© Женя Юркина, 2020

© Издание, оформление. Animedia Company, 2020

Она так часто смотрела в окно, что успела выучить наизусть все грязные следы на стеклах, которые никто никогда не мыл. Сегодня это напоминало карту звездного неба. Ей казалось, что если взять карандаш и соединить точки, получатся созвездия. В попытках подобрать им названия она совсем забыла о реальности.

– Катерина!

Громкий оклик, как взрыв, уничтожил воображаемые галактики.

Оторвав взгляд от окна, Катя увидела перед собой скрещенные руки главного редактора – этот жест предупреждал, что нужно готовиться к выговору. И он последовал незамедлительно:

– Почему до сих пор нет статьи о беспрецедентном случае на Ленина?

– Я как раз думаю над названием статьи, Раиса Егоровна, – ответила Катя и улыбнулась (исключительно для убедительности своих слов). Язык заплетался то ли от волнения, то ли от сложного набора звуков. РА-И-СА-Е-ГО-РОВ-НА… право пользования ее именем можно было продать логопеду.

– К завтрашнему утру жду готовый материал. Заставь свою кукольную голову работать быстрее! – Главред исподлобья зыркнула на подчиненную и покинула кабинет. Дверь с грохотом захлопнулась, вторя рассерженной начальнице.

Предположим, что кого-то заинтригует упомянутый здесь беспрецедентный случай. Один представит себе нашествие инопланетян, другой – дерзкое ограбление банка. Но всех ждет разочарование. Придержите-ка свое воображение, ведь на улице Ленина прорвало водопроводную трубу! Здесь новость спешит откланяться: делает кривоногий реверанс и уступает место другой. Удивляться не стоит. Для главного редактора «Городского вестника» и драка котов – уже инфоповод.

Катя совершенно иначе воспринимала события, но это не спасло ее от самой скучной должности в редакции – колумниста раздела «Коммунальные хроники». За полгода работы она собрала такой архив сведений, что ей казалось, будто в городе ничего больше не происходило. Именно в ее «сенсационных новостях» отключалось отопление, падали сосульки и не вывозили мусор. До омерзения скучно!

В редакции Катя чувствовала себя неуютно и одиноко: как фарфоровая чашка, угодившая в распивочную. Ощущение, будто ты не на своем месте, – так это называется. Кате было положено обитать в сказочном домике с видом на звезды. Реальность же ограничивалась четырьмя белеными, почти больничными, стенами и экраном монитора. Она как могла пыталась найти в этой рутине место фантазии и сказке, но все, что удавалось, – рассматривать грязные стекла, воображая галактики в пределах оконной рамы.

Воображаемый мир лопнул, как мыльный пузырь. Катя шлепнулась в реальность, явственно ощутив и неудобное кресло, и запах дешевого растворимого кофе, который уже въелся в стены редакции. Она провела ладонью по шершавой от трещин столешнице, а потом – по гладким страницам блокнота. Решительно сжала карандаш и стала что-то записывать. Едва взглянув на эти идеальные буковки, можно было понять, что здесь нет случайных слов, каждое прочувствовано, выверено… Поэтому она никогда не писала рабочие тексты от руки, а выстукивала их на клавиатуре. Компьютер равнодушно принимал символ за символом и без следа стирал ненужное. Зато бумага помнила все: ошибки, зачеркнутые слова, неровность почерка, – поэтому ей доверялись творческие заметки и сокровенные мысли.

Кате пришлось вернуться за компьютер. Суровый образ начальницы еще витал в кабинете, напоминая о недописанной статье. Долгое время курсор топтался на одной строчке, но после перерыва на кофе дело пошло быстрее. Покончив с работой, Катя снова принялась писать в блокноте. На полуслове грифель предательски сломался. В этот же миг из-за соседнего стола раздался невнятный набор звуков. Однако жевать булку и изъясняться одновременно у девушки не получалось, поэтому она громко мычала и размахивала руками, указывая на дверь, что значило: «Пора домой».

Это старалась Дарья. В «Городском вестнике» она вела колонку криминальных новостей и выглядела так, словно сама же их создавала. Крепко сложенная, широкоплечая, с грубыми чертами лица, она могла бы легко влиться в банду, затерявшись среди «своих», и вести сенсационные репортажи прямо с места событий. Но внешний облик полностью противоречил ее внутреннему содержанию: доброму, чуткому и ранимому. Наверно, когда природа создавала Дарью, то выбирала ингредиенты с закрытыми глазами, кидая в кастрюльку случайный набор качеств и черт. Порой Катя думала, что их нарочно посадили вместе, объединив две противоположности, – мол, одна другую разговорит, а сама научится молчать. Но из этой затеи ничего не получилось: смешав соль и сахар, не получишь умеренно сладенького. Даже движения их имели разную громкость.

Катя щелкнула кнопкой, выключив компьютер, и бесшумно выпорхнула из-за стола; Дарья же долго шуршала целлофановым пакетом, потом, стуча каблуками, металась по кабинету, ища сумку, которая почему-то оказалась на подоконнике. Спускаясь по лестнице, Катя слышала только шаги Дарьи: бам-бам-бам! – точно она вколачивала гвозди в ступеньки.

Катя вышла из здания редакции и жадно втянула носом свежий воздух октябрьского вечера. Надела свой красный берет, чтобы не замерзли уши. А Дарья тут же нашла тему для разговора:

– Как твои новости поживают?

– Ждут награды за беспрецедентность. – Катя вздохнула и как-то невесело усмехнулась.

– Только не ной, и без твоих соплей тошно. У меня на повестке дня массовая драка и ограбление, а ни одна статья еще не готова.

Животрепещущие истории давно перестали пугать Дарью. Куда страшнее для нее был пустой файл текстового редактора, обнаруженный пятничным утром. Хроническое опоздание со статьями выходило у Дарьи еженедельно, как и сам «Городской вестник».

Собеседница отмалчивалась, поэтому Дарье пришлось сменить тактику.

– Хорошая погода сегодня. Прогуляюсь до парка и бахну чайку!

– Удивляюсь, как ты сохраняешь оптимизм, работая с криминальными сводками, – засмеялась Катя. На самом деле она удивлялась, как в Дарью помещается столько еды и жидкости. По ее подсчетам, коллега должна была лопнуть уже после четвертой кружки кофе, случившейся в полдень.

– Все просто, дорогуша! Перед уходом из редакции выбрасывай в урну свои дурные мысли. – Дарья подмигнула, гордо расправив и без того широкие плечи.

Теперь замолчали обе, потому что темы для разговора внезапно иссякли. Катя не любила беседы по необходимости, когда обсудить было нечего, а молчать – неудобно. Бессмысленная болтовня – всего лишь изящная форма лицемерия.

Наконец, они дошли до автобусной остановки, где и попрощались. Отделавшись от назойливой коллеги, Катя облегченно выдохнула. Теперь ничто не мешало вспомнить прошедший день и найти то, что достойно попасть в блокнот. Но сегодня оказалось таким серым и унылым, что Катя решила оставить только одну запись.

«Мне хочется видеть на стеклах не грязь, а созвездия», – на этих словах заметка прерывалась. Мысли, которые она не успела перенести на бумагу, роились в ее голове: составлялись фразы, перебирались слова и формулировки. Катя шла по тротуару, усыпанному листвой, и пинала носком ботинка каштаны. Когда удавалось выстроить удачное предложение, она останавливалась посреди улицы, выуживала из сумки блокнот и записывала. С мыслями следовало обращаться как с выпечкой: достать из головы прежде, чем они подгорят.

Листы заполнялись строчка за строчкой. Катя стояла под уличным фонарем, набрасывая новую заметку. Начавшийся дождь прервал ее – и блокнот пришлось прятать в сумку.