрешила взять детектив? – поинтересовался паренек, который заведовал книжным развалом. Из-под капюшона, спадавшего на глаза, виднелись только раскрасневшиеся на морозе щеки и нос. Паренек был закутан в шарф, и все его слова терялись где-то в вязаных складках. Кивнув в сторону кошки, он добавил: – Не бойся, Белка не кусается.

– Я и не боюсь, – Катя строго посмотрела на паренька, но тот слишком увлекся, стараясь произвести впечатление, и намек не понял.

– И какую же литературу предпочитает такая куколка?

– Энциклопедию по отказам от уличных знакомств, – бросила она и, смягчив дерзость извиняющейся улыбкой, демонстративно отвернулась – сделала вид, что ее заинтересовали книги из коробки о садоводстве. Местный донжуан хотел что-то сказать, но его отвлек покупатель.

Катя подумала, что пора бы кому-нибудь написать руководство о том, как не стоит называть девушек при попытке знакомства. Она облегченно выдохнула, убедившись, что «кукловод» отстал.

С напускным интересом Катя стала перебирать книги о садоводстве и флористике. Советские энциклопедии, книги о целебных травах, комнатных растениях и цветах в саду… Сбоку, втиснутая между коробкой и стопкой справочной литературы, томилась тонкая книжка в твердой блестящей обложке, выглядящая неуместно на фоне своих постаревших собратьев. Рука машинально потянулась к этой книге, и Катя замерла над ней, словно откопала на дне коробки сокровище. Она держала в руках карманную энциклопедию с интригующим названием: «Язык цветов. Секреты флориографии».

Перехватило дыхание – то ли от холодного ветра, то ли от догадки, внезапно пришедшей на ум. Страницы зашуршали под ее пальцами, точно убегая. Потребовалось приложить усилия, чтобы подхватить страницу – та обмякла от прикосновения и подчинилась. Она безошибочно остановилась на развороте, украшенном рисунком белой сирени. Катя бегло прочитала текст, который бы мог пригодиться садоводу, но вовсе не для разгадки послания. И когда она отчаялась найти что-то важное, взгляд выцепил из нагромождения букв две фразы: «Белая сирень – символ первой любви. Дарящий букет из белоснежной сирени говорит вам: “Давай будем любить друг друга”».

Сердце бешено забилось от прочитанных строчек. Катя попыталась успокоить себя, но внутренний голос, уверявший, что это лишь совпадение, звучал очень неубедительно. Тогда она решила, что просто ошиблась книгой, избрав легкий путь поверить в то, чего на самом деле не было. Словно бы почувствовав ее сомнения, страницы завибрировали под пальцами и буквы заплясали на бумаге, расступаясь в стороны: они жались друг к другу, искажались, превращаясь в кривые черточки, чтобы освободить место для новых символов, которые сложились в адрес: «Капитанская, 2». Теперь у Кати не осталось сомнений, что она нашла новую подсказку.

– Будешь брать? – донеслось откуда-то глухо, точно говоривший пытался докричаться до нее из колодца.

Катя вернулась в реальность и, непонимающе захлопав глазами, уставилась на паренька в капюшоне. Он смотрел удивленно и вопрошающе. Проследив направление его взгляда, Катя поняла, что стоит перед прилавком, прижав книгу к груди. Она поспешно вернула книгу в коробку и бросилась прочь. Бежать по заледенелому тротуару оказалось сложно, поэтому Катя быстро сдалась и остановилась, тяжело дыша. Поправила шапку, съехавшую на глаза, и обернулась, будто ожидала увидеть за собой преследователей. Но аллея была пуста и окутана сумерками. Единственным светлым пятном в картине оставалась кошка, семенящая следом. Катя присела и протянула руки. Кошка ловко запрыгнула к ней на колени и замурчала, спрятав нос в складках куртки.